Ойроэн (СИ) - Кочешкова Е. А. "Golde". Страница 36
– Не пущу, – сказал, как будто камни пророкотали. – Ты моя теперь.
И снова поцеловал, да так, что все внутри у меня вспыхнуло.
Из всех сил врезала я ему кулаком по груди, да толку то...
Страх исчез. На смену ему пришла злость.
Когда снова стали свободны мои губы, я прошипела тихо, но яростно:
– Пусти меня! Пусти покуда жив, не то убью, и никто могилы твоей не сыщет!
Он рассмеялся и вдруг одним движением задрал рубаху, кроме которой на мне и не было ничего. Еще миг, и я ощутила, как его жаркая плоть входит в мое тело. И закричала от боли и гнева.
– Моя... – шептал он горячо, повалив меня на гриву своего коня. – Забудь, что было прежде. Все забудь! И сына, и того, кто дал его тебе, и ойроэна седого... Теперь я буду твоим мужем. Новых детей народишь, обычных.
Ох, как ненавидела я его в этот миг!
Не за дерзость, не за то, что украл – за этот выбор, который посмел за меня сделать. За то, что Рада так легко вышвырнул из моей жизни. И всех тех, кто был мне дорог.
За то, что напомнил мне о прошлом, которое я никогда не хотела вспоминать.
В миг, когда он глухо застонал от наслаждения, я извернулась и выдернула длинный кривой кинжал из его ножен. Приставила к беззащитному горлу и прохрипела:
– Не поверил мне, да? Я уже прирезала одного такого страстного... И тебя отправлю с Небесным Повелителем повидаться!
Он застыл, уставился на меня, онемев от изумления и страха.
– Сказала же, не сладить тебе со мной! – я слегка надавила, и под остро отточенным лезвием проступили капли крови. – Слезай с коня! Ну! Живо!
Позор для воина остаться без своего скакуна. Он посмотрел на меня, как на демона во плоти.
А потом сильным ударом выбил из руки кинжал и снова скрутил, повалил безжалостно поперек седла.
– Ох, дикая же ты! Люблю таких... Но вот так больше – не делай. Не то в другой раз сильней ударю.
Куда уж сильней? Моя правая рука сначала взорвалась от боли, а теперь вовсе ничего не чувствовала, висела плетью...
Таргано Бенеш сейчас ухмыльнулся бы во весь рот. Его призрак так и встал у меня перед глазами.
А Наге не спеша связал мне руки, не замечая, что одна из них совсем бесполезная, и, не выпуская поводьев, спрыгнул наземь, чтобы подобрать свой кинжал. Он был уверен – я и дернуться не смогу.
Ошибся, милый.
Не знаю, от кого мне досталась эта способность изворачиваться верткой ящерицей и ускользать от опасности, но в степи она меня не раз выручала.
Не успел этот самоуверенный ублюдок разогнуться, как я вонзила зубы в лошадиную спину и заорала:
– Ах-га!!!
Конь рванул с места так, что я подумала – конец мне, сейчас полечу вниз и костей никто не соберет. Но нет... удержалась. Зажала под локтем край седла, коленом уцепилась за путлище от стремени, обхватила испуганного скакуна всем телом.
А вот Наге поводья не удержал.
Едва конь перешел с галопа на шаг, я заползла кое-как на седло и ухватила их пальцами левой. Развязать путы сил не было, но править умной скотиной и так можно.
Не так уж далеко увез меня глупый тайкурский жених, но, когда я вернулась к становищу Кайзы, уже едва могла сидеть. Упала в подставленные руки плачущей Вей и забылась тут же.
5
Едва ли это был сон – скорее спасительное забытие. Я выплывала из него медленно, рывками, как из мутного омута. Сначала нашла свою руку, вернее тупую и сильную боль, которая поселилась в ней. Потом – все тело, тяжелое и вялое, будто чужое. Наконец проступили звуки и запахи, говорящие о том, что я лежу в большом тэне. Негромко звучали голоса шамана и его жены, слышалось капризное хныканье Рада и веселый щебет Шиа.
Я была дома. Я была в безопасности. Хвала богам...
Голоса смолкли. Я услышала шаги, качнулась занавесь, и на женскую половину шагнул Кайза. Темные косы его были обвязаны платком, глаза полны сумрака и тревоги.
– Очнулась, – не спросил, но словно сам себе сказал он. Сел на топчан рядом, погладил по плечу. – Как ты?
Я разжала губы и вдруг поняла, что ничего не могу сказать. Что скорее заплачу, чем выдавлю из себя хоть слово. Шаман это почувствовал, ничего больше спрашивать не стал. Вздохнул только и покачал головой.
– Прости, – промолвил. – Моя вина. Не думал я, что так далеко дело зайдет. А должен был догадаться. Ну... теперь не тревожься. Не вернется сюда этот человек. Я ему все сказал, что сначала должен был.
Я опустила ресницы, молча благодаря его. И прощаясь с той судьбой, которая была так красива, так близка – только шагни в нужную сторону.
– С рукой что? – спросил Кайза, отворачивая край одеяла и осторожно касаясь моего запястья. Именно там, где боль была сильнее всего.
– Ударил... – я сама удивилась, как глухо и безжизненно прозвучал мой голос. Оказывается, я все-таки могла говорить. – Выбил кинжал.
Кайза хмыкнул, очевидно, представив себе эту сцену.
– Опасная ты, Шуна.
И не поймешь по его прищуренным темным глазам, шутит или всерьез говорит.
Я выдавила кривую улыбку, больше похожую на гримассу.
– Мать с детства научила, что меня обижать нельзя.
– Хорошая, видать, была женщина, – сказал Кайза, потихоньку разглаживая мою боль своими большими сильными пальцами. Руку мою он почти не задевал, как будто по воздуху водил, но с каждой минутой становилось легче.
– Ты умеешь лечить как эти колдуны, – я качнула головой в ту сторону, откуда слышался писк моего сына.
– Умею.
– Это не всякому шаману дано...
– Да. Мне повезло, – он убрал ладонь от моего запястья и снова накрыл меня одеялом. – И твой сын наделен этим даром. Подрастет – будет у тебя свой лекарь.
На сей раз моя улыбка была вполне настоящей.
– Да когда еще он поумнеет...
– Когда-нибудь. Сама не заметишь. Оглянешься, а он уж большой, все знает, все умеет.
– Ага. И мать ему не указ.
– И так будет. Но прежде он станет тебе верным другом.
– Если не отнимут...
Кайза посмотрел на меня удивленно.
– Да кто же отнимет у тебя его, Шуна?
Я дернула плечом, отвела глаза к стенке тэна.
– Патрик.
Шаман издал смешной звук.
– Глупости. Это твой сын.
– Ну и что же что мой? Он даже чужих колдунят, вон, собирать взялся по всему королевству! А тут и искать не надо...
– Тут твой сын не оставлен наедине со своей силой, Шуна. Уж этого ты точно можешь не бояться.
– А если я уеду? Что тогда?
– Ты ведь пока здесь. Какой прок говорить о том, чего нет? Или завтра будешь фургон запрягать?
– Не буду...
– Вот и не тревожься. Как знать, что будет, когда надумаешь уехать. Может, к тому времени твой сын многому научится, и никакие наставники будут ему не нужны. Может, ты сама захочешь вернуться в Закатный Край. Может еще что-то сложится, о чем сейчас и помыслить не берешься.
Он хорошо говорил. Умно, складно. А только все равно мой страх никуда не исчез.
– Фарр поминал, в детстве он был опасным... Рассказывал, что без наставников натворил бы бед.
– Натворил бы. Но твой сын – не Фарр. И даже не Лиан. Рад это Рад. Над ним не висит проклятье и не довлеет чувство долга, его не крали младенцем и не уродовали ненавистью. Этот мальчик никогда не знал зла. К тому же... в нем две силы. Две стихии дают ему право менять этот мир. И вторая всегда будет сдерживать первую.
– Это как? – я ничего не поняла.
– Он владеет не только огнем.
– Ох... А что еще?
Кайза встал с топчана, качнул головой из стороны в сторону, разминая затекшую шею.
– Вода, – сказал он. – Разве ты сама не замечала?
6
Вода...
Ну, конечно, я замечала. Но не особо верила, ведь у папаши Рада не было ни малейших проблесков такого дара. А от кого бы еще ему унаследовать его? Видать, мало я понимала в делах магов. Да и ладно. Тот факт, что сын, возможно не спалит себя и все вокруг в порыве гнева, сам по себе был достаточно хорош, и я не стала ничего спрашивать. А Кайза и не подумал объяснять. Он покинул женскую половину, оставив меня одну.