Ты обещала не убегать (СИ) - Гордеева Алиса. Страница 7

Удивительно, как маленький кусок из пластика и стекла способен обжигать руки и путать все мысли в голове. Пока я уговаривала себя ответить на звонок и неловкими пальцами пыталась провести по экрану, вызов прекратился. Черт. Я не успела. Кто это был? Безумная идея перезвонить будоражила сознание, но стук в дверь моей комнаты, принудил отложить эту затею.

Лерой приоткрыл дверь и протянул свой мобильный:

— Миронов. Будешь говорить?

Я кивнула, судорожно сжимая в руках свой телефон, и тем самым привлекая внимание к нему Лероя. И в этот момент телефон в моей ладони снова ожил. Лерой проследил за моим взглядом и, скинув резким движением вызов Миронова, схватил в руки мой мобильный.

— Кто это? — жестко спросил он меня, а я лишь растерянно смотрела на него и молчала. — Ксюша, чей это номер?

— Я не знаю, — прошептала в ответ. — Не отвечай! Пожалуйста!

Внутренний голос кричал, что это был Тимур. И если он звонил, то только мне. Я не хотела, чтобы он услышал мужской голос вместо моего. Желание отомстить или сделать ему больно давно покинуло мою голову. Но Лерой проигнорировал мою просьбу.

— Да, — стальным голосом он ответил на звонок, который был адресован мне.

Между нами было не больше метра и то, что в трубке моментально раздались короткие гудки, я услышала наравне с Лероем.

Я стояла, окаменев, и не могла вымолвить ни слова. Моя интуиция била во все колокола: Лерой только что перечеркнул мое будущее. И хотя умом я понимала, что ничего страшного не произошло, что он поступил так в целях моей безопасности, внутри все равно что-то сломалось. Надежда. Моя надежда только что дала трещину.

— Я еще могу поговорить с Геной? — спросила его, чтобы не подавать вида, как сильно задел меня поступок Лероя.

— Номер местный Ксюша. Это был не Тимур, — словно прочитав мои мысли, ответил он. — Черниговский не покидал пределов России.

Лерой протянул мне свой телефон, чтобы я перезвонила Миронову, мой же положил на журнальный столик. А потом ушел. Три минуты. Ровно столько времени прошло с момента его стука в мою дверь. Всего три минуты, которые перевернули всю мою жизнь…

6. Не моя

Тимур

— Дед, ну ты как? — обнимая, похлопал старика по спине. Вот же неугомонный выскочил из дома в такой мороз, чтобы встретить меня, как маленького. И ладно бы оделся, а то стоял в одной рубахе, да джинсах. Как же до него достучаться, чтобы берег себя?

— Я скучал, — искренне радовался встрече. Кроме него у меня больше никого не осталось. И тот сдал. Семеныч, его водитель, сказал, что опять был приступ. — Почему не позвонил?

— Потихоньку, мой мальчик, потихоньку. Да ты не волнуйся, механизм сердечный у меня может и старый, но еще вполне рабочий. Поживу еще, — дед старался выглядеть бодрым, но меня ему было не обмануть. Здоровье дало сбой. — Пошли в дом, Тимур. Разговор есть.

— Пошли, — взял деда под руку и направился в его огромный, но мрачный дом. Сколько не предлагал ему сменить этот дворец графа Дракулы на более современное и уютное жилище, все бесполезно. Он ему, видите ли, напоминает о бабушке, о маме, о маленькой Кире. Нет, конечно, и у меня с этим местом есть свои воспоминания, но разве это повод жить в развалюхе. Тем более, сколько бы ты не держался за свои воспоминания, все равно ничего не вернуть. Это я теперь знаю точно.

— Есть хочешь, мальчик мой? Наташенька приготовила знатную солянку, отведаешь?

Наташенька, домработница деда и его ровесница, готовила и в правду очень хорошо. Но есть в последнее время мне совершенно не хотелось.

— Нет, дед. Давай к делу.

— Ну давай! — минуя длинный коридор, мы зашли в его кабинет, не менее мрачный, чем и сам дом. Я всегда удивлялся, как такой энергичный и веселый человек, как Юрий Николаевич Ермолаев, мог окружать себя настолько мрачной и унылой обстановкой. Правда, сейчас я вряд ли имел право его осуждать. Я и сам прятался за разрушенными стенами и горой битой посуды.

Последние пару месяцев моя квартира мало чем отличалась от дома деда. Хотя нет, соврал. У Еромолаева дом хоть и старый, но целый. Моя же современная квартира была изуродована подчистую.

Несколько дней я крушил все, что только могло напоминать о ней. О ее обещании, о ее предательстве. Чтобы вытравить ее незримое присутствие в своем доме, я практически полностью его уничтожил. Но она въелась под кожу и отравляла собой каждую секунду моего существования. Она поверила ему! Она не захотела слушать меня! Тогда, в аэропорту, я умер заживо. Только ей было абсолютно на это наплевать. Она не обернулась. Она не дала нам шанс. Она убежала.

Разговор с Горским до сих хватал за сердце раскаленными щипцами.

— Руки свои убери! Да пусти ты меня, урод! — вырываясь из цепких лап Горских охранников, я пытался прорваться к моей, тогда еще моей, девочке. Но их было слишком много на одного меня.

Я смотрел, как она уходила, и ничего не мог изменить. Ничего. Она не слышала меня. Или просто не хотела.

— Что конкретно в моей просьбе исчезнуть из жизни дочери тебе непонятно, — зло процедил сквозь зубы Горский. Он подошел ко мне сам, пока его церберы продолжали скручивать мои конечности и отбивать все мои внутренности.

Но я его не слышал. Я смотрел на исчезающий силуэт Ксюши, до последнего веря, что мы — не пустой звук, что она помнит о своем обещании, что она все же даст мне шанс ей все объяснить. Вот только я не учел одного. Этого шанса меня изначально лишил Горский.

— Ты! — заорал я на него, когда потерял Ксюшу из вида окончательно. — Это ты! Ты все подстроил, сука! Это как же надо ненавидеть меня, чтобы так издеваться над собственной дочерью?

— Тимур, ты о чем? — как ни в чем не бывало спросил Горский. — Ты просто заигрался, мальчик! И дочь мою чуть не увлек в свои грязные игры. Слава Богу, свой выбор она уже сделала!

— Ты это о чем? Какой еще выбор? — не до конца понимая намеки Горского, спросил его. Тот же в ответ лишь криво улыбнулся. — Не делай из меня идиота! Она не могла выбрать его!

Конечно, я видел, как Ксюша держала своего Потапова за руку, как уходила с ним, но Горский, по всей видимости, не знал, что именно Реми помог мне ее найти, как ничего не знал и о нашем с ним разговоре. Вот только я в очередной раз оказался на шаг позади, а эта сволочь, Горский, все просчитал наперед.

— А я разве сказал, что Ксения выбрала Михаила? Нет, конечно, нет. Она просто не выбрала тебя, — с презрением выплюнул этот черт. — А вот кстати познакомься, Валерий. Это он выкупил Ксюшу на аукционе, где ты, заметь, ее бросил на растерзание сотне извращенцев и ублюдков. Бедная девочка! Она так тебя ждала, но, увы, ты, говорят, выбрал другую. Врагу не пожелаешь пережить подобное, правда? Кстати, Валера летит вместе с Ксюшей.

Следом за Горским ко мне подошел какой-то мужик лет тридцати. Я окинул его мрачным взглядом, пытаясь зацепиться за что-то, что не позволило бы Ксюше даже в мыслях посмотреть на него, как на мужчину. Но ничего не нашел. Высокий, видно, что сильный, симпатичный, но не смазливый. Его осанка выдавала в нем человека уверенного в себе и независимого. Глаза с намеком на восточные корни не казались пустыми или озлобленными. Нет. Он, мать вашу, словно сошел с обложки журнала. До тошноты идеальный. И от того выбить все его зубы стало моим навязчивым желанием.

— Только попробуй прикоснуться к ней, — прорычал я. — Убью!

Мужик ничего не ответил, лишь слегка дернул губами и, поправив сумку на плече, отправился следом за моей девочкой.

— Учти, Тимур, Валера — человек серьезный, — наклонившись ко мне ближе прошипел Горский. — И сейчас только от тебя зависит, как он будет себя вести с нашей девочкой. Чем больше ты будешь делать глупостей, тем жестче он будет с ней. Понимаешь?

Господи, был ли предел жестокости этого человека? Его безумию?

— Она же твоя дочь, мразь! — выплюнул ему в ответ.