Игрушка темного принца (СИ) - Княжина Елена. Страница 30
Или может?
С размаху пнув незапертую дверь, я ввалилась… в пустой кабинет. Открытый! Но совершенно не осчастливленный демоническим присутствием. Карпов уже ушел на дополнительное занятие, и я понятия не имела, где оно проходило.
Может, и к лучшему… Стоило остыть, хорошенько все взвесить, обдумать, и лишь потом делиться с профессором догадкой. Я окинула взглядом кабинет: стол, хаотично заваленный бумагами, подоконник… Чистый, пустой подоконник! Почему это меня сейчас смутило?
Однажды я видела на нем целую армию чашек и бокалов, принесенных Квитариусом уставшему хозяину. А в другой раз там лежал серебряный поднос – именно с него Арчи склевывал птичьи лакомства. А ведь отравления случались именно в эти ночи, когда Квита вызывали в Академию…
Этим же подносом фамильный морф Карповских неодобрительно громыхал, когда приносил для меня пломбир в сиропе. Сейчас все это казалось невероятно важным. Ниточка то ускользала из пальцев, то наматывалась на них вновь.
Прижимая к себе тяжелую родовую книгу, я провела ладонью по заваленному бумажным хламом столу. Тем утром, когда я проснулась с Демоном в обнимку, здесь был порядок. Идеальный. Рукописи лежали в аккуратных стопочках, блокнот был закрыт, лампа сдвинута на край…
Судя по тому, что я видела в доме Андрея, сам он к порядку в шкафах был не склонен. Там-то древние книги лежали вразвалочку на полу, щедро припорошенные пылью. А к рукописям вон какое почтение… оказанное морфом, а не профессором.
Это Квит по утрам прибирался в логове монстра. Он же наверняка и постель перестилал – белье всегда было свежим и хрустящим. А в бессонные ночи снабжал Демона, корпевшего над расшифровками, бодрящими напитками и легкими закусками. И видел, чем тот занимается… Может, даже заглядывал через плечо, подавая кофе.
Отравления, совпадения, рукописи, расшифровки… Безумной скрипучей каруселью эти слова крутились в голове и, наконец, оформились в четкую мысль.
Морф отвлекал Карпова от рукописей, устраивая по ночам отравления в его новой «ядовитой» теплице. Понимал, что именно Андрея вызовут для уточнения диагноза: никто не знал, что выращивает профессор в жуткой оранжерее. Что он не сможет остаться равнодушным к проблеме, попытается помочь с расследованием, полезет в голову к пострадавшим…
Неужели его рук дело? Но зачем все это Квиту? И тот ментальный лабиринт, способный надолго вывести Карпова из игры… И потеря памяти у всех пострадавших… Да нет же!
С другой стороны, новость о том, что это не кто-то из тех шестерых, у кого был ключ, должна обрадовать Андрея. Лучше обвинять Квита, чем подозревать Мари или Ромула! Во всяком случае, я за судьбу противного «плюшевого чуда» не сильно переживала.
Мог ли он войти без ключа в теплицу, на которой висит знак личного пространства? Ох, а в этом ведь и главная отгадка… Не знаю, как другие мохнатые ворчуны… Но конкретно этот – конечно, мог! Ему даже ключ не нужен, чтобы попасть на территорию, которой владеет его хозяин! И переместить кого-то с собой… У этого гаденыша эксклюзивное право входа во все места, где бывает князь Карповский. Даже если последний давным-давно открестился от титула и фамилии на словах.
Но ведь Квит – фамильный морф! Верность роду у них в крови. В природе. И, заодно, в контракте. Он за Карповских жизнь отдаст и не придаст, уж точно. Если только он не действовал по чьему-то приказу…
Родовая книга оттягивала пальцы, и я невольно взглянула на огненно-рыбный герб. Такой же, как на фолиантах, что приносила Ангелика в Пункт Связи. Княгиня Карповская…
Нет…
Вся жизнь Андрея оказалась перемолота из-за увлечения арканством. Конфликт с отцом, спешный брак, тяжелое ранение, дурные знакомства… Взятые на душу грехи. Но Карамзина говорила, что Ангелика никогда не поддерживала Владимира Карповского в его решениях. Может, она и против дружбы сына с арканами ничего не имела? Что, если ей до сих пор близки их теории?
А может, все это чушь, и я просто перечитала детективов, в которых убийцей оказывается дворецкий? В данном случае – изрядно мохнатый, вредный, высокомерный и лупоглазый дворецкий. Хоть бы так. Потому что… если моя догадка верна, Андрея это убьет. Такого рода предательство он не вынесет.
7.2
Моя академическая спальня пустовала, радуя простором и тишиной. Кристина и Рашель занимались в библиотеке, остальные отправились в Деревню. Я присела на край кровати и недовольно сунула родовую книгу Карповских под подушку. Сейчас мне совершенно не хотелось читать воспоминания очевидцев. Да даже просто на герб смотреть!
Все в этом томике напоминало о ней. О дьяволице в роскошной юбке, показывавшей мне фокусы с кольцом-талисманом. Неужели она? Моя будущая (возможно!) свекровь пыталась перетравить учениц моего будущего (возможно!) мужа? Ох, Андрей многого не знает о своей матушке…
Аврора покосилась на подушку неодобрительно и слегка возмущенно. Я, памятуя это ее жалобное «Авик» и все тому предшествовавшее, ответила графине тем же. Несмотря на мой небывалый энтузиазм в подготовке к экскурсии, были вещи, которые я знать о Воронцовой решительно не желала.
Я вскочила с постели и прошлась по комнате. В одну сторону. В другую. Мимо стройного ряда девичьих коек… Как узнать, может ли морф нарушить свой родовой контракт? Расспросить бы с пристрастием какого-нибудь почтовика, да в Деревне сегодня столпотворение. Ученики атакуют неторопливого Сиворта. Не пробьюсь, да и поговорить не удастся.
Я вытащила из-под кровати чемодан, с которым приехала из «Эншантели». На дне должен был остаться мой потрепанный путеводитель с привязками телепортов. Спешно пролистала картонную книжицу… Вот оно. Главное отделение Парижской магической почты.
– Надеюсь, там еще работают Филиппе и дядя Бэнси! – вслух пробормотала я, активируя телепорт. С такого расстояния перемещение стоило немалых денег, ну да и к черту.
***
…Старый морф по имени Бэнси все так же возвышался над прилавком. Его бледно-серая шерсть почти не блестела, выдавая возраст. Филиппе – с лоснящейся маслом шкуркой с насыщенно-зеленым отливом – по-прежнему с хлопками перемещался с одного угла почтового отделения в другой. Запах серы бил в нос, дядя Бэнси привычно закатывал глаза и устало вздыхал.
Прошло несколько лет, но здесь ничего не изменилось. Никто не ушел на покой, никто и не повзрослел. Удивительная все-таки у морфов жизнь. Не то консервативная, не то вовсе законсервированная. Но я бы не поменялась.
– Простите, а…
– Да, молодая леди? Вы что-то хотели отправить? – с легким старческим кряхтением спросил дядя Бэнси, но его огромные прозрачные глаза не плевались в меня неприязнью. Смотрели проникновенно, но беззлобно.
– Я дестинка, – зачем-то выдохнула я и в упор уставилась на старого морфа. Ждала, что он скривится. Подтвердит мою догадку о том, что все морфы ненавидят «чернокровых».
– И? У вас с этим какие-то проблемы, молодая леди?
– Да есть… небольшие… – смутилась я, позабыв о цели визита. – Я думала, у вас аллергия на таких, как я… Встроенная. Впитанная с молоком матерей, или чем вы там в детстве питаетесь…
Я стушевалась окончательно, зачем-то представив себе картинки грудного вскармливания и морфовой матушки. Это было в моей голове определенно лишним.
– Первый год – питательным бульоном на основе трав и кореньев, заряженным нашей магией, – зачем-то ответил Бэнси.
Ну вот, теперь я знаю даже больше, чем хотела.
– А ваша магия – она какая-то особенная? – не удержалась я от вопроса.
– Другая, да. Морфы стары, как первая дикая капля, – медленно закивал почтовик. – По легенде одна из дарованных капель попала не в человека, не в воду и не в землю, а напрямую в пробегавшего мимо лесного зверька. Не то бобра, не то енота, не то кролика… Не претендую на точность.
Дядя Бэнси чуть навалился мохнатой грудью на стойку, явно узрев во мне благодарные уши. В почтамте не было ни души, и старик явно заскучал.