Граф (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич. Страница 20

— Пока нет. Да и рано. Как вы сами сказывали, в таком деле нужно соседей опросить. Может что слышали или видели.

— Верно. Молодец. Ребятишек своих привлеки. Пускай послушают, что люди болтают…

Ефрем кивнул.

Его бригада из дюжины малолетних бедняков слонялась «без дела» по городу и собирала оперативные сведения. Чем люди живут. А при случае — вот так — устанавливала негласный контроль. Хотя какой контроль? Что пацаны, что сам сыщик были еще удивительно не опытны. Поэтому контроль сей выходил смехотворный.

Андрей отпустил сыщика работать и прошелся по двору.

Здесь побывало с момента преступления очень немного людей. Но если бы они следы и затоптали, то и не важно. Все равно без опытного следопыта толку в том не имелось. Разве что отпечаток ступни снять можно было, залив его гипсом. В теории. Но на практике погода стояла все еще морозная и очень плотно притоптанный снег почти не сохранял никаких отпечатков.

Воевода достал из планшетки самодельный блокнот и записал туда карандашом о необходимости найти подходящего охотника-следопыта. Опытного не только в выслеживании дичи, но и людей. Тоже, наверное, придется в дебри лезть, как и за лекарем. В какие-нибудь медвежьи углы, где людей пришлых не привечают.

Записал.

Подумал. И еще несколько минут фиксировал мысли о разведчиках, каких было бы недурно завести при полку. В будущем. В этом году особо не горело. Но на следующий год — хотелось бы. И там опять «лесовики» требовались, да опытные знатоки степи…

Закончил.

Убрал блокнот.

Внимательно и вдумчиво побродил по двору.

Ничего примечательного. Все выглядело достаточно обыденно и пасторально. Словно хозяин отошел ненадолго. На земле не было никаких следов перетаскивания или еще каких странностей, как и порухи.

Андрей подошел к двери и, приняв от Устина зажженную масляную лампу, зашел внутрь. Своей конструкции лампу. А потом весьма яркую. Причем именно эта была несколько необычна. На нее воевода поставил зеркальный светоотражатель из чуть выгнутого листа меди. В оправке. Начищенный до блеска. Так что лампа давала более-менее терпимый направленный поток света. Ясно что недалеко и довольно слабо. Но далеко и не требовалось для такого рода осмотров, как он думал. Ибо на практике оказалось, что хватало сего света только для местных. Они вообще пищали от восторгов, сравнивания с тем, что было ранее. А вот Андрею столь слабое освещение в таком важном деле радости не добавило. Требовалось буквально ощупывать все пространство внутри дома. Благо, что он был очень небольшим. Сени да комната.

— Надо ацетиленовый фонарь уже сделать… — буркнул он себе под нос.

— Чего? — переспросил Устин.

— Ацетиленовый фонарь, говорю, сюда бы. Да толку? Ты его все одно ни откуда взять не сможешь. — пояснил Андрей и взмахом руки прекратил лишнюю болтовню. А то его собеседник хотел было ее развить. Но не время. Отвлекает.

Труп лежал там, где его и нашли. Тщательно осмотрели. Обыскали. И положили обратно в лужу крови. В ту же позу. Как воевода и просил.

Пока все выходило так, будто убийца был покойному знаком. Вероятно, хорошо знаком. И очень вероятно, они вместе что-то отмечали. Кроме разбитого пивного кувшина у стены стояло еще три. Пустых.

— Пьяная драка? Не похоже. — Продолжил бубнить Андрей себе под нос. — Они бы дрались. А тут вон — считай упал навзничь с лавки, на которой его и зарезали. Как свинью. Странно. Гость уходил? Тогда почему его не провожали? Может по нужде выходил? Возможно…

Несмотря на все усилия, не удавалось понять главного. Зачем этого ремесленника убили…

Воевода вышел во двор и далее на улицу.

Там его уже ждал дядька Кондрат, ныне один из старших командиров полка. Поздоровались. Однако долго ходить вдоль да около он не стал и перешел к делу.

— Я слышал об убийстве мастерового. Но… — он неопределенно повел рукой.

— Это не место для воеводы?

— Да. Случилось что?

— Пока не знаю.

— Как так?

— Помнишь, что тут творилось сразу после того, как я воеводой стал?

— Такое не забыть. Полагаешь, что снова началось?

— Не знаю. Возможно я дую на воду. И это все — обычное убийство по пьяному делу или еще какой простой причины.

— А если нет?

— То у нас будут новые убийства.

— Зачем это?

— Знаешь зачем татары иногда степь поджигают?

— Чтобы развернуть своих врагов?

— Да. Никто не любит, когда у него земля под ногами горит. Вот эти убийства и могут стать такой подожженной степью. Я с трудом ищу себе ремесленный люд, чтобы хоть как-то дела, порученные Царем, сделать. И если мне их выбивать, то я оплошаю. Разумеешь?

— Разумею, — нахмурился дядька Кондрат.

— А там и выставить все в нужном свете можно будет. Так что и Государево благоволение обратится в опалу. И многие дела мои пойдут прахом. Ведь если сошлют меня куда-нибудь в далекие дали, то кто здесь за ними присматривать станет? Особливо ежели злопыхатели постараются все развалить.

— И полк?

— Полк в первую очередь. Мню, что полк, ежели что, разгонят по всей Руси. Сюда немного, туда парочку. Чтобы нигде не имелось вас достаточно много и слово ваше ничего не весило.

— А дела державные как же? Кто Русь от татар сторожить станет?

— Разве это забота бояр али князей? — горько усмехнулся Андрей. — Особливо тех, которым я на прибыли наступил или еще как уязвил волей али неволей. Сам понимаешь, всем мил не будешь.

— Дела ведь ты добрые, славные делаешь.

— Кому добрые, а кому и злые. Вот те сотники, что против меня пошли. Они ведь вполне искренне считали меня злодеем. Человеком, который пришел к ним и испортил налаженную жизнь. Разве они думали о державе? Как бы ни так. Они пеклись о своих делах, своих кошельках и своих задницах. Как бы жрать послаще, спать помягче и как можно меньше для этого чего-либо делать. Оттого на меня и взъелись. Их все устраивало. А то, что их товарищи в говне — плевать. На то же, что крестьян постоянно режут и в полон угоняют — вообще насрать.

— Мнишь бояре те не лучше?

— А с какой стати им лучше быть? Разве что дым погуще, а человек он и в глухих лесах — человек. С его обыденными страстишками, страхами, обидами и желаниями.

— Но ведь я стараюсь.

— Тебе это выгодно. Старая жизнь тебя не устраивала, и ты желал ее улучшить. Вот и стараешься. Сколько лет прошло? Вишь как все изменилось. И еще измениться. Посему вот тут, — Андрей постучал себя по голове, — ты связываешь свое благополучие с этими изменениями. И не противишься им. А ежели наоборот? Те же татары, к примеру. Поговори с Ахметом. Они меня боятся. Я для них проклятье. Кара небесная за грешную жизнь. А тати? Еще хуже. Всем мил не будешь.

— Так это что же выходит? Бояре эти, что татары для Руси?

— Выходит, что так. Только с татарами можно честно биться в чистом поле. А боярами — нет. И да — не все бояре. А только доля. Вся загвоздка в том, чтобы понять — кто на чьей стороне и за что стоит. Что не так уж и просто. Попутчиков и хитрецов, а также обычных лжецов всегда хватало.

— Проклятье… — нахмурившись, процедил дядька Кондрат.

— Жизнь она полна такой мерзости, — криво усмехнулся Андрей и, похлопав соратника по плечу, пошел к своему коню.

Подошел.

Хотел уже было вскочить в седло, как глаз его зацепился за пожарную каланчу. Обычная деревянная скелетная башня с небольшим «скворечником» наверху. С нее весь город был как на ладони. А этот двор так и вообще — просматривался отлично.

Посему он вскочил на коня и направился к каланче. Чтобы пообщаться с Егором и его человеком, что в назначенный срок там дежурил. Мало ли он что-то видел?

Те самые Устинка да Егорка остались при нем несмотря ни на что. И были приставлены к делу. Устин стал командиром городской стражи, а Егор — пожарной. В которой также насчитывалась дюжина молодцов. Да пара деревянных бочек на колесах при них, на конной тяге.

Пока еще к счастью пожаров не случалось. Не сезон. Однако дежурство было внедрено обязательное и круглосуточное. На всякий случай.