Граф (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич. Страница 51
— А еще он в моменты опасности улыбается. — поспешно добавил Марк. — Это так странно. Он смотрит смерти в лицо и улыбается.
— Не советуете, значит, затевать войну с Москвой из-за Ливонии?
— Мы не в праве советовать королю, — осторожно произнес Марк.
— Но сейчас, — продолжил Иероним, — когда Москва ведет успешную войну с османами, это можно расценить… — он оборвался, но выражение его лица было очень красноречивым…
[1] Impossibile est possibile (лат.) — невозможное возможно.
Глава 6
1557 год, 29 мая, Истанбул
Дело близилось к сумеркам. Вечерним.
Андрей стоял у окна башни Правосудия и наблюдал за великим городом. Уже почти сутки он находился в старинной столице. Граф улыбнулся, предаваясь воспоминаниям. Таким ярким, таким свежим…
Сразу после атаки янычар, что сдерживали рабов у Топкапы, произошел вполне ожидаемый инцидент…
— Да кто ты такой?! — взвился один из вождей этой толпы. На верхнегерманском наречии. — Пытаясь оспорить доминирующее положение воеводы.
— Он тот, кто освободил тебя! — грозно выкрикнул отец Антоний, выходя вперед. На том же языке. — Я представитель Святого Престола в этом походе! Отец Антоний, член ордена иезуитов, лично присягнувших Папе Римскому. А он, — махнул он в сторону воеводы, — граф Триполи и Шат Андреас. Крестоносец, который освободил вас и дал вам шанс на месть и спасение.
— Вот пусть и не мешает! — выкрикнул все тот же человек, но уже не так уверенно.
— Султан сбежал! — крикнул Андрей. И отец Антоний тут же перевел.
— Как сбежал? Куда? — начали доносится голоса отовсюду.
— Сбежал. В Галат. А вы думали, что он сидеть будет и ждать? Он трус и мерзавец! Так что его уже не накажешь.
— А почему нам нельзя в Топкапы? — спросил один из рабов с твердым, внимательным взглядом.
— Там остались его жены и наложницы, что по сути одно и тоже. Ибо дети любой из них могут законно унаследовать престол. Возможно дочь. Что будет если вы, уставшие и изголодавшие попадете туда? Не будем лукавить. Они бабы. И их судьба понятна. А как вы потом жить будете? Вам же как-то домой возвращаться. Справитесь с клеймом таким?
Иезуит перевел.
Рабы молчали.
Все прекрасно понимали — Андрей прав. Войдя в Топкапы они разнесут там все в дым. А все что можно изнасиловать будет изнасиловано. В том числе и жены да наложницы Султана. И это не простят. Никто не простит. Никогда. Такое не прощают.
— Посему, — продолжил Андрей, — я предлагаю вот что. Здесь, — он махнул рукой, — оружейные мастерские города. Тут вы сможете вооружиться. Если вы хотите вырваться отсюда — это вам необходимо. Ибо какой воин без оружия? После чего я очень надеюсь, что вы поможете мне и разнесете этот город в пыль! Особенно налегая на подворья купцов. Там вам и деньги, и добрые одежды, и девицы в достатке будут. А ближе к будущему вечеру собираемся тут. У Собора. Отец Антоний проведет литургию, после которой я поведу вас на прорыв…
И завертелось.
В принципе толпа была удовлетворена раскладом, который предложил им Андрей. Почти все из них понимали, что грабить дворец Султана хоть и соблазнительно, но закончится это все может плачевно. Наверняка кто-то не выдержит, сорвется, а отвечать будут коллективно. Тем более, что Андрей дал наводку на Едикале. Дескать, там хранится казна Султана. Все его сбережения. Монетой. А здесь, в Топкапы, только реликвии. Поэтому часть лидеров восставших рабов повели своих ребят на Едикале, а остальные…
Андрей не сильно интересовался их делами, прекрасная понимая, что город ждет ночь любви. Принудительной. И в какой-то мере противоестественной.
Сам же он двинулся в сторону дворца.
Ворота его, разумеется, были закрыты.
Граф подошел и постучал. Достаточно громко.
Тишина.
Снова постучал.
Снова тишина.
— Скажи им, — обратился Андрей к османскому капитану, — что если они немедленно не откроют ворота и не капитулируют, то я разверну рабов. И позволю тем здесь все разнести.
Турок перевел.
С той стороны зашушукались. Но секунд через десять спросили:
— Ты гарантируешь нам жизнь?
— Мы не на базаре. И правила здесь устанавливаю я. Это говорю вам я — Андрей Белый волк.
Капитан перевел. И за воротами кто-то вскрикнул. Послышалась небольшая возня. Пара глухих ударов. И спешное открытие створок.
Слуги, а здесь из охраны остались только они, низко кланялись и вообще вели себя крайне покладисто. А в сторону спешно оттаскивали два трупа тех, кто, видимо, собирались бороться.
— Передай им дворца не покидать. — произнес Андрей, обращаясь к своему турку. — В городе буйствуют рабы, а граф взял дворец под свою защиту. И если они будут себя хорошо вести, никто не пострадает.
После чего пошел вперед. Его интересовал арсенал, который находился тут же, в первом дворе, в старой церкви Святой Ирины, уже век как оскверненной.
Бойцы полка втянулись на территорию Топкапы, внеся с собой раненых и убитых. Эта стычка с янычарами оказалась не такой безобидной как раньше. Их было много, да и дрались они с яростью обреченных. Шансов, правда не имея. Но все равно — старались.
Так что одиннадцать человек они все-таки убили. Еще около сорока получились разной тяжести раны. В основном легкие. Все-таки доброе защитное снаряжение — великое дело. Оно давало невероятное преимущество в ближнем бою. Особенно вкупе с доброй выучкой…
Арсенал производил впечатление.
Двоякое.
С одной стороны, он был буквально забит всяким разным.
С другой стороны, там располагался не нормальный арсенал в привычном смысле этого слова, а… хм… личный «гардероб» Султана. То есть, его снаряжение и вооружение, а также часть подарков. Причем не только Сулеймана, а еще со времен Мехмеда Завоевателя. Так что скопилось за век в этом не очень большом кирпичном домике драгоценного оружия и доспехов вагон и маленькая тележка.
Поставив часовых у арсенала граф направился дальше.
Ворота во второй внутренний двор уже были открыты. И рядом с ними находились склонившиеся в покорности слуги. Никто из них не рисковал оказывать сопротивление.
Все и каждый знал, что Султан бежал, бросив их.
Все и каждый знал, что Белый волк чудовищно опасен, как и его люди. И теперь, когда Андрей вошел во дворец, стало понятно — Сулейман бежал не от восстания рабов, а от него…
Все и каждый знал, что граф сумел не только разгромить янычар, прикрывавших дворец, но и остановить толпу взбунтовавшихся рабов. То есть, спас жизнь всем, кто оставался во дворце.
Поэтому никто не дергался. Ибо если Белого волка убить, то придут рабы. И вот уже после них во дворце точно ничего и никого не останется…
И вот вход в гарем.
У входа стояли явно нервничавшие евнухи. Противится входу Андрея в гарем они не могли, но и пропустить не имели права. Это было для них смертным приговором…
— Жена и наложницы Сулеймана внутри?
— Да, — произнес женский голос. И створки дверей распахнулись.
На пороге стояла немолодая женщина из-под платка которой пробивались рыжие волосы с проседью. Ее лицо уже тронул возраст. Однако властность и следы былой красоты присутствовали. В глазах этой дамы плескался страх. Но она держалась и смотрела гордо.
— Хюрем? — спросил Андрей.
Женщина молча кивнула.
— Родной язык не забыла?
— Нет, — с заметным акцентом произнесла она.
— Это твоя дочь? — кивнул граф на женщину средних лет, стоящую за ее плечом. Лицо и пропорции тела у них вполне сходились.
— Да. Михримах.
— Как? О Боже! Михрютка какая-то. Ты что, ее назвать по-людски не могла?
Хюрем вскинулась, вспыхнув глазами, но промолчала. Михримах, кстати, тоже. Значит язык понимала.
— У меня для вас три новости и все хорошие.
— Хорошие?
— Первая. Я взял под свою защиту дворец и оградил его от разорения рабами.