Миледи и притворщик (СИ) - Ванина Антонина. Страница 122

Ну, вот и всё. Не успели мы с Шанти толком увидеться, как снова придётся расстаться. Теперь уже точно навсегда.

Леон всё ещё заговаривал Шанти зубы, а мне уже не хотелось никого ни о чём спрашивать. Да и снимать Барагуту и её обитателей всякий настрой пропал. Разве что…

– Иризи, помоги мне, – расчехляя камеру, попросила я её. – Встань вот сюда и платок немного сдвинь.

Когда девушка повернулась спиной к Шанти с Леоном, я осторожно пристроила объектив ей на плечо и, укрытая от мужских взглядов покрывалом девушки, нашла в видоискатель Шанти и сделала серию снимков.

Ну, вот и всё, мечта исполнена, это великолепное тело и сильные руки останутся со мной на долгую память. Буду посматривать на них долгими зимними вечерами и рыдать, когда выйду замуж за принца, а он будет пропадать в опочивальне своей фаворитки. Да, именно такое будущее меня и ждёт. Осталось только насладиться последними месяцами свободы, выполнить заказ визиря, вернуться домой и в полной мере осознать, какая никчёмная жизнь меня ждёт.

С этими мыслями я и поспешила покинуть рынок, чтобы вернуться в шатёр и предаться унынию на женской половине.

Иризи и приставленный ко мне страж бежали следом, Леон под присмотром Чензира всё ещё гладил Гро и разговаривал с Шанти…

Я даже попрощаться с ним не решилась. Не смогла найти в себе силы вновь взглянуть на него и сказать самой себе, что это последний раз, когда я вижу его. Я не выдержу и точно кинусь ему в объятия. Но здесь и сейчас это непозволительно и опасно. Поэтому я лучше просто молча уйду. Не всем потаённым желаниям суждено сбыться.

Глава 14

Когда мы вернулись в шатёр, за ужином я пересказала Леону свою беседу с дядей Шанти.

– Выходит, ты права, куколка, – заключил он, – есть у твоего проводника и дядя, и мать. Значит не засланный он сирота.

– Я же тебе говорю, он живёт то в Фариязе рядом с матерью, то в соседней деревне с роднёй, когда работает в саду, то ездит по Сарпалю в поисках храмов Азмигиль. Ни в какой империи он не живёт.

– Но сестра-то там неплохо устроилась. Слушай, а может он через неё получает указания из центра и...

– Всё, Лео, хватит, – устала я от этого нескончаемого спора, – какая теперь разница, рассказывает Шанти тромцам о том, что видит в своих странствиях или нет. Завтра он возвращается домой с другим караваном. Потому что курага кончилась. Никто за нами шпионить точно не будет. Кстати, о чём ты так долго говорил с Шанти на рынке?

– Так, про собак, про котов, про Сахирдин. Шанти, оказывается, здесь уже не раз бывал, знает, как проехать в Бильбардан, как оттуда домой уплыть. Он даже про контрабандистские суда мне всё выложил. Совсем бесхитростный. Говорит, дай только денег капитану, и он до ближайшего порта довезёт. Дашь больше, тогда в северный порт доставит. Ну, у нас с тобой целый сундук всяких богатств, расплатиться будет не проблема. Так что, ещё три недельки по пустыне, и мы тоже домой вернёмся.

О да, ещё как вернёмся. А там меня ждёт проявка плёнок, работа над новым альбомом и выставкой, потом королевская ложа в опере, потом стылый принц… Даже тошно думать, что всё в моей судьбе предопределено. Неужели незримые силы уже всё решили за меня? И даже если здесь и сейчас я вцеплюсь в Леона как в свой единственный спасательный круг, нас всё равно ждёт разлука? Или даже несчастье, которое не даст нам быть вместе?

Я спросила Иризи как опытную жрицу, обученную разным гаданиям, есть ли у меня шанс избавиться от пророчества Нейлы. Ответ меня не обнадёжил:

– Нам не дано определять нашу судьбу. Это позволено лишь богам.

– А как заставить богов передумать и выбрать для меня другую судьбу?

Иризи задумалась, а потом сказала.

– Ты же слышала, госпожа, что сегодня на базаре рассказывал старый сказитель. Если подняться на гору Фум к Небесному Дворцу и побывать на пире богов, там ты сможешь испить за одним с ними столом вино жизни и попросить смилостивиться и переткать полотно твоей судьбы.

– Ну да, конечно, – даже не стала я улыбаться этой несмешной шутке. – Тот старик ещё сказал, что Шела Крог стала богиней, а женщинам на гору Фум вход строго воспрещён. Так что не побывать мне на пирушке. И судьбу свою не изменить.

– Тогда покорись. Покорись и прими её как дар свыше. Ведь боги могли уготовить для тебя участь и похуже.

Похуже? Например, брак с Эженом Гардельяном? Тогда да, стоит благодарить богов, что я всю оставшуюся жизнь буду мучиться с принцем, а не с этим бабником-шантажистом. Хотя, кто даст гарантию, что принц не будет менять фавориток как перчатки, а заодно грозить мне разлукой с детьми, если я заикнусь о разводе?

Перед тем как караван должен был отправиться в путь, мы с Иризи решили посетить общественную купальню Барагуты. Там за умеренную плату мы вдоволь понежились в парильне и тёплом бассейне, правда из-за обилия женщин и скупости банщиц на воду удовольствие от помывки поубавилось. Зато я вдоволь наслушалась всяких ужасов, что поджидают путников по дороге на юг сатрапии. Если верить деревенским кумушкам, то скоро я встречу голодных гиен, что стерегут клады, руины заброшенных после засухи городов, также увижу расхитителей древних кладбищ, что торгуют диковинками, найденными в могилах, наткнусь на джандерцев-разбойников, что пересекли бескрайние губительные пески Мола-Мати. А ещё на моём пути обязательно появятся самые разные сектанты, что варят суп из священных кошек Инмуланы, поклоняются скорпионам и приносят в жертву богам собственных детей.

У меня голова опухла от всех этих страстей, и я была рада поскорее вернуться к шатру и оказаться под защитой Чензира и его стражей.

На подступах к временному лагерю я увидела, как несколько десятков верблюдов и их погонщиков отъезжают на север. Всё ясно, Шанти говорил, что сегодня они с дядей едут обратно в Лалифур, чтобы присоединиться к другому каравану, что пойдёт в Старый Сарпаль. Ну, всё, неминуемое свершилось. Теперь мы точно расстались навсегда.

Я подошла к нашему шатру и первым делом заметила посуровевшего Чензира и собравшихся вокруг него стражей. Что за совещание? Опять заговор против меня?

Завидев меня, они разошлись в стороны, но стоило мне взяться за край шатра, чтобы войти на мужскую половину, Чензир тут же одёрнул меня:

– Нет, госпожа, иди на свою половину.

– Это ещё почему?

– Нельзя женщине мешать мужчинам, когда они говорят.

Я ничего не поняла и снова дёрнула покров шатра, но Чензир был начеку и подскочил ко мне, чтобы вырвать полотнище из моих рук.

– Нельзя женщине лезть в мужские разговоры, – настойчиво и даже грубо повторил он.

Внутри послышались тихие голоса. Так Леон не один в шатре? Можно было и вежливо всё объяснить, я же не знала, что у него гость.

– Эми, заходи, не слушай его. – раздался голос Леона.

– Не могу, Лео, он меня не пускает. Ещё руку заломит и оттащит в сторону.

– Пусть только попробует. Сейчас я ему всё скажу.

Что скажет? Не успел же Леон за несколько недель подучить сарпальский, чтобы приструнить стража. Я в это искренне верила, потому чуть не вскрикнула от удивления, когда изнутри раздался бархатистый голос:

– Господин требует, чтобы его жена вошла к нему. И ещё господин требует, чтобы впредь никто не мешал ей приходить к нему хоть днём, хоть ночью.

Я не ослышалась? Это… это же…

Чензир отшатнулся от меня, а я ворвалась в шатёр, всё ещё не веря своим ушам.

Внутри за низеньким столом сидел и попивал чай Леон. И Шанти.

– Вот, Эми, – воодушевлённо выдал Леон, – я же говорил, что найду способ приструнить этого вояку. Теперь у меня есть свой личный переводчик. Всё, теперь Шанти в точности донесёт мои мысли до Чензира, и он тебя обижать больше не посмеет.

А я уже и не слышала, что говорит Леон. Я не могла оторвать глаз от Шанти в новой рубахе. Нет, этого не может быть. Мне всё это мерещится. Или я сплю.

– Здравствуй, Эмеран, – улыбнулся он.