Одинокий медведь желает, или партия для баса (СИ) - Тур Тереза. Страница 6

— Море, — тихо проговорила она. — Пожалуй, я только по нему и соскучилась. Не считая мамы с папой.

— Море — это хорошо, — согласился он и удобнее уселся на краю пирса. — Не то, правда, на котором я хотел бы оказаться в это время года…

— А что? — вдруг ощетинилась она. — Без Бали и жизнь не та?

Сергей с удовольствием посмотрел на рыжего ежика, встопорщившего все свои колючки. И неторопливо ответил:

— Да я как-то больше по Северу. Камчатка. Байкал. Карелию люблю. Море — так Белое.

Она фыркнула. Потом уселась рядом с ним. Опустила ноги к воде. Он завороженно смотрел на маленькие изящные ступни. На ноготки, покрытые внезапно оранжевым лаком. На то, как осторожно она тянется пальцами ног к воде, выгибая тонкую щиколотку.

— Ой! — пальчики отдернулись от прозрачной воды, но тут же вернулись. –  Ты как плавал-то? Вода после шторма холодная.

Он рассмеялся, сам не особо задумываясь, чему именно. Просто так.

— Ну, в сравнении с Белым, наверное. — Она искоса глянула на него, в болотно-зеленых, с золотой искрой глаза мелькнуло…

Ему хотелось думать, что желание. По крайней мере, он, любуясь на ее губы, думал о поцелуе. Так отчетливо думал, что почти ощутил прикосновение ее нежных, чуть-чуть обветренных губ безо всяких следов помады.

— На самом деле, — хрипловато продолжила она, не отводя взгляда, — здесь хорошо.

— Людей слишком много. — Сергей махнул куда-то за спину, на пляж, что уже начал заполняться любителями прожариться на солнцепеке.

Она рассмеялась и пожала плечами:

— Было бы странно…

— Покажи мне, — внезапно севшим голосом шепнул он и, поддавшись какому-то сумасшедшему порыву, подался к ней и коснулся кончиками пальцев ее нижней губы.

Зрачки в широко распахнутых зеленых глазах расширились, и она почти неслышно спросила:

— Что?..

Но не отшатнулась, а так и продолжала смотреть ему в глаза.

Медленно, чтобы ее не спугнуть, Сергей склонился к ней и поцеловал в уголок рта. Едва-едва касаясь и чувствуя, что сердце сейчас выпрыгнет из груди. Словно у мальчишки перед первым в жизни сексом.

Не то чтобы его первый секс был каким-то особенным и неземным. Он вообще не очень-то его помнил. Студенческие годы, гастроли, запретная выпивка, глупый кураж… а, все это было давно и неправда. Просто сейчас, через over до тучи лет, почему-то хотелось попробовать заново. По-настоящему. Так, словно им обоим по пятнадцать лет, и очень важно сделать это именно с ней, с рыжей бестией в красном сарафане.

Только в отличие от своих реальных пятнадцати он не станет ни напиваться, ни спешить. И сомневаться тоже не станет. В сознательном возрасте есть свои преимущества.

— Может быть, я хочу, чтобы мне тут понравилось, — так же тихо продолжил он, чуть-чуть отстраняясь. — Покажи мне что-то такое…

Зеленые глазищи засверкали чем-то, подозрительно похожим на «вызов принят». Или на «я тоже тебя хочу». Или на все сразу. Сергея устраивал любой вариант.

— Только на моей «Ауди» мы туда не проедем. И на байке там опасно.

О да! Вызов не только принят, но и дан ответный. Что-то вроде «тебе придется высоко прыгнуть, чтобы забраться на мой балкон, наглый Ромео».

Рыжая бестия. Прелесть. Совершенство. Интересно, она кусается? Вот он — да. И ему очень хочется ее укусить. Вот тут, где бьется голубая жилка между шеей и плечом. Совсем легко укусить, чтобы она удивленно ойкнула…

— Нужно что-то мощное и устойчивое? — В голове почему-то мелькнула картинка джипа с широким задним сиденьем, такого, чтобы не слишком-то раскачивался в процессе… черт! Если он попробует ее завалить прямо здесь, она сбежит. А он сам будет ржать над собой до следующего века. — Я что-нибудь придумаю.

— Ага, — кивнула она, не отрывая от него взгляда и слегка порозовев. — Завтра?

Завтра? То есть она собирается сейчас от него избавиться?..

Черт. А ведь она права. Сегодня концерт, и сбегать придется именно ему. Золушка, твою мать.

— Завтра, — согласился он и, ставя печать кровью на своем дьявольском контракте, прижался губами к ее руке. К запястью, обвитому тонкой золотой цепочкой, к синим венкам под прозрачной кожей, прямо к быстрому пульсу. — А сегодня позволь угостить тебя обедом? Я все еще должен тебе за ту несчастную сосиску.

— Обедом? — она посмотрела на него насмешливо.

— А сколько вообще сейчас времени? — Телефон, как и часы, он оставил дома. И как-то кольнуло его нехорошее предчувствие, что…

— Девять утра, — широко улыбнулась девушка.

— Завтрак? — с облегчением выдохнул Сергей. Он не опаздывает. И… вдруг есть захотелось так, словно он уже неделю голодал.

Карина улыбнулась, словно прочитала его мысли. Быстро натянуть одежду. И… рассмеяться. Как-то в его жизни, если дело и доходило до завтрака, то все было не так. А вот кстати… До того, чтобы проснуться вместе и отзавтракать. Нет. Практически никогда, кстати, потому как совместный завтрак это дело, пожалуй, даже более интимное, чем… интим.

А сейчас…

— Пошли.

Гид из Карины вышел просто отличный. Не то чтобы в крохотном поселке были какие-то особые достопримечательности, кроме моря да какого-то особенного старого дерева.

— Тюльпанное оно, понимаешь.

Он кивал и смеялся.

Рядом была она. Рыжая бестия с невероятно искренней улыбкой, золотыми ресницами и голыми, чуть тронутыми веснушками плечами.

— Ты не сгоришь? — спросил он, куда больше интересуясь ее кожей, чем живописными южными домиками, мимо которых они проходили.

Она глянула так удивленно, что Сергей растерялся.

— Я что, нарушил какое-то местное табу? Все жители побережья огнеупорные?

— Да нет, — повела плечами Карина и лукаво улыбнулась. — Я не огнеупорная, да и давно здесь не живу. Просто…

— Просто у вас тут пекло.

Она фыркнула, но позволила накрыть свои плечи полотенцем. И не возразила, когда он задержал руку, пропуская сквозь пальцы огненно-рыжий локон.

— Пекло — в Москве, — вздохнула она и чуть заметно поморщилась. — Ненавижу московское лето.

— Я тоже, — согласился Сергей, скользя взглядом по афишам, уродующим чей-то забор. — И работать летом ненавижу, но кто б меня спрашивал.

— Я думала, ты здесь на отдыхе… — как-то отвлеченно сказала она, и Сергей проследил за ее взглядом. На те же афиши, в том числе их собственную: сегодняшний концерт в Сочи. — Опять. Каждый год одно и то же.

Прозвучало с искренней ненавистью.

— Не любишь эстраду?

— Не люблю зазвездившихся звезд, — фыркнула рыжая бестия и отвернулась от афиш. — Не будем о плохом, будем о хорошем. Чем ты здесь занимаешься?

— Эм… ну… вообще-то в основном вечерними пьянками.

М-да. Прозвучало не очень. Ну может слегка лучше, чем: «Да мы тут, понимаешь, поем и звездим со страшной силой. Просто афиша отвратная, вот ты меня и не узнала. А вообще мы не такие страшные, как эти криво намалеванные черти».

— Ты не похож на… — она не договорила, дернула плечом.

— Ну да. Это не мои пьянки, если что. То есть выпить иногда я не прочь, но в основном ради дела. Переговоры, корпоративы… В основном я тут ради одного своего друга. — О, вот правду говорить куда легче! — Он затеялся в местный тендер, собирается тут кое-что строить.

— Ты занимаешься строительством?

— Нет. У меня турбазы на Камчатке и в Карелии, ну и вложения там и тут.

— А, то есть партнер по бизнесу.

— Точно. Друг и партнер по бизнесу. Но это не слишком интересно. Лучше расскажи, чем занимаешься ты?

— Отдыхаю. Рисую. — Она пожала плечами. — И не хочу думать ни о чем серьезном.

— Да мы с тобой братья по разуму. Я тоже не хочу. Думать. Вообще, поверишь? Слишком яркое солнце, я ослеплен и таю, как мороженное.

Говоря это, он снова пропустил сквозь пальцы рыжий локон и коснулся зарозовевшей скулы.

— Для мороженого ты слишком горячий, — сверкнула глазами она и этак лукаво усмехнулась.

— Да-а… пора бы слегка охладиться.

Он не очень-то понял, чему они оба засмеялись, да и думать в самом деле не хотелось от слова совсем. Кажется, это лето имело шанс стать не таким уж поганым, несмотря на барские замашки Олега и золотую лихорадку Льва. Да к черту их обоих вместе с гребаным чесом и сотней корпоративов! Перед ним — самая изумительная женщина на всем чертовом побережье, от нее пахнет солнцем, морем и жасмином, ее губы так близко…