Имперский Грааль - Ипатова Наталия Борисовна. Страница 41

У Айны есть отец, а у Натали – муж.

Конечно, это выглядит совсем иначе, чем жизнь на иждивении Эстергази. Натали считает и планирует: это вот мы купим сейчас, а с этим можно повременить до следующего месяца или года. За столом нас четверо, а карточка кредитная одна. Но в то же время, когда Натали выбирала… нет, будем честными, она не выбирала, потому что выбора у нее не было… Любое-другое-прочее – это уже не жизнь, а служение чужой жизни, вечно тоскливое подглядывание за чужим праздником в заиндевевшее окно.

Иногда на ее горизонте возникали «сестры» – местные функционеры и ненастойчиво, за чашечкой чая предлагали устроиться поработать. Работа, в основном, была такого свойства: куда-то съездить, с кем-то поговорить. Делиться душой.

Если для тебя поровну «да» и «нет», сказал Рассел, когда она с ним советовалась – я бы не хотел. Останься нашей. Они хотят не твою работу, они хотят тебя.

На Пантократоре этот ресурс ценится больше других: личность, душа, харизма. Есть люди, которые единым движением души разделяют: это вот будет хорошо, а вон то – совсем даже хорошо не будет. Единственное место в мире, где платят за то, что ты – человек хороший.

И они думают, я это могу?

Допустим, могу, если речь о Брюсе или Айне: слово матери, подтвержденное молчаливым согласием отца – краеугольный камень нашей счастливой семьи. Но общество состоит из семей, как из кубиков, и из семей в мир выходят взрослые, правильно воспитанные дети. Пантократор интересуется, будут ли они строить свою ячейку по образу и подобию той, из которой они вышли, или же будут строить ее по принципу – лишь бы иначе.

Пантократор считает, что если мужчина способен создать семью и защитить ее, он может личным примером научить тому же сто пацанов, которые глядят на него рты разинув. Дело лишь в том, чтобы он верил в добро и зло и узнавал их в лицо.

А женщина научить не может. Этому учит только жизнь, интуиция, вовремя сказанное слово, поданная рука, и при всем этом сто шансов против одного – научиться злу.

Кто-то с пеной у рта твердит о самореализации. Вон, мол, Мэри-Лиис Дален на Зиглинде ведет ток-шоу «Как мы воевали», хотя, как вспоминается Натали, воевала та больше по пилотским койкам, пока они с Магне не поговорили о любви посредством нескольких хлестких пощечин. Тогда наступил катарсис, они рухнули в объятия друг друга и неразлучны до сих пор. Строй рыжих погодков гордится родительской военной славой, и все у них хорошо. Кто-то еще из дам того призыва пишет стихи для регулярной передачи, доводя до слез ветеранов той войны и романтически настроенных дев. И ты могла бы…

А у тебя – только муж, с которым счастливы твои дни. И ночи тоже. Каменная стена, в укрытии которой твой сад.

Что ты дала миру? Детей, которые, выйдя в мир, скажут: да, у меня было счастливое детство, я знаю добро и любовь. Это трудно, да, и будут ошибки, но это все как аварийная посадка на воду, ночью – держишь курс на луну. Это лестница в небо, и мы, поколения – ступени в ней.

И Пантократор хочет, чтобы я произнесла это вслух. Он хочет, чтобы таких детей было сто.

Я не умею абстрактно. Может, у кого-то больше души, честь ему и хвала, но стоит мне подумать о сотне, и я сомневаюсь в себе. Айна спросит – кто тебе дороже. Брюс скажет – это не любовь, это игра, работа, фальшь. Неправда, ток-шоу, пошлость! Я и не думал, что ты можешь сделать из любви работу. Пусть цифровой манекен слепят, чтобы улыбался всем одинаково. Но только не с тебя, слышишь, мам! Рассел ничего не скажет, может, спросит только: тебе это нужно? И я задумаюсь. И в сотый раз скажу – нет. Вы моя реализация, мне хватит. Трое в моем сердце – и оно переполнено. Все остальное проходит в номинации «весь мир», оно немного меньше.

Благодаря тому, что есть эти трое, я даже могу любить этот ваш «весь мир». Иначе ему пришлось бы худо.

Но я верю в добро и зло, и еще, оказывается, я умею любить. Потому я – ваш человек. Потому что, оказывается, многие не умеют.

Но говорить «нет» намного проще, когда за плечом Рассел.

Вот и сейчас принесло их, на этот раз четверых. Такой бригадой Натали еще не окучивали. Возглавляла миссию миз Ариадна, знакомая Натали с тех еще времен, когда спасала ее от дурных последствий коварного рислинга с Медеи. Содрогаясь при одном воспоминании об острой желудочной боли, Натали тем не менее понимала – приступ, настигший ее в дворцовом туалете Зиглинды, спас ей жизнь. Приступ, и та девочка, Мари Люссак, догадавшаяся позвонить куда надо. Именно тогда Пантократор принял носимое злыми ветрами семейство Эстергази под свою защиту, и теперь, глядя в невозмутимое бронзовое лицо сестры Ариадны, Натали поняла, чего от них ждала: потребуют вернуть долг.

Дам, облаченных по местному обычаю в зеленое, хозяйка усадила в гостиной за чаем с печеньем. Айну отнесла в родительскую спальню, потому что ближе, игрушки, разбросанные на ковре, ногой запихала под диван. А у тебя прохладно. Да, это чтобы незваные гости не засиживались. Нет, мармелад она сама не варит: абрикосовым джемом ее снабжает старичок из дома ниже по тропе – вы проходили мимо, когда поднимались! – просто так, ну а муж просто так починил ему забор. Да, Расселу нравится возиться со всякой ерундой, чтобы работало. Он говорит – это способствует внутреннему равновесию. Очень здорово, когда у мужчины есть это свойство. Согласна, повезло.

Всего одна весточка оттуда: ну вы же знаете эту гиперсвязь на фронтирах! Сосчитано каждое слово. Сам жив-здоров, и пацан в порядке. Да нет, не волнуюсь.

Что случилось?!

Следовало догадаться, что миз Ариадна по пустяку роскошные свои телеса растрясать не станет. Здесь на Пантократоре слово ее на вес платины, хотя так трудно понять их иерархию. Бывает, силою взгляда определяют, кто прикажет, а кто подчинится.

Земли не хотят уступать шестую планету звезды Либеллин, внесенную в реестр обитаемых планет под именем Авалон. Считают ее своей по праву первой заложенной шахты. Но и Новая Надежда не желает обедать во вторую очередь. Слишком много вложено в планету, чтобы на ней можно было жить, да и открытие ее оформлено законным порядком. Люди приехали, сделали тут почву и воздух, связали с Авалоном свои надежды и перевезли скарб.

Как они станут разрешать этот земельный спор? Да очень просто. Как они обычно решались в деревне: сходятся у околицы две стороны с дрекольем… Колонисты вызвали для защиты своих огородов авианосное соединение, не замедлившее встать в орбитальном пространстве Авалона против аналогичного по составу «Красного дракона» Земель. По четыре приданных крейсера, свора эсминцев и пчелиный рой мелочи. Снизу, с планеты, видны отсветы дюз на пласталевых брюхах военных кораблей.

Фрида объявила тревогу по схеме шесть. Это значит, экипажи боевых судов прибыли на места прохождения службы и неотлучно находятся на борту. Отпуска отменены. Командиры готовы в любой момент прыгнуть в заданный сектор. Прекращены отгрузки в адрес вероятного противника, гражданам Земель предложено покинуть территорию Новой Надежды. В ответ 30 на Лорелее арестовали находящиеся там торговые корабли «Катарина» и «Ольбек», что в одностороннем порядке нарушило пакт, сорок восемь лет назад подписанный на Оранже. К Лорелее немедленно выслано соединение под командованием вице-адмирала Варни: властям максимально вежливо предложено освободить корабли и оплатить упущенную из-за вынужденного простоя выгоду. Тем временем эскадра, возглавляемая Ванессой Оук Кэмпбелл, объявила себя каперами, вышла из гиперпространства на тихой окраине у Одетты, оголенной отсутствием соединения Варни, наставила пушки и принялась диктовать условия, поражающие своим цинизмом даже бывалых офицеров Галакт-пола.

Все это рассказывается за чайным столом тихим невыразительным голосом. В родительской спальне спит ребенок, девочка, завернутая в голубой плед. Натали молчит и бледнеет.

У меня там все!

Да вся эта ваша планета не стоит монетки, подброшенной, чтобы решить ее судьбу. Эти мужчины опять все испортили.