Тень в зеркале - Ирвин Ян. Страница 28

Вот и теперь Карана стояла не двигаясь в грязной воде, в то время как жижа на дне засасывала ее ноги все глубже. Наконец она пошевелилась, и из грязи, щекоча ей ноги, стали подниматься пузыри болотного газа, вонявшего хуже тухлых яиц.

Внезапно она ощутила дурноту: закружилась голова и ее стало тошнить. Вода вокруг ног как-то странно волновалась, ступни онемели, и она их больше не чувствовала. Не понимая, что происходит, Карана рванулась вперед, поскользнулась и упала лицом в ржавую воду. Ей понадобилось колоссальное усилие воли, чтобы просто подняться. Сердце бешено колотилось в груди. Наконец ей удалось выбраться из воды на маленький, покрытый грязью кусочек берега. Она взглянула на ноги, и ее чуть не вырвало от отвращения: они были густо усеяны пиявками. Пиявки висели повсюду: на лодыжках, на икрах, на бедрах, под коленями, между пальцев. Их было не меньше сотни. Многие уже насосались, побагровели и раздулись. Из бесчисленных маленьких ранок сочились струйки крови. Карана схватила самую большую, отвратительно упругую пиявку и попробовала оторвать ее от ноги. Но не тут-то было, пиявка присосалась на удивление крепко и в конце концов просто лопнула, но не отпустила ногу и осталась висеть под коленом, как пропитанный кровью лопнувший воздушный шарик.

Чтобы пиявки отцепились, их нужно было прижечь или присыпать солью, но у Караны не было соли, а разводить костер она не смела. При таком количестве укусов в ранки не могла не попасть грязь, и в своем богатом воображении Карана уже представляла, как ползет по болоту, волоча за собой раздувшиеся гниющие ноги…

Вдруг откуда-то справа послышался крик. В ответ крикнули слева. Карана сползла в мутную воду, но даже в ледяной воде искусанные ноги продолжали гореть. Пробираясь по пояс в воде в тростник, Карана чувствовала, как пиявки оттягивают кожу на ногах, извиваясь во взбаламученной воде, как флажки на ветру. Обернувшись, она увидела там, где только что стояла, следы своих ног и пятна крови.

Ничего более кошмарного Каране еще не приходилось переживать. Вельмы, перекликаясь, прочесывали болото вокруг нее. У девушки так кружилась голова, что она, цепляясь за тростник, еле стояла на ногах, а пиявки продолжали сосать кровь, сочившуюся из ранок, привлекая своим запахом все новых и новых пиявок. Она провела ладонью по бедрам и с ужасом обнаружила, что количество пиявок на них увеличилось. Тут ее действительно вырвало и еще долго продолжало рвать, а она, зажимая себе рот рукой, наклонялась все ниже и ниже к воде, стараясь издавать как можно меньше звуков.

В воздухе роились зеленые болотные мухи, жалившие не хуже ос, а волдыри от их укусов чесались несколько дней. Они забирались в уши, в нос, под наглухо застегнутые манжеты и даже в слипшиеся от грязи волосы. Не зная, как от них избавиться, Карана вымазала лицо и шею зловонной грязью, но мухи все равно как-то умудрялись добираться до кожи на голове и даже под одеждой. В конце концов на девушке не осталось живого места от укусов.

Где-то рядом снова появились вельмы. Она видела, как один из них осматривает прибрежную грязь на том берегу. Наблюдая за ним, она, к своему неописуемому ужасу, почувствовала, как что-то скользкое, длинное и толстое, как ее собственная икра, скользнуло вниз вдоль ее бедра, обвилось вокруг лодыжки, а потом коснулось пальцев на ноге.

В этот момент Идлис находился всего в нескольких шагах от Караны. Она не смела пошевелиться. Кто же там извивался вокруг ее ног? Угорь или змея? Неизвестный гад снова задвигался, то обвиваясь вокруг коленей и лодыжек, то прикасаясь к ним своей скользкой чешуей, то тычась в них тупой мордой, щекоча и оттягивая кожу в разные стороны. Наконец последовал сильный удар хвоста, угодившего Каране прямо под колено, и тварь исчезла.

Солнце зашло. Болотные мухи разлетелись. Вельмы каким-то чудом не нашли Карану и тоже ушли. А может, они просто сидели в засаде и ждали, когда она выдаст себя неосторожным движением? Почему же Каране никак не удавалось сбить их со следа? Вдруг она вспомнила, как Магрета говорила, что чувствительникам нужно особенно опасаться вельмов. Тогда Карана не успела выяснить почему. Неужели ее способности каким-то образом помогали им находить ее?! Она, конечно, могла постараться вообще ничего не чувствовать, но тогда она потеряла бы свое единственное преимущество перед ними. В результате Карана решила попробовать не бояться, не волноваться и ничего не испытывать, а двигаться и двигаться в сторону Нейда. Посмотрим, сумеют ли они тогда ее найти!

А может быть, на ее след их каким-то образом наводило Зеркало? Каране очень хотелось выбросить его в трясину, но потом она стала думать, что Зеркало ни при чем, ведь вельмы уже побывали так близко от нее, что, если бы дело было в нем, оно бы точно их к себе притянуло. И вообще, это было бы слишком простым объяснением.

Наступили сумерки, а с ними появились комары. Они были не такими беспощадными, как болотные мухи, но истерзанной Каране они казались невероятно докучливыми. Она неподвижно стояла в воде и пыталась придать лицу стоическое выражение. Какой-то, паразит пребольно ужалил ее в веко. «Не дергайся! — приказала она себе, чувствуя, как распухает укушенный глаз. — Мужайся и терпи!»

Уже почти стемнело, когда Карана осторожно вылезла из воды и осмотрела свое тело. Пиявок на ногах не было, а большинство ранок перестало кровоточить. Карана мысленно поблагодарила угря, оказавшегося ее единственным другом в этом болоте, но тут же постаралась прогнать и эту эмоцию. Прошло два дня с тех пор, как она побывала в библиотеке Иггура. Весь сегодняшний день она бежала в противоположную сторону от озера Нейд. Теперь Магрета не дождется ее там, даже если ей удалось скрыться из Фиц Горго.

Карана ощутила угрызения совести, подумав, что совсем забыла о том, каково сейчас приходится Магрете. На большом расстоянии она не могла восстановить с ней связь, чтобы узнать, вырвалась ли та на свободу, но в глубине Души Карана понимала, что в одиночку Магрета вряд ли была в состоянии это сделать.

В мешке у Караны лежала маленькая баночка с мазью, которую она захватила с собой из Готрима. Она смазала укусы пиявок и насекомых, и боль утихла, но в ранки попала грязь, и всю эту бесконечную ночь прятавшуюся в тростнике Карану бросало то в жар, то в холод. Она чувствовала стук крови в висках, а в ушах у нее стоял сильный гул.

В конце концов наступило утро, но Каране не стало легче. Она больше не радовалась тому, что снова ушла от погони. Теперь Карана не снимала носки и сапоги даже в воде, туго перевязывая при этом штанины веревками, но пиявки все равно умудрялись добраться до ее ног.

Вельмы загнали Карану далеко на восток в очень топкую местность. Здесь ей приходилось двигаться еще медленнее и осторожнее, чем в тех окрестностях Фиц Горго, где она уже побывала. Вельмы же чувствовали себя здесь как дома. Им все было нипочем: и холодная вода, и пиявки. Карана ускользала от них, только призвав на помощь всю свою ловкость и хитрость и иногда пользуясь своими способностями.

Следующий день был как две капли воды похож на предыдущий, за ним последовал еще один такой же день, потом — еще один. Карана перестала обращать внимание на холодную и зловонную грязь, но ее все время терзали мухи, пиявки, комары и прочая отчаянно кусавшаяся и пытавшаяся насосаться ее крови болотная нечисть; причем порой казалось, что все эти твари набрасываются на нее одновременно. В те же редкие моменты, когда никто не пил ее кровь, девушка страдала от хронической усталости, голода, грязи и постоянной сырости.

Пиявки напустили в ранки слюны, полной медленно действующего яда, и на третье утро Карана проснулась с распухшими, как сардельки, ногами. Ими было почти не пошевелить, но пришлось идти дальше, а точнее, брести по колено в воде или плыть. В тот день она преодолела почти лигу пути, и ее мозг уже отказывался ощущать боль или думать о преследовавших ее чудовищах. Все мысли слились в огненный шар, пульсирующий в голове. Еда у нее кончилась, и она надрезала кору сардовых деревьев и подставляла кружку, в которую капал сладкий сок. Он не утолял голод, но давал силы двигаться дальше, хотя от него Карана и испытывала чувство легкого опьянения.