Осколки прошлого (СИ) - Рябинина Юлия Валериевна. Страница 30

С этажа на стоянку я добрался на автомате. Залез в авто. Вита с дедом до этого о чем-то шутили, а теперь вдруг уставились на меня.

— Что случилось? — прошептала девушка.

Я посмотрел на нее, потом на деда, два раза сделал глубокий вдох и выдох и спокойным голосом сказал:

— Мы едем на Кипр.

Завел мотор, и мы выехали со стоянки.

Пока Вита занималась поисками гостиницы, где мы остановимся, бронировала в санатории место для деда, я это время проводил в офисе с Серегой.

— Вижу, брат, у тебя все серьезно закрутилось, — хлопнул он меня по плечу. — Вита хорошая девчонка, — подмигнул мне. — Надеюсь, нас с Ленкой на свадьбу пригласите.

— А то ж. Только вот интересно, когда твоя Ленка рожать собралась, до нашей свадьбы или после, — ухмыльнулся я.

— Ну, ты сказанул, ей до конца беременности еще три месяца целых. Надеюсь, вы так затягивать не будете.

Я засмеялся в голос и так от души, что Серега аж впервые секунды опешил.

— Нихрена ты ржешь, — удивленно сказал он, — как конь.

И потом реально сам заржал, как конь. И так мы с ним смеялись несколько минут, у меня аж на глазах слезы выступили.

— Все, хорош, — отсмеявшись, пробасил Серега.

— Артем Сергеевич, — в кабинет заглянула секретарша, — Сергей Максимович, у вас все в порядке? А то там люди заволновались, такой грохот был, — а сама улыбается в тридцать два зуба.

— Все хорошо, Настя, — отозвался я, еще не отойдя от нахлынувшего веселья, — передай всем, что лягушонка в коробчонке уже проехала.

Мы переглянулись с Серегой и опять дружно заржали. Девушка покачала головой и вышла.

— Настя! — заорал Серега.

Тут же открылась дверь, и в кабинет снова просунулась голова секретарши.

— Принеси кофе.

— Дайте пару минут, — и дверь тихо закрылась.

Я тут же взглянул на документ, лежащий перед нами на столе, и моментально мой взгляд стал серьезным, как и Серегин.

— Справишься один? — этот вопрос мучил меня с самого того момента, когда умерла мать и когда я понял, что с Витой завяз, бросив все на Серегу.

— Обижаешь, брат, — Серега протянул мне руку, и я сжал его ладонь, вкладывая в это рукопожатие то, что нельзя выразить словами — доверие.

— На сколько улетаете? — спросил друг.

— Вита просит на месяц, — опустил я взгляд, — ну а там, как пойдут дела. С дедом надо еще решить вопрос.

— Все будет тип-топ, Темыч.

На Москву наступала зима, не давая осени никакого шанса задержаться хотя бы еще на несколько дней.

Спустя шесть дней после разговора с Серегой, Артем с Витой и Василием Степановичем вылетели на Кипр.

Погода была мерзкой, но яркая птичка по имени Вита не давала мужчинам скучать и предаваться унынию, она так радовалась предстоящему отдыху, что заражала всех своим позитивом. И Артем был ей за это благодарен. А еще он много думал и пришел к тому, что теперь в кармане его пальто лежало обручальное кольцо с бриллиантом в два карата. Да, Артем понимал, что это все банально, но все же. Именно кольцо в знак того, что он серьезно настроен, и того, что она уже не одна, будет символизировать их соединение до свадьбы.

ГЛАВА 22

Виолетта плелась по заснеженной Москве, еле-еле переставляя ноги. Ее белые ботинки все заляпались грязью, а кремовое пальто, в котором она продрогла до костей, было сплошь покрыто мелкими грязными капельками. Слез не осталось. Она их выплакала все, сидя в морге и ожидая, когда ее пригласят на опознание. Снова комок одиночества и страха подкатил к горлу, она хватала губами воздух, чтобы хоть как-то проглотить его, протолкнуть обратно.

В голове пронеслись картинки двухдневной давности. Вспомнила, как в очередной раз вернулась в пустую квартиру, и ее накрыла волна одиночества и неприкаянности. Бутылка вина всегда была приготовлена к такому случаю, а таких случаев, как припомнила Виолетта, было предостаточно, и она уже каждый вечер, дабы хоть как-то скрасить свой одинокий быт, пристрастилась проводить за бутылочкой вина и с сигаретами, просматривая вечерние мелодрамы. Она могла и поплакать, и посмеяться вместе с героями киношных романов, и не задумываться, что в ее в жизни, что-то идет не так.

В один из таких вечеров ей и позвонила мать, и Виолетта в подпитии расплакалась и начала ей жаловаться.

— Мамочка, милая, ты прости меня за все, — рыдала она в трубку, — и скажи папе, что я его люблю, — слезы градом текли по щекам. — Я так по вам соскучилась и хочу до-о-омой!

— Девочка моя милая, да что же там происходит-то у тебя? — взволнованный голос матери только усиливал поток слез из глаз Виолетты. — Прекращай плакать, солнце мое. Мы с папой сейчас за тобой приедем.

В голове ударами, словно набат, продолжали и сегодня звучать эти слова «мы с папой сейчас приедем». Какая же она чертова эгоистка, как она позволила родителям ехать к ней в такую погоду, да еще на этой старенькой машине! Дура! Какая дура… Слезы вновь потекли по щекам. Они теперь никогда не высохнут, наверное. Да и вообще, как теперь можно жить вот так, зная, что ты виновата.

Вчера ночью, когда она спала после очередной выпитой бутылочки вина, ей позвонил инспектор ДПС.

— Виолетта Георгиевна Романова? — пробасил мужчина.

— Да, это я, — спросонья хриплым голосом отозвалась девушка.

— Вам знакомы Надежда Валентиновна и Георгий Петрович Глазневы?

Виолетта не сразу поняла, про кого он спрашивает.

— Алло, вы меня слышите?

— Да, да, — пробормотала девушка, — это мои родители. А что случилось?

— Произошло ДТП, ваши родители погибли, примите мои соболезнования. Вы можете подъехать сейчас или завтра с утра в городской морг для опознания?

Виолетта молчала. Что сейчас сказал этот мужик? Какое ДТП и при чем здесь ее родители?

— Так вы приедете сейчас или завтра? — не унимался этот противный и назойливый голос.

— Я не пойму, куда мне нужно ехать? — шок, вот что испытала она вчера.

— Вы где живете? — снова вопрос.

— В Москве.

— Тогда нет смысла ехать сейчас. Приезжайте завтра сразу в морг, все равно скорая уже подъезжает. — И он отключился.

Только после минутного прокручивания в голове слов инспектора девушка поняла, что ей сообщил этот человек.

— Ма-а-а-а-м-а-а! — с надрывам в голосе позвала она мать.

Но ее никто не услышал и не ответил, лишь звенящая тишина была вокруг.

«Позвонить, вот что надо, позвонить».

Она вскочила с кровати. Схватила телефон и лихорадочно начала искать номер. Да вот, вот он. В трубке пошли гудки.

«Что за гребаные шутки?» — подумала на тот момент девушка, и когда на том конце подняли трубку, спросила: —Мама, мама ты где?

— Девушка, извините, но вам должны были сообщить, что ваши родители… — ответил женский голос.

— Не-е-е-е-ет, не-е-ет, мама, папа! — она бросила телефон и повалилась на пол, в немом рыдании обхватила голову и, раскачиваясь из стороны в сторону, проплакала всю ночь.

Когда утром она очнулась на полу, то даже не почувствовала того холода, что сковал все ее тело, по квартире шла на автомате, загребая пальцами по полу.

«Приезжайте утром», — пронеслось в голове.

Ванна. Она умывалась, не чувствуя ничего, только пустоту в груди, которая разрасталась черной дырой, заполняя ее нутро.

Когда одевалась, зачем-то напялила все белое.

В морге на нее смотрели, как на ненормальную. Вроде бы пришла на опознание родителей и вся в белом? Но они не знали, как черно сейчас внутри девушки. Она просто переполнилась этим цветом, который, словно коктейль, смешался внутри с горечью и безысходностью.

«Что же теперь делать?»

Виолетта потерялась, потерялась, как маленькая девочка в этой огромной жизни, и теперь ей не к кому прислонить голову и поплакать в жилетку, единственные родные люди теперь мертвы, и кто в том виноват — ОНА! Она их убила своим эгоизмом.

Проходя мимо облезшего серого дома, она увидела, что на первом этаже в торце здания есть разливуха.