По лазоревому ветру (СИ) - Енодина Анастасия. Страница 12

Лефириус резко открыл глаза и увидел неожиданно близко перед собой встревоженные глаза Элейны. Он ощутил, что кожа на щеке горит, но боль быстро утихала. Девушка залепила ему весьма увесистую пощёчину, от всей души. Но Лефир был благодарен ей за то, что вывела его из сна. Он тяжело сбивчиво дышал, словно удавка и правда была на его шее несколько мгновений ранее, и теперь он никак не мог отдышаться. За окошками экипажа бушевала гроза, лил проливной дождь, и, кроме Элейны, никто не мог слышать его криков. Лефир невольно задумался, долго ли она пыталась вывести его из состояния сна перед тем, как ударить. Он смотрел широко распахнутыми глазами в не менее широко распахнутые глаза девушки, и не мог поверить, что видит в них искреннюю тревогу, беспокойство и страх. Несколько секунд принц не мог оторвать взгляда от её глаз, не мог понять её поведения относительно него, а также пытался угадать, почему сон изменился, но не стал от этого менее кошмарным. Он тонул в испуганных глазах склонившейся над ним девушки и не замечал ничего вокруг.

- Мне больно, – тихо сказала она, но так как он совершенно не понял, к чему это было сказано, она повторила громче и чётче, думая, что он не расслышал: - Мне больно.

Он проследил за её взглядом, и с немалым удивлением обнаружил, что его пальцы сжимают её предплечье так, что костяшки на его пальцах побелели. Он поспешно отдёрнул руку, словно это прикосновение приносило боль ему, а не девушке. Чувствуя, что надо что-то сказать, он попытался как можно быстрее придумать что-нибудь достойное, но все его мысли всё ещё оставались во сне, который теперь так изменился, и это заставляло думать о причинах этих изменений.

- Я не специально, – пробормотал он, растерянно глядя на её руку, на которой остались красные пятна с багровыми полосками - вмятинами от его ногтей.

Элейна растёрла второй рукой надавленное место, и слегка улыбнулась:

- Забудь об этом, – но тут же её лицо снова стало серьёзным, и она спросила: - Что с тобой было?

Он вздрогнул от этого вопроса, потому что об этом имел право спрашивать кто угодно, кроме неё, ведь именно она была причиной и виновницей его многолетних страданий. Его голос прозвучал холодно и резко, как в первую их встречу в его замке:

- А то ты не знаешь! – он посмотрел в её всё ещё встревоженные глаза, отметил, как искренне она сопереживает ему, успел подумать, что либо она очень хорошо притворяется, либо он не прав, и она не имеет отношения к природе его кошмара, а, следовательно, не стоило так резко реагировать на её вопрос. Но девушка не обиделась, поняв его фразу по-своему.

- Приснилось что-то жуткое, да? – догадалась она и поспешила исправиться: -  Прости, я могла не спрашивать, это и так понятно. Часто с тобой такое?

- Не важно, – ответил он.

Она заметила, что ему никак не удаётся выровнять дыхание, он бледен и растерян, а, значит, сон ещё не отпустил его сознание. Она мягко дотронулась до его холодных пальцев и предложила:

- Мне побыть рядом?

Он резко выдернул свою руку из-под её, испугавшись того, что ему бы хотелось ответить «да», а также того, что он начинает терять свою уверенную неприязнь к ней, и в его душу снова начинают прокрадываться мысли, похожие на те, что терзали его почти пять лет.

- Мне ничего от тебя не нужно: ни жалости, ни сочувствия, ни ласки! – несколько грубо заявил он.

Девушка ответила, но не сразу – переждала, когда стихнет раскат грома, который не позволил бы собеседнику услышать её.

- Боишься попасть под мои чары и быть порабощённым? – она невесело усмехнулась. – Я не причиню тебе зла, я просто предложила побыть рядом, пока ты не успокоишься.

Он не услышал или не захотел услышать её слова и задал вопрос своим привычным уверенным тоном, требующим ответа:

- Ты была напугана. Это действительно так страшно смотрится?

- Да, – кивнула она. – Ты кричал и метался во сне. Я никак не могла тебя добудиться…и…

 - Боялась, что я превращусь в чудовище и разорву тебя на куски? – спросил он, так как однажды слышал такое мнение от ночевавшей с ним дамы.

- Нет…  - растерянно и удивлённо ответила она, будто её удивляло, как такая глупость могла прийти ему в голову. - Боялась, что ты… умрёшь…

- Потому что в моей смерти обвинили бы тебя и казнили? – уточнил он, так как ему хотелось найти причину её волнения за него, и он не желал допускать мысли о её благих помыслах.

Она посмотрела ему в глаза, и ей показалось, что ненависть снова оживает где-то внутри её. Ей стало ужасно противно от мысли, что она чуть было ни стала хорошо относиться к этому по-прежнему не верящему ни единому её слову человеку.

- Если тебе будет проще, если я отвечу «да», то, считай, что именно так я и ответила, – она перебралась на свою сторону и отвернулась от него, обиженно пыхтя.

Лефир был этому рад. Он старался забыть о сне и вообще о произошедшем, но всё равно думал об этом весь остаток дня. Он был молчалив не только с Элейной в этот вечер. Когда дождь закончился и стражникам путём долгих усилий удалось развести костёр, принц сидел молча и ни словом ни с кем не обмолвился за время ужина. Стражники тревожно поглядывали на него, но вопросов не задавали. Когда принц удалился в карету, Элейна ещё немного посидела у костра. Чтобы стражники не беспокоились за Лефириуса, отправляясь спать, она сказала им:

- Он начинает всё вспоминать. Это ужасные, чудовищные воспоминания... Но он справится. Я помогу ему это пережить.

Стражники понимающе закивали, и Элейна, сгорбившись якобы от невесёлых мыслей, поплелась к экипажу. Она знала, что каждый стражник провожает её взглядом, и старалась выглядеть соответственно сложившейся ситуации.

Она тихо пробралась в свою часть, завернулась в плед и бросила взгляд на принца. Он не спал, но и не обращал на неё ни малейшего внимания. Элейна не стала отворачиваться к стене и смотрела на мужчину, пока не уснула. А вот Лефир этой ночью не мог уснуть. Не то выспался днём, не то его кошмар спровоцировал боязнь заснуть и снова окунуться в него. Принц лежал и смотрел на узкую полосу неба в просвете между стенкой и занавеской. Лежал и слушал, как у противоположной стенки ровно дышит спящая Элейна, как где-то далеко ухает сова и скрипят на ветру старые высокие деревья. Ближе к полуночи на фоне просвета стали мелькать бесшумные фигуры стражников, и Лефир подумал, что на них кто-то собирается напасть, но никаких свидетельствующих об этом звуков слышно не было. Фигуры продолжали мелькать, и одна из них приблизилась к окошку. Принц быстро закрыл глаза, а когда решился немного приоткрыть веки, сквозь частокол полуопущенных ресниц была снова видна лишь полоска ночного неба через неплотно занавешенное окошко.

Лефир был встревожен поведением стражников, и потому решил всё проверить. Он осторожно выбрался из-под шерстяного колючего пледа, и бесшумно открыл дверцу экипажа. Оглядевшись, он понял, что лагерь пуст. Лошади, вещи, спальные мешки – всё лежало на положенных местах, но людей не было. Лефир увидел, или даже скорее, почувствовал, как кто-то удаляется от лагеря в заросли молодого леса, и неслышно последовал за ним. Сердце принца бешено колотилось, но неведомое доселе чувство вело его вслед за стражником, коим оказался преследуемый. Никогда прежде Лефиру не приходилось выслеживать кого-то, никогда прежде он даже не бывал один в ночном лесу, и потому его нервы были натянуты до предела. Он держался на максимально далёком расстоянии, боясь, что его заметят, сам не понимая, почему он должен бояться быть замеченным собственными стражниками. Но то ли интуиция, то ли пережитые в заточении дни отложили на него свой отпечаток: неизвестно, что именно останавливало его от варианта просто подойти и спросить, в чём дело. Ветви деревьев сплетались наверху, создавая узорчатый ажурный потолок, и свет луны и далёких звёзд практически не проходил сквозь него. Вскоре стражник вывел принца на освещённую костром поляну, вокруг которой сидело множество людей, среди которых были и стражники, и те, кого Лефир видел впервые.