Песнь Ветра. Между Западом и Югом (СИ) - Целых Ольга. Страница 46
Однако, долго наслаждаться покоем ему не дали. Мужчина очнулся: что кто-то немилосердно бил его по щекам, а когда он попытался возразить, ему ещё и рот зажали. Он распахнул глаза, взирая на причину своего пробуждения с возмущением. Перед ним, спиной к ярко сияющей Карон, опустилась на колени Княгиня. Позади неё возвышался Агон, что-то сердито, но очень тихо, бубнивший. Абаасы у сарая с пленниками делали вид, что любуются звёздами.
Убедившись, что он очнулся, абаас обошла его и стала развязывать верёвки. Сирел терялся в догадках, ожидая от Агона порции очередного наказания. В конце концов, в той же империи перед пытками пленников изнуряли обычными побоями.
Третий почувствовал, что путы ослабли, попытался подняться на ноги, но пошатнулся. Агон, озираясь по сторонам, подловил его под руку и поставил ровно. Мужчина хотел вырваться, но под вторую руку его подхватила Княгиня и зашептала:
— Тихо! Не дёргайся, нас могут услышать!
— Куда вы ведёте меня? — наследник отстранился от обоих.
Как бы ему ни было больно, опираться на абаасов было ниже его достоинства.
— Не на пытки, не волнуйся, — она словно читала его мысли.
Агон явно был с ней не согласен, но спорить не мог, и только раздражённо подталкивал наследника к проходу меж складом, под её окнами и стеной.
Обойдя замок с левой стороны, они вошли в узкую дверь чёрного хода, оказавшись в тёмном углу небольшого холла с двумя лестницами. Плотные ставни закрывали окна, потому идти приходилось вслепую. Девушка вела, предупреждая о препятствиях и ступенях на второй этаж, то и дело прислушиваясь.
— Наконец-то! — всё ещё полушёпотом выдохнула Посланница, когда они ввалились в комнату и заперли дверь.
Агон проверил замок, захлопнул ставни и зажёг лучину. Княгиня усадила Сирела на кровать и накинула на него махровый отрез ткани, сурово велев вытираться. Пока мужчина сушился, медленно, боясь лишний раз шевельнуть плечами, она спросила:
— Рубашку снять сможешь?
— Зачем ты меня сюда привела? — спросил он, распуская завязки на горле. — Где мы?
— Хочу помочь. А это, — она обвела помещение рукой, с неприязнью в голосе, — моя комната.
Третий скинул рубаху на пол. Бегло оглядев его синяки на рёбрах и боках, абаас слегка зарделась. Но наследник списал это на неровный свет лучины.
— И не надо мне сейчас рассказывать о том, что правильно, а что нет, и о том, кто кого должен ненавидеть, — накинулась она на него. — Вставай!
Но Сирел только пожал плечами, холодно глядя на подругу Посланника. Поднялся с кровати, подчинившись ее жесту.
— Хочешь лечить — пожалуйста. Только я не так уж и нуждаюсь в помощи. А вот моя подруга в подвалах от неё бы не отказалась.
— Ей я уже помогла! За что была укушена этой психованной стервой! — огрызнулась она, тонкими пальцами осторожно прикасаясь к рёбрам воина. Сирел болезненно поморщился. — Мне за вас крепко попадёт, так что заткнись и не мешай.
— Маг будет недоволен. Посланник обозлится! — Агон ворчал у двери, прислушиваясь к шумам в коридоре.
Но пока всё было спокойно.
— И ты помолчи, — без злобы или презрения ответила ему Княгиня.
Говорящий абаас приподнялась на цыпочки, левой рукой обхватив затылок Сирела, а правую лодочкой сложила над его сломанным носом. Она прикрыла глаза, и её рука чуть засветилась изнутри, даруя тепло и уменьшая боль. Нос сам собой вернулся на место, наследник даже привычной боли не почувствовал.
— Все разумные абаасы так умеют? — удивился он, потрогав уже здоровый нос и свою отличительную императорскую горбинку.
Смутное чувство узнавания на миг посетило наследника, но он отринул его, как бред.
— Нет, это дар Источника Смерти.
— И что ты ещё умеешь? — он чуть сощурил глаза.
Подобной магией владели только друиды-целители, откуда эта сила могла взяться у существа из-под горы Холат, Сирел понять не мог.
— Борщи варить, вышивать крестиком, — отшутилась она, встав позади.
Женщина Посланника почти уткнулась ему в спину, заставив невольно выпрямиться. Он чувствовал её прерывистое дыхание на своей коже. Меж тем она опять заставила свои руки светиться и приложила их к местам переломов. Сирел ощутил, как рёбра встают на место. Это было неприятно, больнее, чем когда ломались, но он не издал ни звука.
Как только абаас закончила и сделала шаг назад, Сирел повернулся. Она осела на кровать, схватившись за голову. Мужчина опустился рядом, придержав её за плечи. Осознав, кого он коснулся, Третий отдёрнул руку.
— Друиды учатся исцелять десятилетиями, — заметил он, — не к чему попусту тратить силы.
— Скажи «спасибо» и прекрати меня поучать, — она снова огрызнулась. — И рубаху уже накинь! Синяки я оставила, чтоб Посланник ничего не заподозрил, и кровь с носа не смывай, — чуть миролюбивее добавила она, пока Сирел натягивал мокрую рваную синюю рубаху. — Почему, кстати, у вас рубашки синие?
— А какие должны быть? — удивился наследник.
Абаас расстегнула куртку, продемонстрировав белую рубаху, застиранную, но чистую.
— Нет, ты забыла, белый — цвет поражения и траура. Синий мужской цвет, вот мы и носим синие рубахи и плащи.
— Тогда женский цвет какой?
— Красный.
— О боже, — закатила она глаза. — Даже спрашивать не буду почему. Между прочим, синий мой любимый цвет. Что, в вашем мире я не могу его носить?
— Только если ты жрица воды, — Сирел покачал головой, пересев в кресло напротив кровати.
Абаас хмыкнула, но промолчала, всё ещё борясь с дурнотой. Уходить Сирел не очень хотел, зная, что его ждёт столб, дождь и холод.
— Что с моей подругой?
— Посланник был недоволен вашим укрытием и твоим поведением, — она как-то злорадно улыбнулась, — и отыгрался на нас, — тут только Сирел заметил, что её нижняя губа припухла, а на щеке розовеет отпечаток руки.
— Вот ублюдок… — он сжал подлокотники кресла.
Пламя лучины, словно уловив его мысли, на миг погасло от налетевшего ветра.
— Мелочи, — отмахнулась она. — Я видела, как ты с Посланником разобрался. Это бы и нормального человека взбесило, не только его. Зачем? Чего ты добивался?
— Ничего, — Сирел продолжал злиться. На этот раз на себя. — Решил проучить мальчишку.
Наследник скрипнул зубами, подавив вспышку гнева. Проклятый Паж Джалы словно его не узнавал. Или узнал, но отчего-то не подаёт виду. Эта странность нервировала Сирела.
— По меркам нашего мира, он уже давно не мальчик.
— Но по меркам нашего, он ещё подросток! — возразил Третий.
— Так тем более, зачем было всё это?
— Что ты хочешь от меня услышать? Что я сам напросился?
— А разве нет? — она сделала нарочито удивлённые глаза, с саркастической полуулыбкой на устах.
— Да, — Сирел кивнул, глубоко вздохнув, чтобы успокоиться, — и вот я здесь.
— Ну, это лучше, чем столб на улице, — абаас пожала плечами.
— Много лучше, — согласился мужчина, откидываясь на спинку кресла. — Не боишься меня?
Она вздохнула, махнув рукой.
— Агон не выдаст? — Сирел поднял взгляд к тёмной фигуре у двери.
Агон грозно сверкнул очами, но промолчал.
— Нет, не выдаст, — Княгиня улыбнулась абаасу.
— Даже если его спросит Посланник?
— Ага. Абаасы милые. — Она сказала это с такой искренней улыбкой, что Сирел растерялся.
— Первый раз в жизни слышу подобное! — он, не менее искренне, недоумевал.
— У всего есть своё объяснение, но какой мне смысл говорить об этом с простым наёмником? Вот если б можно было убедить императора…
Третий не выдержал и нервно расхохотался, прикрыв себе рот ладонью, чтоб никто не услышал.
— Ты и меня-то, простого наёмника, убедить не можешь. Куда уж тебе с императором общаться?
— А ты так уверен, что никто меня слушать не будет?
— Конечно нет. Твоей головой украсят зал Трофеев, а из волос сделают парик, в котором Правители будут выезжать на парады.
— Пусть схватят, для начала… — с угрозой, исподлобья глядя на наследника, проговорила она.