Монгрелова Соната. Прелюдия к циклу (СИ) - Кохен Лия. Страница 15

Деревня имела выраженную круговую структуру: в центре ее росло окруженное искусственным водоемом древнее буковое дерево, вокруг которого располагались маленькие домики. Путники поднялись по лестницам на второй уровень, где Аделаида обнаружила всевозможные лавочки и мастерские. На самом верхнем ярусе деревни находился Храм Эвы, который сами эльфы называли Святилищем. Там жили старшие из эльфов, а также Святилище являлось местом обучения молодых эльфов искусствам фехтования и магии, играя роль магической и военной школы. Вокруг волшебного бука роем копошились светлячки, а над каждым домом горели магические фонари. Аделаида поднялась по мраморным ступеням вслед за Эриэлем и вошла в главную залу Святилища. Две тонкие изящные эльфийки встретили путников и подвели их к иерарху Астэриосу, лидеру светлых эльфов. Невысокий худощавый эльф был окружен волшебным светом, через который Аделаиде показалось, что выглядит он очень молодо, лет на двадцать: у него была белоснежная кожа, такие же волосы, и только глаза были голубые, холодные и суровые, что выдавало его почтенный возраст.

— Бел-ла, Эриэль, дос-алу! — сказал иерарх проводнику Аделаиды, который тотчас же поклонился и вышел из храма.

После этого старейшина обратился к гостье.

— Да прольется в твою душу благословение Эвы, — сказал он и представился: — Я Астэриос, избранный представитель Эвы, матери всех лесов, озер и их духов, управляющий светлыми эльфами от имени нашего истинного государя Валдэрена, первого из эльфов. Когда-то здесь в тени леса под защитой Дерева-Матери жили все эльфы. Здесь находилось гнездо нашего народа, надежно сокрытое от внешнего мира, окруженное могучим силовым щитом. Но, увы, Море Спор постепенно распространяет свое тлетворное влияние… Кроме того, темные братья с севера и королевство людей на юге не спускают глаз с нашего леса. — Эльф на минуту задумался и продолжил: — Многие молодые эльфы покидают лес. Они уходят во внешний мир, не желая быть узниками. Я подумал и решил, что настало время перемен. Мы больше не можем всецело полагаться на защиту леса. Нашему народу придется слиться с общим потоком. Уже давно я наладил отношения с лордами Глудио и Диона, пытаясь понять людей, которые ныне господствуют на материке. Может, мы тоже сможем научиться у них чему-то новому… Эльфийский Лес, без сомнения, наш дом. Однако мы жили в уединении слишком долго. Такая жизнь изолировала нас от внешнего мира и сделала нас слабыми. Теперь я сам советую всем молодым воинам, которые познали основы фехтования или магии, выйти из леса в земли людей и расширить свои познания.

Астэриос оказался мудрым эльфом, не гордым и очень волевым. Не желая забывать старые традиции, он также и не препятствовал развитию и нововведениям. После непродолжительной беседы, выяснив, что путешественница просто хочет взглянуть на их земли, иерарх приставил к Аделаиде девушку-помощницу Рузэль и велел предоставить гостье место для ночлега. Он также предложил Аделаиде вернуться утром и разделить с ним трапезу, но, узнав, что светлые эльфы питаются исключительно растительной пищей, она извинилась и объяснила, что с утра планировала начать осмотр местных достопримечательностей, и иерарх, еще раз пожелав гостье всего наилучшего, позволил ей покинуть стены Святилища.

Древесные эльфы всегда считались очень красивыми существами. К тому же по их внешнему виду легко было узнать, к какому рангу относится тот или иной представитель расы. Высокородные эльфы, магистры и жрецы обладали абсолютно белой кожей. Волосы у них также были белые, с голубым или розоватым отливом. Мастера и воины имели в своей массе золотистый цвет кожи и ярко-желтые или золотые волосы. Чем темнее цвет кожи и волос был у светлого эльфа, тем к более низкому сословию он относился. Аделаида заметила, что простые жители очень контрастировали с элитой: у них были почти бронзовая кожа и шафрановые волосы, а у некоторых даже встречались нетипичные для светлой расы карие глаза.

Спать Аделаиде абсолютно не хотелось, и она решила побродить по ночной деревне. Она спокойно прогуливалась по аллеям и паркам, когда к ней внезапно подбежал длинноухий юноша в свободной блузе и спросил, одергивая темнокожую женщину за рукав ее закрытого белоснежного платья:

— А ты правда человек?

— Прошу прощения? — Аделаида смутилась от такого внезапного нападения.

— Меня зовут Аруджиэн… А тебя как? — затараторил юноша-эльф, глядя незнакомке прямо в глаза.

— А меня Аделаида, — представилась женщина, все еще не понимая, что тому от нее нужно.

— Ты не против, я тебе могу все здесь показать… — продолжил эльф. — Я сын магистра, но папа мной очень недоволен…

Аделаида хотела спросить почему, но парень просто не давал ей вставить и слова.

— Так вот, мой папа мной очень недоволен, потому что я влюбился в человеческую девушку и перестал учиться… Я был в Глудио — она там работает в лавке… У нее густые шоколадные волосы, и она улыбается, как ангел, а смеется так громко и задорно… никогда не слышал, чтобы девушки так смеялись. Она просто нимфа… А имя у нее какое чудесное — ммм… Гармония… Я теперь хожу в город каждую неделю и продаю целебные травы, чтобы накопить много денег и жениться на моей любимой… А вот это — волшебная лавка, а вон там, за домами, — оружейная… Иногда я удивляюсь, когда мы забываем действительно важные моменты в своей жизни. Было время, когда я тратил всю свою энергию на исследования и тренировки, страстно желая вложить в свои руки величайшие магические силы, — эльф сжал ладонь в кулак и попытался сделать суровое лицо, но от этого стал выглядеть еще нелепее. — Но теперь, когда я чувствую прохладный ветер, проносящийся мимо деревьев, и представляю девушку, которую люблю, я не могу не улыбаться. Это маленькое, но искреннее счастье стало самой дорогой вещью в моей жизни, — Аруджиэн вознес глаза к небу и стоял так минуты три, потом серьезно взглянул на собеседницу. — А как насчет тебя? У тебя есть что-нибудь такое же дорогое?

— Ну… — Аделаида задумалась, но эльф снова перебил ее мысли.

— Смотри, вон там, у фонтана… Это наш лучший бард, Касиэль. Говорят, он способен растопить своей игрой сердце даже самого жестокого и бессердечного орка.

Аделаида посмотрела в сторону, куда указал ее спутник, и увидела златовласого коренастого юношу, сидящего на гранитной подножке фонтана. В его руках мелодично плакал гитерн, а вокруг, подложив ладошки под подбородок, сидели прекрасные эльфийки, мечтая каждая о своем.

Они приблизились к компании, и Аруджиэн, крепко обняв играющего музыканта, выдавил со слезой на глазах:

— Ма-ан ме-эл! — потом вновь обратился к Аделаиде. — Слушая эту чудесную мелодию, я вспомнил прекрасные глаза моей ненаглядной… Они голубые, как луна в тумане, и такие глубокие, словно озера Эвы…

Музыкант вскочил, освободился от бесцеремонных объятий Аруджиэна и гордо пошел прочь от фонтана.

— Уа-элль, — недовольно прикрикнули эльфийские девушки на ушедшего в мысли о своей возлюбленной юношу и побежали вслед за бардом; только две остались сидеть на мраморных перилах, улыбаясь и глядя на растерянного Аруджиэна.

— Он такой глупый, с тех пор как влюбился, — заговорила одна, обращаясь к Аделаиде. — Он был бы хороший маг: умный, образованный… Любовь сделала его чудным.

Эльф начал доказывать девушкам, что его заслуги были бы ничем по сравнению с тем чувством, что питает его сердце, и когда они, не прекращая улыбаться, извинились, юноша представил их Аделаиде.

Эльфийки оказались хранительницами Дерева-Матери: они ухаживали за поляной, на которой это дерево росло, утверждая, что некоторые из старейшин деревни даже могут с ним общаться. Девушки, как и Аруджиэн, оказались весьма словоохотливы и поведали путешественнице много интересного о королевстве Иннадриле и о плавучем городе Хейне, хотя признались, что сами никогда не бывали за пределами Эльфийского Леса. Аделаида вспомнила, что их корабль однажды заходил в порт города Хейна, который, как она теперь поняла, был очень похож по архитектуре и атмосфере на Эльфийскую Деревню. Но прекрасный эльфийский город ей тогда посмотреть не удалось: дело было незадолго до войны с Грасией, и всю их компанию разыскивали власти, из-за чего Аделаиде и ее приятелям приходилось тщательнейшим образом скрываться.