Человеческое, слишком человеческое (СИ) - Дормиенс Сергей Анатольевич. Страница 33

В кармане подал признаки жизни мобильник, и только со второго раза найдя карман, я сообразил, что свет по-прежнему не включен. Поэтому я сначала щелкнул выключателем, а потом уже отыскал мобильник, разглядывая попутно свою соседку.

— Алло.

— Икари, вечер. Ты дома?

— Да, Хьюга. Только зашел.

— Есть дело.

Я поморщился и захлюпал носом. Рей стояла передо мной, внимательно на меня смотрела, и в ее красных глазах словно бы завершался беззвучно наш диалог: взгляд был теплым.

— Не тяни уже, — посоветовал я Макото.

— Звонили из полиции. В шестой участок пришел какой-то парень, утверждает, что он ничего не помнит, но считает себя Евой. Сгоняй пробей, а?

— Хьюга… Я только с работы и у меня из носа, как из-под крана, хлещет, — сказал я, глядя на Аянами. Кейс с тестовым модулем Войта-Кампфа вдруг стал словно вдвое тяжелее. Все я уже понял: сейчас развернусь и закрою за собой дверь, а она опять останется одна. И я буду думать, что именно она поняла из моих слов.

— Икари, это в двух модулях от твоего дома, — страдальчески сказал Макото. — Имей совесть, за полчаса протестируешь его и вернешься лечить свои сопли.

Аянами исчезла, ушла куда-то в квартиру, и я расстроился окончательно: выспросил у Хьюги детали, вскользь деликатно нахамил ему и положил трубку в карман. Нос упорно закладывало, в горле скреблось. Ну, вот и все: закончил день, называется.

— Икари, возьмите.

Я обернулся. Аянами протягивала мне пластиковую чашку с парующим чаем — терпким, насыщенным и почти черным, этот мощный аромат пробивал мой насморк.

— Выпейте по дороге.

Я принял чашку, даже сквозь перчатку ощущая обжигающее тепло, и кивнул ей. Слов, как обычно, мне не хватило, поэтому я еще раз кивнул ей и вышел. Наверное, это был тяжелый день, но все же неплохой.

— Спасибо, Аянами, — сказал я, когда дверь за мной уже почти закрылась.

Глава 9

В полицейский участок номер шесть я вошел, отчаянно пытаясь представить, как бы так исхитриться и почесать нос изнутри. «Треклятая погода, — размышлял я. — Треклятая простуда. Треклятый сумасшедший засранец…» Рожать более интересные и содержательные мысли не получалось в упор.

— Чем могу помочь?

Ага, дежурный. Кофе он кушает, скотина, да еще сериал какой-то смотрит. И так этот обрюзгший здоровяк уютно смотрелся на рабочем месте, что мне тотчас же захотелось придушить его к чертовой матери.

— Блэйд раннер, — сказал я и поморщился, услышав свой гнусавый голос. — Старший лейтенант Икари.

— А, замечательно, я уж боялся, что этого скорбного умом до утра держать придется. Сержант Игараси, к вашим услугам. Один момент, провожу вас…

«Ты смотри, — удивился я. — А ведь он и впрямь мне рад». Впору было засчитывать себе не напрасный выезд: хотя бы увидел человека, довольного общением с ликвидатором.

— Нет, ну вы вообразите только, — сказал здоровяк, ковыряясь в стенде с магнитными ключами. — Пришел, еще и шести не было, и давай сдаваться. Я ему говорю: отрок, Ева сама не придет не убой, что ж ты наговариваешь-то на себя?..

Я оттаивал, слушая этого уже немолодого копа, который так витиевато изъяснялся, что хотелось приосаниться и нащупать на поясе рукоять тати. Бывают же такие еще — самураи от легавых. Он там что-то рассказывал про упертого парня, а я нацелился на кофейный автомат. Тепла чая, заваренного Рей, хватило надолго, но вот ясности в мозгах бы еще, ну вот хоть на столечко…

— Можно я себе кофе сооружу? — не выдержал наконец я.

— Э… Отчего же нет? — улыбнулся коп. — Угощайтесь. Я припоминаю, тест не слишком быстрый?

— Ага.

— И погодка-то нынче недвусмысленная. Загляденье погода, я бы сказал, если бы не видел вашего состояния.

— Ага.

Я отвечал невежливо и коротко, булькал носом и, ковыряясь в настройках будущего напитка, слегка кис от понимания того, что это все синтетика и хрень. Только спасительная мысль об ударной дозе кофеина держала меня в тонусе.

— Игараси, ты… А, добрый вечер.

Обернувшись, я обнаружил еще одного полицейского, и, судя вот по его физиономии, воспринимал он меня вполне адекватно. Чем-то вылезший из недр участка коп был похож на своего самурайского напарника, только лицом удался слегка топорный. А еще я с ним уже явно пересекался — вспомнить бы еще, где и когда. Иначе неудобно получается: он-то сам, судя по гримасе, обстоятельства нашей встречи помнил неплохо.

Люблю я свою работу.

— Икари, старший лейтенант.

— Сержант Мориваки.

Точно, какие-то неприятные были обстоятельства, с человеческими жертвами — это как пить дать. Копы ведь за что нас не любят: нам дано право уничтожать Ев и плевать на сопутствующие детали. Подумаешь, фигня, из премии вычтут, но десять тысяч мы получим при любом расклад, даже если обрушим полмодуля в процессе. А вот у них, если хоть один человек на операции сляжет — все, пиши пропало. Пятьсот рапортов нарисуй, а потом начальство половину из них свернет в трубочку да тебе же в одно место и засунет.

С одной стороны, конечно, обидно и несправедливо. Но их клиенты не могут тычком пальца грудную клетку пробить и с ховеркаром наперегонки не бегают. Так что — пусть завидуют, дело вкуса. Я вот ни себе, ни ему не завидую и очень этим фактом доволен.

Шмыг. Шмыг-шмыг.

— Как он себя ведет? — спросил я, прихлебывая обжигающую жижу. — Есть что-то подозрительное?

Мориваки с готовностью скривил рот:

— Дайте подумать. Ну, помимо того, что он обозвал себя Евангелионом…

— Это все, конечно, очень весело, сержант, — сказал я, — но вы прекрасно понимаете, о чем речь.

Не хер мне тут. Ты смотри — выискался остряк в час ночи.

— Ничего такого, — хмуро ответил тот, а еще я заметил, как Игараси с почти детским недоумением смотрит на своего коллегу. Эх, добряк, не сталкивала тебя еще жизнь с блэйд раннерами.

Я погладил рукой горячий пластик, полюбовался бликом неонки на почти нефтяной поверхности кофе и кивнул:

— Ладно. Показывайте вашего гостя.

— Идемте.

Коридор был так же скуп и уныл, как приемная комната, только теперь я мысленно подобрался, предвкушая цель, бодрящая доза кофеина взялась за мои мозги, прошел намечающийся озноб. Впервой ли по ночам Ев трясти? Игараси поочередно приложил ключ к двум замкам, и дверь камеры номер два ушла в стену. В упомянутой камере находились: грязно-белые стены, простой стол, два привинченных стула, какой-то лежак в углу и, собственно, юродивый.

Я вздрогнул: парень был бледен, как смерть, абсолютно — молочно — седой, а когда он поднял взгляд, во мне зашевелился суеверный страх. В третий раз за последние сутки я смотрел в глаза, радужка которых мерцала алым.

«Аянами — Ева, ее реплика тоже. А этот сукин сын, что — человек?»

— Добрый вечер, — произнес мягкий голос. — Вы блэйд раннер?

Какой конкретный. Я пощипал чешущийся нос и подошел к столу, и мысли по дороге как-то вдруг угомонились. Итак, версия номер «А»: это придурок с генетической аномалией, что объясняет как его внешность, так и состояние мозгов. Специал. Если он не зарегистрирован, это дело полиции, самое неудобное, что мне грозит — это необходимость делать поправки при тестировании. Версия номер «Б» мне нравилась куда меньше, ведь если он и впрямь слетевшая с катушек Ева, то стоит срочно убрать отсюда хотя бы одного копа: мне лишний потенциальный заложник не нужен даром. Да, среди беглецов оставался один Евангелион мужского пола, но выглядел он совсем не так. Правда, учитывая, как быстро сменила внешность беглянка Хикари, я всерьез не рассчитывал на визуальное опознание. К тому же, «Ньюронетикс», как оказалось, далеко не всегда сообщал, что у них сбегают Евы.

Я вежливо улыбнулся и, садясь, сдвинул в кармане-кобуре фиксатор.

— Здравствуйте. Да. Меня зовут Икари Синдзи.

— Икари Синдзи… — протянул задержанный, и я невольно всмотрелся повнимательнее в это бледное лицо — нет ничего необычного, дурачок примерно моего возраста на вид, но вот интонации какие-то… Детские, что ли. Будто на вкус буквы пробует, может, и впрямь специал?