Явная угроза (СИ) - Сугралинов Данияр. Страница 46

Аваддон выступил вперед. Глаза его улыбались, но в голосе звенела сталь:

— Бывший демоноборец Скиф! Докладывает командующий объединенными легионами Преисподней генерал Аваддон. Легионы явились на твой призыв и готовы к бою! Жду ваших приказаний!

Интерлюдия 1. Маргарита

По темнеющему небу над Калийским дном плыли облака, и крышу небоскреба, где шла церемония прощания с Алексом Шеппардом, то накрывала тень, то заливало светом солнце.

По плану безопасников «прощание» должно было продлиться до конца дня, после чего якобы гроб полетит в гражданский дистрикт Алекса и будет сдан в крематорий. На крыше было не протолкнуться — слишком многие хотели проститься с человеком, изменившим их жизнь к лучшему.

Маргарита Вуд стояла у изголовья и видела, что сходство куклы, лежавшей в гробу, с оригиналом было стопроцентным. Даже ей, знавшей, что это не Алекс, хотелось плакать.

Она не привыкла думать о себе как о Маргарите. Девочка лет до шести и не подозревала, что это ее полное имя, ведь дома все звали ее не иначе как Ритой. Однако, став, по сути, в одном лице финансовым и коммерческим директором компании «Пробужденных», она была вынуждена подписывать документы, где использовалось полное имя. Возможно, стоило поступить как Алекс, родившийся Александром, и официально изменить имя на Риту? От этой идеи губы сами растянулись в улыбке, и девушка тряхнула длинным хвостом рыжих волос, отгоняя неуместные мысли. Улыбаться над гробом своего парня как минимум странно.

Из собравшихся, кроме нее, только Мария, Хайро и Вилли знали, что в гробу кукла, распечатанная на биопринтере. Помимо работающих внизу Сергея Юферова и Йошихиру Уэмацу, внимательно изучающих происходящее с камер наблюдения, были еще двое посвященных в план: Эд, ушедший с крыши, из-за того, что у него разболелся живот, и Рой, который, наверное, был сейчас с настоящим Алексом.

И безопасники, и телохранительница ничем не выдавали своих чувств. Им было проще, ведь хладнокровие взрослых объяснимо и понятно. Рите же надлежало играть роль безутешной соломенной вдовы, а она то и дело отвлекалась, оглядывала друзей Алекса, чтобы попытаться понять, кто же предал его, и оттого забывала изображать безутешность.

Мелисса Шефер, казавшаяся бледной тенью себя самой, переминалась с ноги на ногу рядом с насупившимся Маликом Абдуалимом, прятавшим руки в карманах. Бывшая девушка Алекса натянула капюшон серого худи по глаза, плакала ли она, было непонятно, но периодически всхлипывала, то и дело сморкаясь в черный платок, контрастирующий с ее очень длинными, хищно выглядевшими ногтями, покрытыми белым лаком. Эти ногти выбивались из образа пацанки и свойского парня. Наверное, наследие воспитания на острове «Белых амазонок».

Как бы там ни было, а девушка горевала так, что у Риты отпали последние подозрения в том, что она и есть засланный «крот». За последние дни девушки почти сдружились, и Рите не хотелось разочаровываться в Тиссе. Судьба бывшей «амазонки», рано потерявшей мать и воспитывавшейся отцом-тираном, была не легче, чем у самой Вуд, но Тиссе удавалось смотреть на мир, словно не видя его недостатков, — такой черты характера Рите очень не хватало.

Нет, Тисса точно не «крот». Да и о Малике такого не скажешь, хотя Алекс, наверное, в первую очередь заподозрил бы как раз их. Ведь они уже предавали его: девушка променяла отношения на красивую жизнь, а парень воровал легендарные кинжалы из кланового хранилища. И это не считая их публичного выступления на Играх — когда Алекс получил тот «нож в спину», Рита готова была убить обоих. Но сейчас стало очевидно, что эти двое сами не свои от переживаний.

У бледного и осунувшегося Малика кожа отдавала зеленью, он не отводил взгляд от пола. Не вынимая рук из карманов штанов, парень угрюмо стоял в стороне и за всю церемонию, кажется, и словом ни с кем не обмолвился.

Тобиасу Ассеру, который вроде бы немного отошел после попадания в Бездну и, услышав о «смерти» Алекса, рванул на крышу, Рита доверяла меньше: свежа была память о том, как Утес, прожженный ганкер, вел себя в песочнице. Черт его знает, как он не просто втерся в доверие к Алексу, но и стал его другом. Парень долго работал на превентивов, а потом взял и вернулся в клан?

Что-то здесь не то, и Рита не раз ловила себя на мысли, что хочет поделиться опасениями с Алексом, но каждый раз велела себе молчать, потому что понимала: сделав так, сама же унизит своего парня. Да, Алекс излишне, на ее взгляд, доверчив и даже наивен, но именно это в нем и привлекало — открытое сердце, такая же улыбка и доброта, которую он неуклюже пытался скрыть за цинизмом. И если он определился с отношением к Тобиасу, то она примет ту же сторону. К тому же и Тобиас сейчас выглядел мрачнее тучи, ссутулился и искусал нижнюю губу до крови.

Но тогда кто «крот»? Может, Томоши Курокава? Японец для всех оставался темной лошадкой, даже двумя лошадками, учитывая его раздвоение личности. Сейчас он сделал каменное лицо, и казалось, ему нет дела ни до чего… кроме Энико, молча роняющей слезы на плече Стефани. Томоши утешал девушку, что-то шептал ей, но она не обращала на него внимания.

Кто точно был вне подозрений, так это Ханг Ли. Здоровяк хмурился и сжимал кулаки, его взгляд остекленел. Правды он не знал, а потому переживал искренне — как бы ни пытался парень выглядеть мужественным и непоколебимым, глаза его блестели от слез.

Так же Рита не сомневалась в негражданах, собравшихся на крыше. Жители Калийского дна всегда бурно изъявляли чувства — если радовались, то так, что готовы были выставить на стол последнее, а если печалились и горевали, то так, словно миру пришел конец. «Смерть» лидера, пусть юного, еще школьника, но уже не словом, а делом изменившего их жизни, потрясла всех. Возможно, в их скорби были и опасения за себя, и большая доля эгоизма, но нельзя отрицать, что Алекса здесь любили.

Рита не раз слышала, что говорят о ее парне обычные, не приближенные к верхушке работяги. Им нравилось, что Алекс всегда общается с ними уважительно, если может, не отказывается выслушать и помочь. Даже идею Эда и Ханга дарить каждому имениннику тысячу золотых неграждане приписали Алексу. И, что Рите казалось особенно важным, никто не называл ее парня «мистером Шеппардом» — для работяг он всегда оставался «нашим Алексом», «нашим парнем» или «нашим Скифом». Они на самом деле считали его своим.

Особенно это было заметно по Дьюле, который, по слухам, начал свое знакомство с Алексом со ссоры. С той поры строитель, больше всех из неграждан сблизившийся с Алексом, совсем расклеился. Его мучал артрит коленных суставов, стоять Дьюле было тяжело, поэтому он сел на принесенный стул рядом с гробом, закрыл лицо руками, да так и замер. Словно умер. Только вздрагивающие плечи говорили о том, что Дьюла еще жив. Этот мужчина точно не мог предать…

Сбоку кто-то подошел, протиснулся и встал возле Ханга — вернулся Эдвард Родригез. Парень, сделавший все, чтобы в отсутствие лидера клан не рассыпался, нравился Рите. В первые недели в песочнице Рита даже засматривалась на Эда, но тот не обращал на нее внимания, что объяснимо: она тогда была не Иритой, а самой настоящей Перевес, торговкой-перекупщицей под городской стеной. Ну а когда ее брат Недовес продал выкупленный у «дементоров» синий меч много дороже, чем планировал, а те об этом узнали и отреагировали не очень адекватно, Рита окончательно выкинула Эда из головы.

Парень сейчас выглядел слишком спокойным, но это нормально и не слишком подозрительно — пусть думают, что он не хочет демонстрировать эмоции публично, пытаясь оставаться опорой для остальных. Вообще, Родригез был, пожалуй, самым сдержанным из «дементоров» и умел скрывать чувства.

Впрочем, Рита тоже занималась этим всю сознательную жизнь и убеждала себя, что ее чувства не имеют права на жизнь, нужно просто делать то, что правильно, а не то, что хочется, и тогда все будет хорошо.