Порочная игра (СИ) - Бойд Анастасия. Страница 9
– Приподними попку, снежинка, - тихо сказал Хлыстов.
Я немного оторвала бёдра от стола, Глеб быстро спустил бельё с моих ягодиц, и когда я села обратно, он стянул трусики окончательно, сунув их себе в карман. Опыт был заметен в каждом движении... Сколько раз он так делал? Сколько у него было студенток до меня? Были ли во время? Хлыстов забросил мою ногу себе на плечо, и поцеловал во внутреннюю сторону бедра, приближаясь к месту, которое он никогда не видел так открыто до этого момента. Я подавила стеснение и сосредоточилась на том, что всё-таки поставила Хлыстова на колени, а ведь это только начало. Дальше он будет просить от меня большего. Но нет. Я напомню ему о нашем уговоре и отвергну. Пальцами одной руки, Хлыстов помогал своему языку доводить меня до блаженства, лаская складки и проникая внутрь, а второй рукой забрался под мою футболку, поглаживая живот, грудь, поясницу... Я подавляла стоны, осознавая, где мы находимся, и запрокинув голову, всё же не сдержалась.
– Можешь кричать, Катя. В этом крыле сейчас никого нет, - отвлёкся довольный Хлыстов, и опустив ладонь на голову своего любовника, я подтолкнула его обратно.
Он возобновил свои ласки с ещё большим напором. Я уже не сдерживала стоны, опустившись на локти, и выгибаясь в пояснице. Когда пальцы Хлыстова в очередной раз вошли в меня, то будто нажали какую-то кнопку, отчего тело охватила приятная дрожь, заставившая млеть и сладко сжиматься. Я рухнула на спину, тихо постанывая, пока Хлыстов продолжал медленно целовать меня, заставляя судорожно вздрагивать. Он поднялся, и навис надо мной, пока я бессильно его рассматривала. Бессильно и покорно.
– Видишь, я не всегда бываю эгоистом. И уйду сейчас отсюда с гордо поднятым членом, ничего не требуя для себя.
– Благородный... - насмешливо прошептала я, устало улыбаясь.
Хлыстов накрыл мои губы своими, и я податливо ответила на его поцелуй, впервые задействовав для этого свой язык. Я ещё не раз об этом пожалею. Распростёртая, покорная, побеждённая... Меня снова используют, подвергнув соблюдению правил, и предадут, когда интерес стихнет. Всё так предсказуемо. Вот только почему, когда Хлыстов трахал меня, я воспринимала это как заботу и любовь? Как восхищение и притяжение... Зря я к нему полезла.
– Постой, Катя, - остановил меня Глеб у выхода из аудитории. – Пожалуйста, ответь мне, если позвоню или напишу.
– Не могу обещать.
– А получится ли у нас встретиться на каникулах? - не унимался он.
– Нет.
– Ясно... Договориться не выйдет. Почему ты такая упрямая? - с нежностью в глазах, смотрел на меня Хлыстов, подпирая дверь. Я схватилась за ручку, думая, стоит ли оправдываться, и не выдержала.
– На каникулах меня не будет в городе. Я уеду к сестре своего отца.
– Такая женщина называется "тётушка".
– Я пойду.
– До сентября, снежинка, - улыбнулся он, и потянулся ко мне, легко коснувшись губами моей щеки. Хлыстов завис, не отрываясь от меня. – Мы не виделись четыре месяца и не увидимся ещё три... Мне будет немного сложно.
– Не такой уж ты и благородный, не эгоист, - усмехнулась я, и впилась в губы Хлыстова, мигом оказавшись прижатой к двери спиной, ощущая пахом его эрекцию...
Это произошло очень быстро, но думаю Хлыстову так будет легче не обращать внимание на других тёлок.
Я вышла из университета без нижнего белья, чести, достоинства и, возможно, без сердца. Надеюсь, мне удастся побороть эти мысли и чувства до сентября.
Глава 12
Не знаю, вышло бы у меня проявить гордость и равнодушие в другом случае, но летом мой телефон был отключен и спрятан, поэтому я не общалась на каникулах с Хлыстовым. Но мысли о нём... Они кишили в голове и заставляли вспоминать его руки, забитые татуировками, наглые глаза, хамоватый голос и безоговорочную власть надо мной, как бы я не строила из себя строптивую хамку. Это настолько умело исполнено, что вызывает восхищение. И ужас. Опасение моих перспектив. Но всё же, в моей жизни появился хоть какой-то просвет. Первый курс оказался очень насыщенным, благодаря этим идиотским отношениям.
Гостевать у родственников оказалось очень тошно и скучно. Мы часто ходили на кладбище. Тётушка без конца плакала и носилась со мной, как с единственной оставшейся частичкой любимого брата. Я принимала это. У меня больше никого не было, кто мог бы так искренне любить и заботиться обо мне. Я подавляла раздражение от гиперопеки, осознавая, что нужно ценить это, не смотря на дискомфорт. Родителям было бы приятно. Они бы похвалили меня за этот жест. Самым досадным было то, что с ними я ещё больше впадала в депрессию и ни на секунду не могла забыть о смерти самых родных для меня людей. Когда август приблизился к концу, я вздохнула с облегчением, и уехала обратно в Димитровск в общагу, где меня уже ждала Алиса.
Первого сентября я ужасно нервничала, предвкушая нашу встречу с Хлыстовым, но старалась держаться. Взглянув на своё бледное остренькое лицо, на которое будто была натянута маска безразличия, я вышла из туалета и увидела Глеба возле двери. Он не смотрел на меня. Я пошла по коридору, и он двинулся рядом, будто нам было просто по пути.
– Снежинка, мы кажется договаривались, что ты не будешь меня игнорировать, - холодно произнёс Хлыстов, глядя прямо перед собой.
– Я ничего тебе не обещала, - раздражённо хмыкнула я.
– И тем не менее, мне придётся наказать тебя, чтобы ты поняла наконец, что я не твой пёс на поводке, - строго пригрозил он, и я сразу же подумала о каком-то физическом насилии. Нет... Он не посмеет.
– Да иди ты. Я тебе не подопечная, и даже пока не ученица. Ты не в праве меня наказывать. Обойдусь без твоего воспитания.
– И без сладкого тоже. Обойдёшься. Надолго тебя хватит? Отдыхай, снежинка, - ухмыльнулся Хлыстов, так и не глянув на меня, и вырвался вперёд.
Без сладкого? То есть? Глеб решил не спать со мной? Но думаю, что это ему будет трудно обойтись, а не мне, так что наказал он скорее себя, а не меня. Старый идиот.
Моё "наказание" длилось уже больше недели, и это словно досаждало мне. Скучно. Я хочу снова доводить его до безумия и потери самообладания.
Но моей подруге вновь удалось ненадолго отвлечь меня от скуки и мыслей о том, как я терпеть не могу Хлыстова. Однажды, в выходные, Алиса вернулась со свидания, которое продлилось не дольше получаса.
– Что? Что случилось? - я сорвалась с кровати, подбежав к Алисе, которая захлёбывалась от рыданий, прижавшись спиной к двери.
Она промычала что-то невнятное, и я действительно забеспокоилась о ней. Возможно, впервые. Я ещё никогда не видела Алису такой, и не составляло особого труда понять, что в этом виноват Лёша. Я потащила её к кровати, мы присели и обнялись.
– Что этот засранец сделал? - строго спросила я.
– Я не знаю... Я ничего не поняла, - Алиса успокоилась, но всё ещё громко всхлипывала.
– Как это?
– Он просто сказал, что мы не будем больше встречаться, извинился, обнял и убежал. Я даже не успела предложить ему дружбу, - искренне сожалела она. Господи... Как меня порой бесит её наивность! Какая дружба? Лёша был влюблён в мою одногруппницу из музыкального училища, Риту, и возможно, что дело как раз-таки в ней, ведь она в процессе развода. Этот лох просто ждал Ритку, навешивая лапшу на несчастные уши моей милой подруги.
– Вот дурочка... Какую на фиг дружбу? И думать забудь. Убежал и слава Богу, - цинично рассудила я, но разве в моих словах не было заботы об Алисе?
– Почему? - она громко шмыгнула носом и посмотрела на меня.
– Не самый достойный тип, чтобы из-за него тут умирать. Маленький глупый придурок, - сквозь зубы процедила я, мысленно расчленив своего давнего приятеля. – Ты отличница, талантище, красотка. О тебе где-то там, в безызвестности, мечтает сам сын ректора Антон Ильин. А ты тут сопли распустила из-за этого ссыкуна.
– Ты думаешь, он всё ещё мечтает? - немного улыбнувшись, спросила Алиса.