Тень в зеркале - Ирвин Ян. Страница 35

И тут, к ужасу Караны, неподалеку снова раздался тихий свист. Дрожащей рукой она вытерла со лба холодный пот, подобрала нож и с трудом полезла вверх по камням, испытывая страшную боль при малейшем движении.

Забравшись повыше, она присела, промыла раны, смазала их мазью и попыталась перевязать себе запястье. Она была левшой, и все же ее движения были такими неуклюжими, что, не будь ее положение столь серьезным, а боль — столь невыносимой, она посмеялась бы над собой. Карана нашла несколько кривых веток, которые попыталась наложить себе на руку, но у нее не получалось прикрепить их достаточно плотно, так что, в конечном итоге, толку от них не было никакого, и она отшвырнула веточки, ограничившись тугой повязкой на запястье и предплечье. Это, конечно, временная мера, и, если она хочет, чтобы кости срослись нормально, ей нужно будет сегодня же наложить новую повязку.

«Ничего себе подарочек на день рождения!» — подумала Карана.

— Дройк! Где ты? — звал Идлис булькающим голосом, подходя все ближе и ближе и озираясь по сторонам.

Значит, это была его собака! Карана посмотрела вниз на распростертое на земле тело мертвого животного с серым языком, свисавшим из пасти. Она полезла выше по камням, — ей очень не хотелось попасть в лапы Идлису, обнаружившему, что она прикончила его пса.

— Дройк! Что с тобой?! — голосом, полным отчаяния, воскликнул Идлис. — Дрой-и-ик! Мой малыш!

Карана невольно взглянула на него: он держал на руках труп огромной собаки и рыдал, словно над мертвым ребенком. Неожиданно вельм поднял голову и уставился на нее, но у Караны сложилось впечатление, что он ее даже не заметил. Его глубокое горе тронуло доброе сердце девушки, и все же она не желала бы оказаться поблизости, когда вельм закончит панихиду по своему псу. Поэтому она пролезла в щель между двумя огромными валунами и пустилась наутек.

Неутомимый Идлис нагнал Карану незадолго до полудня. Каране казалось, что уже много недель они оба подчиняются чьей-то таинственной воле, заставляющей ее искать спасение в бегстве, а его — продолжать преследование. Девушка чувствовала себя совершенно опустошенной, обессилевшей и упавшей духом. Ее запястье и вся рука невыносимо болели. Она больше не понимала, зачем убегает и зачем вельм за ней гонится. Карана не могла вообразить, что заставляло его делать такие невероятные усилия.

Теперь он был совсем близко. Настолько, что Карана слышала хруст камней у него под ногами. Несмотря на позднюю осень, денек выдался погожий. На небе не было ни облачка, дул теплый ветерок. Неожиданно Карана упала, разбив колено об острый камень, вскочила было на ноги, но — слишком поздно: Идлис бросился на нее. Отвратительная тварь! Собрав последние силы, девушка отчаянно хлестала его по лицу и рвала на нем одежду, пытаясь освободиться. Плащ вельма, истлевший от пота и истрепавшийся от времени, обмотался вокруг ее здоровой руки, отчего разорвался и сполз у него с плеч.

Идлис сдавленно вскрикнул. Карана дернула плащ к себе, упала навзничь и покатилась вниз по склону, не выпуская его из рук. У Идлиса в руках остался только обрывок материи. Больше на нем ничего не было, кроме маленькой набедренной повязки, пропущенной между ног и прикрепленной спереди и сзади к опоясывающему бедра шнурку. Кожа вельма была бледно-серой, как рыбья чешуя, конечности — костлявыми, с толстыми суставами, ребра выпирали из кожи, как обручи на бочке.

Карана вскочила на ноги и, чуть не плача от боли, захромала было прочь, схватившись за запястье, которым она при падении сильно ударилась о землю. И тут она вспомнила об испуге Идлиса, появившемся на его обычно бесстрастном лице, когда она сорвала с него одежду. Она взглянула на вельма, который, не обращая на нее ни малейшего внимания неуклюже подпрыгивая, бежал за своим плащом, закрываясь рукой от солнца. Карана сгребла здоровой рукой его тряпки и поспешила прочь.

Около двух часов Идлис преследовал ее по бесплодному плоскогорью. Он бежал все медленнее и медленнее, движения его становились все более и более неуклюжими, и вскоре он отстал. Что же он задумал?! Может, это новая ловушка?! Карана была заинтригована происшедшей с вельмом неожиданной переменой, потому решила потихоньку вернуться и посмотреть, что он там замышляет. Она нашла Идлиса лежащим на высохшей красной земле. Даже издалека было видно, что его конечности свела судорога, а бледная кожа на голой груди и плечах сильно покраснела.

Карана еще сильнее удивилась и подобралась поближе. Неужели и вельмы уязвимы?! Пока Идлис корчился на земле, у него с головы слетела маска, и, когда он повернулся к ней лицом, девушка увидела, что его глаза превратились в слезящиеся, налитые кровью раны.

Может, раньше Карана и сжалилась бы над Идлисом, но после его предательского нападения на озере Нейд она не испытывала к нему ни малейшего сострадания. Взглянув на вельма еще раз, она заметила в его глазах такое же выражение, какое было у ее коня перед тем, как она перерезала ему горло.

— Что же мне с тобой делать? — спросила она.

Вельм сделал судорожное движение, вероятно пытаясь пожать плечами.

— Мне все равно, — ответил он. — Я не жду от тебя пощады и сам не пощадил бы тебя.

— За что вы меня преследуете? Что я вам сделала?

— Ты унизила нашего хозяина, и мы должны тебе отомстить. Мы не остановимся, пока ты не окажешься в наших руках.

Для Караны это было непостижимо.

— Какие же вы жестокие твари! — воскликнула она. Теперь уже вельм уставился на нее в недоумении:

— Ты украла у нашего хозяина Зеркало! Ты убила мою собачку! И после этого ты называешь нас жестокими?! Если бы мы служили тебе, ты была бы счастлива иметь таких преданных слуг.

Караной овладело любопытство, и она осторожно подползла поближе, стараясь, впрочем, оставаться вне досягаемости длинных рук вельма. Ей никогда не приходилось лее странное существо.

— Кто же ты на самом деле? — спросила она.

— Я — Идлис, целитель.

— Это ты-то целитель?!

— А что тут такого? Нам тоже бывает больно. Мы тоже болеем и умираем.

Эти слова поразили Карану, которая считала, что в вельмах нет ничего человеческого.

— Но откуда вы взялись?

— Раньше мы жили в снежной пустыне. Это было давно… — Идлис на мгновение задумался, — очень давно. Когда-то у нас был любимый хозяин, который о нас заботился. Потом мы его потеряли. Мы даже не помним, кем он был, так давно это было. — Идлис говорил грустно и задумчиво; потом выражение его лица изменилось, и он заговорил со злобой: — А теперь мы служим Иггуру, хотя он нас ненавидит и называет уродами. Нам стыдно, но мы ему подчиняемся.

— Но почему?

— Мы — вельмы! — с чувством произнес Идлис так, словно этим было все сказано. Потом, заметив недоумение Караны, добавил: — Лишившись хозяина, мы существовали бесцельно. Сейчас мы служим Иггуру за неимением лучшего… Ты убьешь меня?

— Нет.

Вельм начал извиваться. Карана отпрыгнула было в сторону, но тут же поняла, что Идлис пытается заползти в ее тень. Казалось, воспаленная кожа вот-вот начнет сползать кусками с его лица. Он пытался защитить грудь от солнца костлявыми руками.

— Оно жжет меня огнем!

Карана ничего не ответила, пристально всматриваясь в обожженное лицо вельма. Из глаз у него сочились густые желтые слезы, но он ни о чем ее не просил.

— Мне жаль тебя, — сказала Карана. — В этом моя слабость.

Вельма передернуло.

Его маска лежала шагах в двадцати от Караны. Она подошла и подняла ее. Маска была сделана из желтой кости. Идлис бесстрастно взглянул на Карану. Ей следовало бы перерезать ему горло, но вельм так страдал, что жалость взяла в ней верх над ненавистью.

Карана приблизилась к Идлису и бросила маску на землю недалеко от вельма, который обнаружил неожиданное чувство собственного достоинства. Он протянул к маске руку и потрогал ее, потом медленно и с видимым усилием встал на ноги и поклонился девушке, не вытирая желтых слез, струившихся у него по щекам. Карана с удивлением наблюдала за Идлисом, который поднял маску и надел ее на лицо.