Чистильщик (СИ) - Шнайдер Эйке. Страница 3

— Тебя не тронули?

— Нет, — Мара, наконец, оторвалась от него, заглянула в глаза. — Но я так испугалась…

— Я тоже, — хмыкнул он.

Медленно поднялся, оглядываясь. Просто ушли, значит… Снова затрясло — теперь уже не от страха, а от пережитого унижения. Спалить бы этот трактир к тусветным тварям, чтобы не напоминал. Эрик поднял ладонь, на которой заплясал огонек. Стряхнуть, точно воду с только что мытых рук, и полыхнет так, что ничем не потушишь.

— Господин… — просипел трактирщик.

Эрик оглядел съежившуюся фигуру, перекошенное от страха лицо.

— В доме есть кто-то кроме тебя? Семья, дети?

Трактирщик мотнул головой.

— На улице бегают. Не губи…

— Уходи. Если не хочешь сгореть вместе с…

Тот заскулил, обхватил руками его колени, что-то бессвязно лепеча. Что-то про семью, которая по миру пойдет. Врет. За золотой, который ему сегодня бросили чистильщики, мастер-каменщик будет полгода работать от рассвета до заката. Да наверняка и еще успел в кубышке припрятать. Не сдохнут.

Впрочем, какое ему, Эрику, до этого дело? Пнуть от души, чтобы отлетел, а потом сбросить с руки огонь и пусть горит со своим добром, если хочет. Сам выбрал.

— Уйди, — повторил он. — Эти стены не дороже жизни.

Трактирщик отчаянно замотал головой, так и не разжимая рук. Всхлипнул. По лицу покатились слезы. Эрик долго смотрел на него сверху вниз. Ему ни разу еще не приходилось убивать.

— Поди прочь. — он сжал кулак, гася огонь.

Тот отполз на коленях, сбивчиво благодаря. Эрика снова передернуло. Он порылся в кошеле. Золотых не водилось, и нескоро еще заведутся, но серебряк найдется.

— За беспокойство. — Он бросил монету трактирщику. Обернулся к Маре, мотнул головой. — Пойдем домой.

Нагулялись.

Когда перестанет трясти, надо зайти к профессору Стейну и записаться на боевой курс. Зря он считал его уделом тех, кто не умеет пользоваться головой и словами. Как раз будет чем заняться после защиты.

Внутри было удивительно мерзко.

Выбрать время и дойти до профессора Стейна удалось лишь накануне защиты. Хотя, казалось, чего там особо идти — поднимись на верхний этаж университета в зал для боев, да постучись в дверь. Если профессор не у себя, значит, гоняет группу где-то на улице.

Два года назад Стейн сам предлагал Эрику заниматься, а в перспективе защищать магистерскую по боевым плетениям. Тогда Эрик отказался, и сейчас при одной мысли о том, что придется объяснять, с чего вдруг переменил решение становилось тошно. В прямом смысле: мутило и слабели колени.

Однако профессор, вопреки ожиданиям, расспрашивать не стал, сказал лишь: «Группу уже не догонишь, приходи после защиты: составим расписание на ближайшие месяцы, а потом видно будет. Может, все же уедешь». Эрик помотал головой: уезжать расхотелось, расхотелось вообще выбираться из университетских стен. Глупая и постыдная слабость, с которой рано или поздно придется справляться, но пока хватало и других дел.

Выйдя из кабинета, Эрик едва не столкнулся с наставником. Человека, что шел рядом с профессором Лейвом, он узнал не сразу. Без темно-зеленого плаща, в синем, шитом серебром дублете, тот походил на одного из благородных, что часто заглядывали в университет. Особенно незадолго до выпуска, присматривали среди будущих магистров целителя или алхимика, а, может, человека в личную дружину.

И выражение лица у чистильщика сейчас было совсем другим: благожелательно-заинтересованным, словно он действительно наслаждался беседой. Он перехватил взгляд Эрика, едва заметно улыбнулся. Коротко поклонился, так приветствуют случайных знакомых. Эрик поклонился в ответ: как бы ни хотелось исчезнуть, пренебрегать приличиями в присутствии наставника не стоило.

— Вы знакомы? — удивился профессор.

— Мы не представлены, — сказал чистильщик. — Но довелось переброситься парой слов на ярмарке.

— Тогда позволь тебе представить. Эрик, мой диссертант.

— Рад знакомству, — кивнул чистильщик.

— Альмод, мой ученик.

Эрик снова поклонился, пытаясь натянуть на лицо доброжелательность. Мысль, что наставник когда-то занимался с… этим: помогал разбираться в особо хитрых плетениях, выбрать тему работы, подсказывал какие-то детали, расспрашивал о планах на будущее, всерьез обсуждая их, словно с равным, кольнула. Глупости, сказал он себе, нельзя же ожидать, что будешь единственным и исключительным учеником. Но…

— С вашего позволения, профессор…

— Да, конечно, иди. Я тебе понадоблюсь сегодня?

— Нет, спасибо, — Эрик растянул непослушные губы в улыбке. — Перед смертью не надышишься.

Чистильщик ухмыльнулся, но мгновенно стер усмешку с лица. Эрик поежился: так себе получился каламбур, учитывая… Хорошо, что наставник не знает.

— Это точно, лучше выспись, — сказал профессор. — Свежая голова завтра пригодится больше моих наставлений. Ступай.

Эрик кивнул, зашагал прочь, изо всех сил стараясь не пуститься бегом.

В прихожей этажа, где жили девчонки, дежурные развлекались орлянкой: монета то повисала в воздухе, то начинала выписывать замысловатые кренделя, то вовсе исчезала, чтобы появиться под потолком или у самого пола. Эрику показалось, что забаву они прервали чуть ли не с облегчением — видимо, ни одна так и не смогла взять верх. А тут намечалось новое развлечение, поэтому они оставили прискучившую игру и без возражений вызвали Мару из комнаты.

— Что случилось? — спросила Мара вместо приветствия.

Он досадливо поморщился про себя: так и не научился толком прятать истинные чувства. Накинул плетение, не позволяющее подслушать — ничего особо секретного в том, что он собирался сказать, конечно, не было, но подобные вещи делались уже почти бездумно. Все знали, что дежурные от скуки прислушиваются и приглядываются к тому, что происходит в прихожей, а сплетни были такой же естественной частью университетской жизни, как розыгрыши. Но в этот раз Эрика передергивало от одной мысли о возможных пересудах.

— У тебя нет никаких дел на сегодня? — спросил он.

— Готовлюсь к завтрашней защите. А что?

— Вот и хорошо. Вот и готовься, и носа не высовывай из комнат до утра.

— Чистильщики здесь? — догадалась она.

Эрик кивнул.

— И меня он узнал. Так что мало ли…

Вряд ли этот, конечно, начнет задираться при профессорах. С другой стороны — а что или кто ему помешает?

— Поняла, — она помедлила. — Ты как?

Он пожал плечами.

— Нарываться не собираюсь.

Хотя отомстить за пережитое хотелось, что уж греха таить. Только не совсем же он дурак.

— А вообще не самое приятное знакомство в моей жизни. Нас представили, — добавил он в ответ на вопрошающий взгляд. — Оказывается, он тоже защищался у наставника.

Мара легко коснулась его губ.

— Плюнь на него. Еще день-два, и они снова уйдут. Завтра защита.

Эрик кивнул. Взъерошил ей волосы.

— Удачи завтра.

— И тебе.

Глава 2

На испытаниях Эрик всегда выходил отвечать первым. Лишние полчаса-час ничего не изменят: что знаешь, то знаешь, а тянуть, так только измотаешься ожиданием и неуверенностью. Так что и защищаться он пошел первым из дюжины. Четверть часа на изложение, еще четверть часа — на вопросы и ответы, и можно спокойно что-нибудь почитать до объявления результатов. Он даже книжку с собой прихватил, о путешествии купца в восточных землях. Библиотекарь нахваливал, говоря, что слог бойкий и похоже, что автор почти не приврал.

Чистильщик появился в аудитории, когда Эрик заканчивал излагать причины выбора темы. Устроился за спинами школяров, привалившись спиной к стене и поставив одну ногу на скамью, уставился поверх голов со скучающим видом. Эрик сбился, мысленно выругался — принесло его, не мог на полчаса позже явиться. Разозлился на самого себя: еще утром был уверен, что даже явление демонов не заставит его потерять ход мысли на защите. В конце концов, тему магистерской он знал еще два года назад, вопрос был лишь в том, получится ли доработать идею до чего-то собственного, настоящего, не ограничиваясь пересказом чужих теоретических выкладок. Получилось. Ему было чем гордиться. Не каждый может похвастаться авторским плетением на защите магистерской.