Игрушка темного принца (СИ) - Княжина Елена. Страница 25

Его светлые волосы спадали с плеч на мою грудь, глаза светились лаской… Ну, точно эльф! Или ангел… Но ни острых ушей, ни нимба при юноше не было… При нем теперь вообще ничего не было! Прикрылся бы он хоть чем-то, а?

Бесстыдно голый и довольный собой, он собственнически подмял меня под себя. «Я-не-Я» не сразу раскусила его коварный план, а когда дошло, сопротивляться было поздно… Он сжал бедро, сделал незаметное резкое движение, и тело прошила зубастая, шипастая молния.

Твою мать! Твою ж мать… Твою ж…

Убью!

Потоки исконно русской брани, идущие одновременно и от меня, и от Авы, смешались в голове в возмущенную какофонию, едва жуткая боль прострелила тело. Нам обеим захотелось задушить этого недоэльфа, обещавшего не обижать, и тут же так сильно обидевшего. Нос щипало, по вискам катились слезы.

Тиран! Гад! Мерзавец! Ух, как же мы его сейчас ненавидели…

– Больно! – шмыгнув носом, всхлипнула «маленькая графиня», вмиг растерявшая всю вздорность и упрямство.

– Прости… Я идиот. Не подумал, – растерянно пробормотал этот… мучитель, до которого как-то долго доходила причина женской обиды. – Забылся совсем с тобой.

– Авик… Давай… Хватит, а? – тихонько проскулила та, которая Ава, моими губами.

– Вот еще! – тихо рассмеялся недоэльф, достойный того, чтобы ему и обычные уши открутили, и принялся целовать мой-чужой живот, нашептывая: – Сейчас пройдет, маленькая… Сейчас пройдет…

Я очень хотела ему объяснить, что ничего уже не пройдет, и он, идиот этакий, умудрился испортить такой момент! Даже потянулась мысленно к ушам, с твердым намерением их открутить. Рванула что есть мочи с этой груды подушек… И будто бы оторвалась от самой себя. Вскрикнула резко…

…и проснулась.

За окном моей спаленки в Пункте Связи занимался рассвет. Привычная кровать, привычный потолок, привычные белые простыни…

Белые? Я на всякий случай проверила. Белые. Фух… Просто кошмар. Очень-очень дурной сон. Вот приснится же ересь в день рождения!

6.2

Часто и поверхностно дыша, я выбралась из-под мокрого одеяла. Никаких нелепых надежд, что я смогу снова уснуть, я не питала. Тело колотило крупной дрожью, а рот все еще ощущал терпкий вкус совершенно чужого мужчины.

Да что там рот! Все тело, даром, что совершенно целехонькое, ощущало последствия бессовестного вторжения. Фантомные боли или что-то в этом роде… Я сползла с кровати и по стеночке поплелась в душ.

Весь дом еще спал. Я тихонько открыла кран, скинула на пол пропотевшую сорочку и переступила через бортик керамической чаши.

Паршиво, когда праздник начинается с кошмара… Только меня отпустили видения с Тильдой и Киваном в главных ролях, как в голову на освободившееся местечко влез Августус Блэр.

Горячая вода хлестала по позвоночнику, и под ее возмущенное шипение я убеждала себя, что всему найдется объяснение. Даже абсолютно голому белобрысому недоэльфу в моих фантазиях. Боги, ну как же стыдно!

Ладно, такой странный сон вполне закономерен. Во всем виновата поездка в Эстер-Хаз с моим старомодным чудовищем. Эта ночь в коттедже, его поцелуи у камина, его объятия… Демон разбудил во мне дремавшую чувственность. Разговор на берегу, предложение замужества… Наверное, я переволновалась. Все стало слишком серьезно. Серьезнее даже, чем идея принести к нему домой свою подушку…

Мне теперь девятнадцать. Я официально взрослая. Могу быть с ним. Хочу быть с ним. Но боюсь до одури, мурашек и поджатых пальцев на ногах. Это же нормально? Все немножко трусят в такой момент?

Почему во сне ко мне пришел именно Блэр – тоже вполне объяснимо. Это все Роджер и его рассказы о юной вздорной Авроре, умудрившейся влюбить в себя жестокого монстра. И симпатичный портрет в библиотеке, бессовестно впечатавшийся в память. Воображение дорисовало все остальное.

Остервенело орудуя мочалкой, я пыталась стереть с кожи дурацкое наваждение и до боли (в прямом, блин, смысле!) реалистичные ощущения.

Приходилось снова и снова напоминать себе, что это был сон. И чей-то чужой парень… Не мой! Я совершенно точно не могла во сне всего этого хотеть. Но, стыдно признаться, хотела. Та, которая «не-я», но все-таки… Гадство!

Я еще сильнее намылилась лавандовым шампунем (надеюсь, Осворт не включит жадину). Господи, как же стыдно! Перед Карповым в первую очередь: и за сны дурацкие, и за трусость… И, в особенности, за то, что та, другая я, с такой нежностью смотрела в эти бирюзовые глаза. С таким трепетом водила ладошкой по голому белому плечу и гладила острые «эльфийские» скулы… Тьфу!

Вот таким неделикатным образом все мои фобии вылезли из кустов в день совершеннолетия. Я взрослая. Окончательно и, что в нынешней ситуации немного обидно, бесповоротно. По всем законам, даже супер-пупер-магическим.

Как это связано с тем, что во сне я кувыркалась в постели с незнакомым парнем? Причем полной противоположностью своего реального и даже – о боги! – официального «бойфренда» (слово-то какое смешное, главное, при Демоне не взболтнуть)? И ведь явно с этим белобрысым гадом у нас с Авой все было в первый раз…

Божечки, как больно-то! Можно мне опять восемнадцать, а лучше вообще шестнадцать? Есть хоть какой-то шанс, что сон неправдоподобный, и я просто себя накручиваю из-за грядущего приезда Карпова?

Так и не придумав себе никаких удобоваримых оправданий, я вылезла из душа и замоталась в махровое полотенце. Из зеркала на меня глядела до невозможности кислая физиономия – лохматая, серая, перепуганная перспективами и измученная кошмаром. Если бы Андрей задал свой Вопрос сейчас, я бы, скорее всего, отказалась. Трусиха!

Судя по шагам в коридоре и гулу на лестнице, дом начинал просыпаться. А значит, ванную пора было освобождать. Но как? Казалось, у меня на лице написано произошедшее. Да, во сне. Да, не со мной. Но от этого как-то совсем не легче!

Я устало ткнулась лбом в прохладную зеркальную поверхность, и от него пошла мелкая рябь. Ну вот, еще и глюки! Я отстранилась от стекла и пришла к неутешительному выводу, что хуже я еще не выглядела. Глаза казались какими-то серыми, чужими. Волосы нездорово вились и отливали медью. Даже нос виделся другим.

Как и во сне, теперь уже наяву я не могла понять: я это или не я? Ведь не было у меня раньше родинки на подбородке, да и лицо не выглядело таким круглым. И еще эта странная рябь, кругами расходившаяся от кончика носа, которым я почти утыкалась в поверхность. Словно по озеру от брошенного в воду камешка…

Я придвинулась ближе, пытаясь рассмотреть незнакомые морщинки вокруг моих-чужих глаз, когда последние вдруг хитро сверкнули.

6.3

– Анна! – в дверь ванной комнаты ударилось что-то твердое. Судя по звуку, это вполне мог быть лоб Джен. Или вся она целиком.

Я отшатнулась от рябого зеркала, которое тут же пришло в норму и явило мне саму себя. Потрепанную, опухшую, не выспавшуюся, но хотя бы узнаваемую.

– Ты там утонула, что ли? Вылезай, тебя морф на кухне ждет. Симпати-и-ичный, – зачем-то добавила Дженни, словно пыталась выманить меня, соблазнив перспективой познакомиться с чертовски привлекательным лохматым засранцем. – Не почтовик. И с пода-а-арком…

Точно пыталась выманить. От мысли, что мне сегодня положены подарки, внутри созрел теплый предвкушающий клубок. Жить стало немного легче и веселее, и фантомная боль окончательно прошла. Торопливо натянув строгое бордовое платье – мне ведь скоро предстояло встречать делегацию из «Эншантели», – я выбралась из укрытия и максимально оптимистично улыбнулась Джен.

– Ну и видок. Сразу чувствуется, что на целый год постарела, – удрученно вздохнула подруга, осмотрев меня с головы до ног. – Слава богу, мне только восемнадцать…

Пытаясь не расплескать всколыхнувшиеся внутри остатки позитива, я аккуратно пихнула язву в тощий бок и пошла вниз. Туда, где меня дожидался «симпатичный морф с подарком». Я почти сразу опознала в нем того самого, что приносил браслет Дорохову в больницу. Фамильный негодник, поэтому и важничает.