Горький вкус любви (СИ) - "Miss Spring". Страница 37

Через несколько дней, на выходных, в ресторане собралась большая компания состоящая из друзей Воронцова. Они весело отмечали день Рождения адвоката, от самых внимательных-женщин, не ускользнуло наличие кольца на безымянном пальце Маши и им с Дмитрием пришлось «рассекретить» её новый статус, с чем их незамедлительно стали поздравлять.

В самый разгар праздника Воронцову позвонили и он, оставив гостей отошёл поговорить в фойе.

— С прошедшим днём Рождения! — раздался позади знакомый до боли женский голос, когда мужчина, закончив разговор, положил трубку. Он обернулся и увидел Нонну.

— Спасибо. Ты здесь…

— Ужинала с подругой и видела вашу шумную компанию, но подойти не решилась. Ты, кажется, с новой дамой сердца. Я думала, эти слухи беспочвенны…

— Нонна, а какое тебе дело до слухов о моей личной жизни, если ты сама счастлива замужем? Смысл держать под контролем бывшего мужа? — иронично поинтересовался Дмитрий.

— А ты, Мить, меняешься. Стал западать на малолеток. Никогда бы не подумала. — пропустив мимо ушей его слова, продолжила бывшая жена. — Неужели ты думаешь, что эта молодая девица тебя любит?

— В отличие от тебя, да. — резко ответил адвокат. — Прекращай, всю энергию сейчас истратишь на меня, а на мужа не останется. Кстати, что он скажет, когда узнает о твоей ревности ко мне?

— Но в чём то ты остаёшься верен себе. Всё также самонадеян. — гордо произнесла Нонна Борисовна и развернувшись, ушла.

Когда Дмитрий вернулся за стол, Маша тихонько спросила его:

— Ты чего так долго? Что-то случилось?

— Долго? Не заметил. Да нет, просто вопрос один был по важному делу. Но я попросил меня больше не беспокоить. — он решил совсем не рассказывать ей о встрече с бывшей женой, не видя в этом смысла.

Был конец августа, когда Воронцову позвонил бывший сокурсник Борис из Кемерово. Он как и Титов работал следователем и столкнулся с одним запутанным делом бизнесмена, обвинявшегося в поджоге собственного ресторана. Борис попросил Дмитрия приехать и выступить в качестве адвоката для обвиняемого. Воронцов редко делал исключения берясь за частные дела, но в этот раз не смог отказать сокурснику, да и само преступление показалось ему интересным.

— Дим, это надолго? — стараясь не выдать своей грусти, спросила Мария, когда узнала о том, что мужчина уезжает.

— Машенька, я не думаю. Неделя, максимум две. — улыбнулся Воронцов, погладив её по голове и крепко обняв.

— Я очень не хочу расставаться. — призналась, всё же, девушка.

— Родная моя, я постараюсь вернуться как можно быстрее. Да и Кемерово, всё-таки, не другой конец планеты.

— Не другой, но я без тебя не смогу, я с ума сойду… — она не понимала, что с ней происходит, откуда взялось это нытьё и куда пропала рассудительность, но Северцева ощущала себя маленьким ребёнком.

— Девочка моя, всё будет хорошо. Ты даже сама не знаешь, какая ты сильная. — заглянув ей в глаза, терпеливо, как к маленькой, обратился Дмитрий. — Не заметишь, как это время пролетит и я вернусь. Ну не на фронт же, в самом деле, провожаешь. — усмехнулся он. — Тем более, у тебя куча забот: работа кипит, учёба вот-вот начнётся. Ты возвращаешься на 3 курс, теперь всем надо доказать, что это не просто так. Правда? — Маша закивала и снова уткнулась в его широкую грудь. — Кроме того, ты же, помнится, хотела сделать около дома клумбу с какими-то понравившимися тебе цветами.

— А можно?

— Марусь, тебе можно даже спилить весь сад и сделать всё по-своему. — усмехнулся он. — Так что, в делах время быстро пролетит. И потом, мы живём в 21 веке, — продолжал поток мыслей адвокат. — будем каждый день созваниваться по скайпу, переписываться.

— Да, я всё понимаю… — произнесла она и ещё сильнее обняла любимого.

Расставание в аэропорту далось ей тяжело, но Мария не показала виду, лишь когда Воронцов скрылся за полосой невозврата, пройдя регистрацию на свой рейс, немного всплакнула.

— Ничего себе, что любовь делает. — усмехалась в трубке Люба. — Маш, ну он, правда, даже не на крайний Север уехал, ты чего?

— Не знаю. Умом я всё понимаю, но что-то такое со мной происходит… Объяснить не могу. Как будто мы надолго расстаёмся.

— Ну ты, мать, прям беспокойная стала! — отчитывающим тоном, произнесла Медникова. — Лучше подумай о том, что тебе совсем скоро в универ возвращаться. Ты все документы отвезла, сдала?

— Завтра поеду. И заодно на собрание там надо попасть.

— Ну вот, займись образованием! Воронцов для этого столько сделал… Не подводи его! И меня, выпускницу этого факультета не позорь! — назидательно, но с юмором отозвалась подруга.

— Как скажешь. — усмехнулась девушка. — Как, кстати, твои дела? Ты писала про какую-то сногсшибательную новость.

— А, да, конечно! Твоя подруга скоро будет работать на телевидении.

— Любаш, ты серьёзно? Но как? — удивилась Северцева.

— Совершенно случайно. — и Люба поведала ей историю о том, как благодаря воле случая её заметили люди с телевидения и пригласили работать на один из центральных каналов. — Между прочим, в раздел новостей. Так что, может увидишь меня вещающую о каких-то супер-важных событиях! Корреспондент Любовь Медникова.

— Ну ты даёшь! Поздравляю! — улыбнулась Мария. — Я очень за тебя рада, очень! А как же издательство?

— Со вздохом отпустили. Правда главный редактор сделала оговорку, что ждёт обратно, несмотря на мой побег. Но сейчас я об этом не думаю. Буду проходить курсы подготовки скоро, а потом рвусь в бой.

— Ну, это в твоём стиле. Я желаю, чтоб всё получилось! — снова улыбнулась Маша.

Прошла неделя. Началась учёба, которая давалась Северцевой легко, несмотря на то, что на заочном отделении, куда она поступила на сей раз, чтобы совмещать образование с работой на радио, было гораздо больше материала и осваивать его приходилось самостоятельно.

Девушка в буквальном смысле «зарылась» в учебники и загрузила себя работой, чтобы не так сильно тосковать по любимому. Вечерами они с Баффи сидели в его кабинете. Дмитрий был постоянно на связи, но это не избавляло Марию от грусти и, так некстати поселившейся к его отъезду, тревоги. Хотя, ему она этого не показывала, делясь всем, что происходило на радио и в университете.

Дело о поджоге оказалось действительно очень сложным, Воронцов не мог, сколько не бился, найти настоящего виновника и верил, что его подзащитный не совершал преступления, несмотря на то, что почти все улики были против.

Когда пролетела ещё одна неделя и Дмитрий позвонил Маше, то ему пришлось сообщить не самые хорошие новости.

— Машенька, мне придётся задержаться ещё, к сожалению. Дело готовят к передаче в суд, но я, кажется, нащупал кое-что. Мне надо довести всё до конца и оправдать его. — объяснял он по скайпу.

— Надолго? — упавшим голосом спросила девушка и адвокату стало невыносимо больно видеть её печальный взгляд.

— Маруся, я не знаю. Надеюсь, что нет. Я люблю тебя, солнышко. Обещаю, это будет последний мой выезд куда-то без тебя. Я ведь и сам жутко скучаю. Какие дураки придумали то, что любящим надо расставаться, чтобы чувства крепли? Они, конечно, может и крепнут, но душа ведь не на месте каждый день. — расстроено заметил он.

— По-моему, ближайшие выпуски «Философии жизни» будут все посвящены разлуке. — с тяжестью в сердце усмехнулась она. — Я тоже очень тебя люблю.

По ночам Северцевой плохо спалось. Она бродила по дому, читала любимую поэзию Дмитрия, пила кофе и не находила себе места, сама не понимая, что происходит. «Ну уехал в командировку, ну затянулось немного. Чего ты нервничаешь?» — сама себя спрашивала девушка. — «Ты же не маленький ребёнок, а вполне осознанная личность, что за детский сад? Взрослые люди иногда расстаются, тем более, это его работа!» — убеждал внутренний голос.

В одну из ночей, когда Мария, неожиданно сама для себя, резко уснула, ей приснился сон, от которого стало ещё более тревожно. Под утро, она проснулась сев в кровати. На лбу выступила испарина, её трясло и она не могла отделить сновидение от реальности. Девушка тут же потянулась за телефоном, благо в Кемерово было уже 9 утра.