Ойроэн (СИ) - Кочешкова Е. А. "Golde". Страница 25

Я так и уснула там, у огня, с надкушенным пряником в руке и небывалым, неизведанным доселе ощущением того, что весь мир на самом деле един, связан и дышит в такт глубокому небесному дыханию.

В детстве мать казалась мне самой лучшей. Я никогда не обижалась подолгу на ее подзатыльники и гневные окрики, никогда не мечтала о другой жизни без фургона и дорог.

А еще мне казалось, что она будет всегда.

Все изменилось, когда я начала взрослеть. Сначала образ матери приобрел для меня темные неприглядные черты, за которыми я перестала видеть ее красоту, а потом, прежде, чем мне удалось излечиться от этого помрачения, она вовсе покинула наш мир.

Бросила меня.

Я так и не смогла до конца простить ей.

Через несколько дней мы отправились на праздник стрижки овец. Мне досталась кобылка Шиа, а сама девчонка ехала с дедом. От самого нашего дома и до соседнего становища она чирикала без конца, спрашивала о чем-то, рассказывала взахлеб. Кайза это все слушал терпеливо, даже отвечал время от времени. Вей смотрела на них ласково, но сама предусмотрительно ехала в сторонке, как и мы с Вереском.

Дружок мой, напротив, был молчаливей обычного, за всю дорогу ничего не сказал. Только когда Рад расплакался, без лишних слов забрал его к себе и быстро утешил. Но он в последние дни вообще казался странноватым, отрешенным больше обычного – словно ходил по краю какого-то сложного решения и никак не мог принять его.

Я ни о чем не спрашивала. Старалась даже не думать о чужих заботах, благо своих всегда хватало. Особенно, как Рад пополз. Только и дел стало, что приглядывать за ним, вечно лезущим куда не надо. Вей, конечно, помогала мне, но и у нее имелись свои хлопоты. А от Шиа вовсе проку не дождешься – ищи ветра в поле...

Ехать нам было недалеко, меньше часу, так что девчонка и половины своих вопросов задать не успела, как уже показался дым от очагов крупного селения, которое пряталось за холмом. Шамана здесь ждали как особого, почетного гостя. Своего у них не было, да и зачем, если один из самых сильнейших живет в двух шагах?

Как мы приехали, местные старшие Кайзу с Вей сразу на почетное место усадили, поднесли угощение, завели с ними долгие витиеватые беседы. Я оттуда сбежала прежде, чем на меня кто-то успел внимание обратить. Пошла смотреть, как молодые удалью меряются на Круге. Состязаний было несколько, как водится. Когда я приблизилась, парни мяли друг другу бока в любимом мирном ристалище всех тайкуров, дензо. Старались изо всех сил. Я залюбовалась на точеные голые плечи и спины. И не я одна – вокруг много девок собралось. Где еще, если не здесь, присматривать себе самого лучшего жениха? Были тут и молодые матери, вроде меня, с сопляками у юбок или в перевязи. Эти свой выбор уже сделали, а теперь пришли поддержать избранников, ибо в степи верят, что нет ничего сильнее желания женщины.

Куда девался Вереск, я не заметила, очень уж спешила сама побыстрей смешаться с толпой разнаряженных веселых степных людей. Их в этом становище было много, не меньше сотни, да еще и в гости ко всем понаехали родичи, так что умножай число на два. В самый раз, чтобы почувствовать себя блошкой, песчинкой, одной из множества. А мне того и хотелось. Давно я не бывала среди людей, не видала иных лиц кроме тех, с кем жила бок о бок. Иные к нам, конечно, приезжали, да только возле шамана у всех свои важные дела. Тут же я ощущала себя легко и радостно. Тут никто не смотрел на меня изучающе, не прикидывал в уме, как вести себя с этой девкой, которая внезапно стала есть из одного котла со степным колдуном.

Я перехватила Рада поудобней и легко просочилась в передний ряд зрителей, собравшихся вокруг ристалища. Лихие зычные крики парней здесь особенно громко сотрясали воздух, крепко воняло мужицким потом, а в воздухе висела взбитая ногами и голыми телами пыль. Тайкурские красавчики боролись друг с другом в одних повязках, прикрывающих естество – чтобы сложнее было хватать и держать. Хотя иногда мне казалось, что этот обычай на самом деле придумали женщины, которым надоело латать рваную после Круга одежду. Наверняка пра-пра-матери степных воинов решили, будто тем не будет греха повыдавливать друг из друга мясо без лишних портков. Если так, то я их очень даже понимала.

Между тем, состязание уже близилось к концу. Еще две схватки – и на Круге остался только один победитель. Самый ловкий, самый сильный, самый достойный. Я с улыбкой увидела, как один из старших вручил ему заслуженную награду – большой золотой браслет с россыпью мелких черных камней по ободу. И еще шире улыбнулась, когда молодой коренастый тайкур надел этот браслет на руку своей жене, за юбку которой держались сразу двое совершенно одинаковых с лица детей. На вид они были чуть старше Рада, но уже прочно стояли на своих коротких ножках.

«Счастливая... – подумала я про тайкурянку. – Все-то у них как надо».

И стала выбираться из толпы. Руки устали держать сына, а в перевязи сидеть он уже ни в какую не хотел, маленький засранец. Жалко. Я бы еще посмотрела на следующее состязание, в котором мальчишки помладше показывали, кто лучше умеет выполнять разные трюки верхом на лошади. Всегда любила эту забаву... Ну да чего уж теперь. Для меня все забавы давно кончились. Примерно год назад.

Оставив Круг позади, я пошла на запах еды. После быстрого завтрака уже порядком времени прошло, а с той поры, как Рад появился, мне всегда жрать хотелось. Будто пища вовсе не задерживалась в моем теле, а сразу же утекала с молоком.

На большой площадке под столбами увитыми разноцветными лентами стоял огромный казан, а рядом с ним – горка чистых плошек для мужчин. У тайкуров считается, что женщина-то всегда носит при себе миску... Но моя, конечно, осталась в сумке у Вей. Я обругала себя забывчивой дурой. Позориться с пустыми руками не хотелось, возвращаться за посудой тоже. Наверное, у меня был очень раздосадованный вид, потому что внезапно я услышала тихий робкий окрик:

– Эй, дану, тебе миска нужна?

Я обернулась налево и увидела сбоку от себя парочку, в которой по схожим чертам и почти одинаковой одежде без труда опознала брата и сестру. Девчонка была моих лет, а парень года на три-четыре постарше. Одевались они как все тайкуры, но особенно изогнутый разрез глаз указывал на то, что по крови эти двое – из восточной стороны степи.

Я кивнула.

– Держи! – девчонка достала из сумы, висящей через плечо сразу три медных миски. Одну вручила брату, другую оставила себе, а третью мне вложила в ладонь. – Я тоже пустоголовая, часто забывала прежде, пока не стала сразу несколько брать. Всегда кому-то пригождается...

Я улыбнулась. Взяла миску, не зная, что еще ответить, кроме «спасибо». Рад тут же протянул ручонку к яркой расписной посудине, легкой и тонкостенной.

– Нет, – сказала я ему. Не хватало еще, чтобы выронил да измарал в пыли чужое. А узор, чеканенный по краю пиалы, и правда был занятный. Как и тот, что украшал вышивкой темно-зеленые рубашки брата и сестры. Видать, рукастые у них в семье были люди.

– Какой у тебя сын красивый! – воскликнула девчонка, посмотрев на Рада. – Никогда в жизни таких глаз не видела! Огромные, синие!

– Да чего ты вообще видала? – поддел ее насмешливо брат. – Кроме становища-то своего?

Вот уж кто правда был красавчик. Не слишком высокий, но ладно сложенный, мускулистый. Он носил прическу воина – брил всю голову, лишь у висков оставляя две тонкие косы, что блестели от масла. И глаза блестели тоже. Темные, как спелый виноград. Эти глаза смотрели на меня без смущения и робости. С интересом.

– Ты ведь не из степи, – не спросил, но утвердил он. – А твой муж?

– А мужа у меня нет, – я тут же закрыла эту тему. И увидела удивление на лице парня, а в глазах его сестры – сожаление. Да уж, в степи так не принято, чтобы женщина с младенцем оставалась без защитника. Коли так вышло, значит, он или погиб, или совсем ее родителям не угодил, а выкрасть не сумел. Как ни крути, хорошего мало.