Дракон в мантии (СИ) - Беккер София. Страница 3

За столом в глубоком кожаном кресле сидел и сам хозяин помещения — плотный мужчина лет пятидесяти. С курчавой шевелюрой и бородой масти “перец с солью”. На переносице у него сидели странного вида очки с высокой дужкой.

— А, Сельма! — обрадовался мужчина. — Ну что, какие новости? Раз ты не одна, то, полагаю, что хорошие?

— Норал, мы можем поговорить пять минут наедине?

— Конечно, в архиве сейчас никого нет. — Мужчина шустро вышел из-за стола и кивнул мне на гостевое кресло. — Присядьте, заорра, мы быстро. — И нырнул за книжный шкаф. Следом отправилась и Сельма.

Я села и от нечего делать принялась рассматривать странный цветок в горшке, напоминающий львиный зев, увеличенный до размеров фикуса с листочками лилии. Впрочем, я смотрю, тут все увеличенное.

Цветок целенаправленно повернул головку ко мне и облизнулся. Я заорала. Цветок тоже.

На шум прибежали уединившиеся коллеги.

— Фу, Арчи, фу! Спокойно, все хорошо! Да вы не бойтесь, он не кусается. Он просто любопытный. — Архивариус успокаивающе поглаживал скулящий цветок по бутону. — Сельма, да ради Единорога, заткни ты ее уже! Арчик нервничает!

Валери схватила со стола чашку с недопитым чаем и вылила мне на голову. Я замолчала и зажала рот руками.

— Мой чай, — простонал Норал.

— Ну так подействовало же, — невозмутимо заметила Сельма.

Мужчина махнул рукой и потащил кадку с Арчиком за шкаф. Вернулся с полотенцем и глиняной чашкой, отдающей запахом валерьянки и еще чего-то неизведанного.

— Вот, вытретесь, а затем выпейте. Ну же, не бойтесь, это успокоительное. Только травы, никакой магии. Вам поможет. Нам предстоит очень долгий разговор.

На вкус отвар оказался не таким уж и противным. Что-то травянисто-душистое, с привкусом солодки. Постепенно на меня снизошли такие спокойствие и расслабленность, какие случались в последний раз… примерно никогда.

— Это настой романики лекарственной. Она полностью убирает страх и тревожность, да в принципе любую эмоцию, оставляя только разум и логику. Полезная штука, главное, не увлекаться, — пояснил Норал. — Как вас зовут, заорра?

— Альмеди… Зотс. — Мое имя прозвучало на редкость странно. А ну-ка еще раз: — Альмеди…

— Ну так хорошо, заорра Зотс. — Мужчина удовлетворенно кивнул и уселся на свое место, сложив пальцы домиком. — Меня зовут Норал Таурус, я Архивариус Академии Магии и Времени. Можете называть меня просто Архивариус Таурус или Норал.

— Разве это не мое больное воображение? И вы не врач?

Черт, а действительно здоровская штука эта их романика. Совершенно не тянет паниковать и устраивать истерики. И тут я вспомнила. Вспомнила, что для определения галлюцинации нужно надавить пальцем на глазное яблоко. Настоящее раздвоится, воображаемое — нет. Надавила. Архивариус с готовностью раздвоился. Я пригорюнилась и хлебнула еще отвара.

— Нет. — Норал отрицательно покачал головой. — Но это не ваш мир, а один из сопредельных. Во время Прорыва Дракона сферы миров могут пересекаться и оставлять… ну все практически. От предметов и людей до городов и ландшафтов.

- Прорыва… чего? — закашлялась я романикой. — Дракона?

— Да. Вы слышали что-нибудь о драконе, пожирающем свой собственный хвост?

— Змей Уроборос? — напрягла память я. — Который символ бесконечности?

— Неважно, как он называется, — удовлетворенно кивнул Архивариус. — Это безумно древний символ начала времен, он, так или иначе, есть во всех мирах, где имеется разум. Дракон символизирует бесконечность циклов рождения и смерти, бесконечность их смены, вечность Порядка и неизбежность Хаоса. Но бывают темные времена, когда Дракон прекращает пожирать сам себя, и тогда извечный Порядок нарушается. А там, где нет Порядка, наступает Хаос. А Хаосу всегда мало места, и он стремится занять собой все. И этот момент Безвременья называют Прорывом Дракона. — Норал Таурус замолчал.

— И это означает все? Конец? — Я с сожалением заглянула на дно пустой чашки.

— Когда-нибудь и конец. — Судя по суперспокойному тону, Таурус, кажется, тоже принимает романику в лошадиных дозах. — Но… но Дракон всегда стремится вернуться в свое обычное состояние бесконечного умирания и бесконечного возрождения и начинает сжимать и разжимать свои кольца. Так получаются временные или пространственные петли. Или иначе — Арканы. Строго говоря, именно эти Арканы и перемещают все между мирами. И в конце концов притягивают Героя, который и закрывает прорыв.

— И этот герой… я?

— Не знаю. — Таурус с сомнением покачал головой. — Не в обиду вам сказать, заорра Зотс, но предыдущие герои были… Они были уникальны. Это были могучие воины, от крика которых приседали кони и разлетались враги. Или величайшие волшебницы, которые могли испепелить врага одним лишь касанием. Или талантливейшие певцы, ведь даже ветер замирал, когда они играли на лютне и пели. Или гениальные воры, которые могли украсть у торговца весь товар прямо из-под носа и продать ему же. А вы… Мы еще не поняли. С виду вы такая… обычная. Как вы сможете справиться с этим… не знаю. С одной стороны, на вашей одежде знак Единорога, с другой…

— Она Антимаг, — внезапно подала голос Сельма.

“Господи, теть, мы про тебя и забыли-то совсем!”.

— Что? — не понял Таурус. — Антимаг?

— Да. — Сельма кивнула. — Абсолютно невосприимчива к магии. Полностью инертна. Я это поняла еще в карете, когда она проигнорировала мои чары. МОИ ЧАРЫ! Я уже минут пять пытаюсь применить к ней хоть какое-то заклятие, и ни одно не действует. Ни одно! Она невидима даже для заклятий обнаружения. И с высокой вероятностью на нее не подействует и магия предсказаний. Она просто ноль. Пустое место.

А вот щас было обидно.

— Тэкс… — Архивариус посмотрел на меня с нехорошим исследовательским огоньком. — Альмеди, а вы умеете колдовать?

— Ни разу не пробовала, — честно призналась я.

— Пойдемте со мной. — Таурус поднялся с места и только сейчас заметил сундучок, скромно притулившийся к ножке стола. — А это что?

— Швейная машинка. Моя. Меня с ней и откопали. Собственно, за ней я к Динке и поехала, забрать хотела…

— Чудненько, чудненько. — Норал, похоже, меня даже не слушал. — Сельма, берите машинку и идите в лабораторию, я сейчас буду. Только захвачу кое-что. — И опять нырнул за шкафы. Сельма подхватила сундучок и жестом позвала меня к выходу.

— Да иду, я иду, — вздохнула я, поднимаясь из кресла и следуя за ней. — А можно вопрос?

Сельма кивнула.

- Что это был за странный цветок… Ну, в кабинете.

— Антирринумана хищная, безобидная тварь. Питается мясом, мелкими животными. Полуразумна и легко приучается. Хотите себе такую же? Так я попрошу Нора, он даст отросточек.

Хм… Единственное, что я сейчас хочу, так это попросить у Нора еще чудодейственного отвара. Литра три.

Лаборатория была недалеко. За первым же поворотом направо обнаружилась двустворчатая дверь из темного дуба. Без ручек. Валери приложила ладонь, створки на долю мгновения вспыхнули зеленым светом и открылись. Я заглянула внутрь и присвистнула. Больше всего лаборатория напоминала склад ненужного. По центру стоял огромный стол, на котором возвышался стул с привязанным воздушным шариком.

Вдоль одной стены стояли стеллажи с потрепанными книгами и брошюрами, вдоль другой — стеллажи с банками/склянка с подозрительной жидкостью. В углу были кучей свалены какие-то предметы и непонятные тряпки. Из них, словно косточка из куриной ножки, торчала перекладина спинки сломанного стола. На боковой стене виднелись еще три двери со схематичным изображением листочка, домика и внезапно знака биологической опасности. У противоположной стены стояли совершенно непонятные мне приборы, отдаленно напоминающие алхимические реторты. За ними была еще одна дверь без надписей. Огромные окна во всю стену полуприкрывали бежевые портьеры.

Пока я рассматривала убранство, Сельма по-хозяйски стащила стул со стола и водрузила на его место сундучок. Щелкнул замочек, и женщина сняла крышку. Я подошла поближе. И уважительно погладила машинку пальцами. Немного потрепанная, но в целом хорошо сохранившаяся, с четкой надписью "Singer".