Граф (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич. Страница 14

Сказано. Сделано.

Но поединок провалился. Андрей победил. Причем сделал это достаточно уверенно. Хуже того. Незадолго до этого, командуя небольшим отрядом, разгромил войско хана, которого сопровождали янычары и артиллеристы султана. И снова парная оплеуха. К которой добавил свою толику уже Карл Габсбург, наградивший парня титулом графа-крестоносца с владениями в землях Великой Порты. Временно оккупированными…

По репутации Сулеймана вся эта история ударила ОЧЕНЬ сильно. Да, Иоанн Васильевич постарался историю замять и перевести стрелки на крымского хана. Но получилось не очень. Во всяком случае в Константинополе это стало очень популярной темой для обсуждения.

А потом произошел новый выпад…

Дело в том, что духовным лицам мусульман в землях османской державы стали приходить письма с крайне неприятным вопросом о том, почему халиф покрывает столь грязный бизнес. Ведь султан халиф. Не так ли?

И тут уже не столица. Нет. Тут уже вся Империя отозвалась глухим ворчанием. Нет, конечно, дело не в самом факте прикрытия содомии. Этим много кто грешил из богатых и влиятельных персон. Проблемы была в том, что к этой «шоколадной грязи» оказался причастен халиф. Лицо духовное. По сути — главный мусульманин. Наследник дел пророка Мухаммеда. А это уже не шло ни в какие рамки[1].

Кто распустил эти слухи отец Дионисий не знал. Но этот кто-то сделал их очень мастерски и толково. Из-за чего в Великой Порте ситуация стало напоминать бурлящий при поносе живот. Все забурлило и забулькало, норовя прорваться наружу. И трон под Сулейманом зашатался. Серьезно так. Основательно.

Ему все вспомнили. И казнь своего старшего сына по, как считали в народе, надуманным обвинениям. И активное законотворчество, что «рушило старину». И последовательные поражения от персов на востоке. И невнятное топтание на западе… Все что смогли притянуть «за уши», хоть как-то, все припомнили. А что не смогли — придумали.

Ситуация в целом выглядела очень нестабильной. Сулейман, конечно, пытался ее как-то привести в норму, но получалось пока не очень.

Так, например, он отдал приказ патриархам как-то урегулировать вопрос с Москвой. Но воз и ныне там. Никто не мог придумать, с какой стороны подойти к этой весьма нетривиальной задаче. Награду за голову Андрея он отменил. Но решение Вселенского собора о том, что он де воплотившийся демон никуда не делось. А новый пока еще не собрали. Особенно после того, как Папа Римский выпустил буллу в которой утверждал, будто бы его люди проверили Андрея и ничего демонического в нем не нашли. И посему решение Вселенского собора латинский мир признавал ничтожным.

Все это до крайности обострило внутренние противоречия не только в Османской Империи, но и среди православных иерархов. Сыновья Сулеймана, пользуясь моментом, стали активно конкурировать и интриговать. Ведь запахло жаренным. И, возможно, их отец скоро отречется от престола или как-то еще его покинет. Как следствие, они старались максимально очернить друг друга в глазах отца и столичной публики. Подставляя, распуская слухи и иными способами дискредитируя. В том числе и стараясь связать с тем «крымским делом…»

И вот — отец Дионис прибыл в Тулу.

Зачем?

Сложный вопрос.

На Афоне решили начать с малого. С того самого «клопа», вонь от которого разлетелась уже на всю западную Евразию. Ведь Карл Габсбург не постеснялся начать обвинять короля Франции в покровительстве содомитам из-за его союза с османами. И запустил немало шуток об этом. Что вынудило Францию подчеркнуто дистанцироваться от османов. И, вероятно, временно закрыть им доступ в свои порты и земли…

Клоп.

Мелкий. Вонючий. Клоп.

«Хотя может он и не такой мелкий, раз так сумел навонять?» — пронеслось у отца Дионисия в голове…

Несмотря на уже изрядную прохладу, жизнь в городе шла своим чередом. И, можно сказать, кипела, наблюдаясь явно издалека. Ведь шло активное возведение земляного вала вокруг поселения. И рва большого перед ним… Однако насладить трудом местных жителей отцу Дионису не удалось. Когда они приблизились довольно близко, из-за уже готового фрагмента вала выскочил конный отряд. И на рысях направился к их торговому каравану, что шел Муравским шляхом.

— Кто это? — напрягся священник.

— Да шайтан их знает, — пожал плечами караванщик.

Гадать долго не пришлось.

Всадники подскочили.

Осадили коней.

Внимательно окинули взглядом караван и безошибочно выцепили отца Диониса и его слуг.

— Вы пойдете с нами. — приказал командир отряд.

— Кто вы такие?

— Кто надо! Пошевеливайся! — рявкнул не желавший вступать в перебранку командир конного отряда. И потянулся рукой к оружию.

— Вам действительно лучше им подчиниться. — тихонько ответил караванщик, явно напуганный всем происходящим.

Отец Дионисий ничего ему не ответил. Недовольно поджал губы и молча подчинился. Как и его люди.

— А вас сейчас обыщут. — заявил командир отряда караванщику. — И не дай Бог выясниться, что вы везете что-то не то. Понял?! — рявкнул он.

— Как не понять? Конечно понял… — испуганно проблеял караванщик.

— Вещи этих отдельно отложи!

— Да-да, конечно…

Андрей за всем происходящим наблюдал с церковной колокольни. Его невольная дружба с Ахметом, которой он так тяготился поначалу, начала приносить свои дивиденды. Велика степь, но в ней сложно что-то утаить. Поэтому о странном торговом караване, что вышел из Крыма знали в Туле задолго до того, как этот караван туда прибыл. И в подробностях.

Спустя час воевода вошел в главное помещение своих плата кремлевских. Там сидел этот священник. Его предварительно обыскали и усадили на лавку со связанными в локтях руками. На большом столе перед ним разложили все найденные у него предметы. Не только с тела, но и из поклажи. Она вся была здесь. И продукты. И одежда. И прочее. Их с самым радением осмотрели и ощупали в поисках чего любопытного. Но без грубости и порчи.

За задержанным присматривал Устинка, ставший уже давно Устином. Отъелся. Заматерел. Статусом обзавелся. А с Андреем на допрос пожаловал отец Афанасий.

Воевода вошел.

Внимательно осмотрел вещи, выложенные на стол. И с минуту вглядывался в отца Дионисия. Несмотря на связанные руки спина его была пряма, что выдавала происхождение и совсем не духовные профессиональные навыки. Во всяком случае практически все традиционное европейское фехтование так или иначе очень уважало людей с осанкой. Осанка же их и выдавала. С головой.

Глаза карие.

Они смотрели сдержанно, но напряженно.

Лицо не сказать, что сухое. Просто плотно сбитое что ли. Никакой рыхлости. Твердый, волевой подбородок. Губы просто сомкнуты без лишних гримас.

Тело… да обычное дело… аристократа.

Андрей не был бы удивлен, если бы перед ним сидел католический священник. В той традиции младшие сыновья многих аристократов посвящали себя духовной службе. Перед этим получив подходящее для аристократа образование и подготовку. Но тут…

— Минин аэдэ феа Пилиадео Ахилиос… — вдруг произнес воевода первую строчку «Иллиады» Гомера. От чего у его визави округлились глаза. По правде сказать, он наизусть знал только первое четверостишье. Его и продекламировал, насладившись эффектом.

— Херис на милас элиника? — неуверенно спросил отец Дионисий, когда Андрей замолчал.

— Нет. Просто Илиаду пытался как-то учить. Красивая вещь, не правда ли? Гнев воспой Богиня Ахилеса Пелеева сына… Мда. Значит прибыла новая порция данайцев. Ну, рассказывай, как собирался злоумышлять против Государя моего в Туле?

— Ты и есть воевода Андрей?

— Значит, наш язык тоже знаешь. И, я смотрю, неплохо. Где учился?

— У меня была кормилица из вашего народа.

— Рабыня?

— Да. — нехотя ответил задержанный.

— А зачем сюда поехал? Я слышал, что в Новом Риме можно найти славянок на любой вкус. Или ты предпочитаешь, чтобы я называл этот город Византий, Константинополь, Истамбул и еще как?

— Ты думаешь я приехал сюда ради славянских женщин?