Миледи и притворщик (СИ) - Ванина Антонина. Страница 138

Тут расхититель выкинул руку вперёд и указал на одну из колонн. Ту самую, где была запечатлена крылатая женщина с птичьими лапами.

– Кто это? – спросила я Шанти.

– Наверное, охранительница кладбища. Я о ней никогда не слышал.

Расхитители могил ещё долго молили Леона о пощаде и заверяли, что второй спуск в могилу они не вынесут, и богиня их точно покарает за воровство. В итоге Чензир повелел двум стражам связать горе-преступников и увести в деревню, чтобы там они предстали перед судом старейшин.

Перед уходом, растяпы показали нам осквернённую могилу, из которой вытащили тело. А это была не банальная яма, а настоящий колодец, с которого сдвинули каменную плиту и опустили вниз привязанный к верблюду канат. И конец привязи терялся в густой тьме.

– Кинем мешок с костями вниз, и дело с концом, – неожиданно предложил Чензир.

– Как так можно? – возразил Шанти, – где же почтение к мёртвым?

– Если ты так почитаешь ненасытных сатрапов, полукровка, то сам в могилу с мешком и спускайся. Положи останки на место. Только помни, не зря ненасытным сатрапам отсекали головы. Даже после смерти они не могут насытиться, потому что у них нет ни головы, ни рта. Они ужасно голодные, только и ждут, когда к ним спустится живой человек из плоти и крови.

Если Чензир хотел запугать Шанти, то ему это не удалось.

– Глупости, – ответил он. – Голодные головы зарыты на другом кладбище, там они и ждут свою добычу. А в этой могиле уже никого нет. И в соседних тоже, раз разбойники давно промышляют порошками из мумий. И это печально. Нехорошо тревожить покой умерших и осквернять тела, в которых при жизни обитали их души.

С этими словами он подошёл к своему верблюду, вынул из дорожной сумки огниво, остатки вчерашнего факела, а потом вернулся ко входу в могилу, чтобы проверить верёвку грабителей на прочность.

– Ты и правду собрался спускаться вниз? – забеспокоилась я.

– Не бойся, никто меня там не съест.

– Скоро закат, и…

Тут возле колонн послышался коварный смех, отчего стражи вздрогнули, а Чензир поспешил снять с плеча ружьё и пальнуть вверх. Гиены разбежались, а Шанти твёрдо сказал:

– Я должен вернуть останки в могилу.

Ну, раз должен…

Я с тревогой смотрела, как он перекидывает ногу через колодец, вытаскивает оттуда верёвку, делает на её конце петлю, вставляет в неё ступню, а стражники сначала отгоняют верблюда подальше от пропасти, а потом, придерживая его, заставляют неспешно идти ближе к могиле.

Шанти медленно спускался вниз, теряясь во тьме колодца. Гро поставил лапы на каменную стенку и с удивлением взирал вниз, тихо поскуливая. Мы и сами в напряжении вглядывались в темноту, пока внизу не вспыхнула искра и не зажегся факел. Теперь мы ясно видели Шанти в пяти метрах от нас. А он сделал шаг к стенке колодца и вмиг пропал.

– Шанти, что с тобой? – не выдержала и крикнула я.

Какое же счастье, что ответ не заставил себя ждать.

– Эмеран, здесь так красиво…

– Что?

– Если бы ты только это увидела.

– Да что там такое?

– Стены расписаны красками и золотом. Тут вся история жизни того, кто в мешке. И здесь ещё статуя. Железная, без ржавчины, как колонны.

Ну всё, он меня заинтриговал.

– Я спускаюсь вниз, – объявила я Леону и Чензиру.

Что тут началось… Леон отговаривал меня соваться в пропасть, где в затхлом воздухе могут витать древние болезни. Иризи чуть ли не кидалась в ноги и умоляла не лезть в могилу, куда заманивает меня оборотень.

– Нельзя тебе туда, госпожа, нельзя! Быть беде. Я сегодня кинула кости…

– Какие ещё кости, – не поняла я.

– Финиковые. Они показали мне измену. Оборотень точно съест тебя там, внизу.

О, похоже, храмовая гадалка растеряла своё мастерство.

– Врут твои кости, – ответила я Иризи и снова обратилась к Леону. – Кажется, там внизу склеп с настенной росписью. Уникальное место. А моя работа – снимать на плёнку уникальные места. Снимки колонн с рельефами ритуала у меня уже есть, нужны снимки росписи с жизнеописанием мертвеца, чтобы получилась целостная картина.

– Эми, ну ты совсем отчаянная. Никак нельзя обойтись без могильных приключений?

– Нельзя.

– Ладно. Но одна ты туда не полезешь.

Ещё пять минут мы спорили, спустится ли Леон вместе со мной или нет. Я была категорически против.

– Во-первых, – начала аргументировать я, – кто-то, кому я безоговорочно доверяю, должен остаться наверху, чтобы в случае чего вытащить нас с Шанти обратно. А, во-вторых, Гро тоскует без хозяина, кто-то должен быть рядом, чтобы поддержать его и успокоить.

– Ладно, – сдался Леон, поглаживая пса. – Но тогда эти двое полезут вниз первыми. – Тут он указал на Чензира и ещё одного стража. – Кто-то должен проверить склеп, чтобы тебе там точно ничего не угрожало.

Чензир заскрипел зубами, когда я ему перевела эту просьбу, да ещё подкреплённую красноречивыми жестами Леона, но ослушаться он не посмел.

Сначала страж вытянул верёвку, чтобы привязать к ней мешок с телом сатрапа и опустить его вниз к Шанти. Вслед за мешком последовала очередь факелов и моего штатива. А потом друг за другом вниз опустились стражи и я.

Глаза не сразу привыкли к полумраку, но через полминуты я уже ясно видела и коридор, и освещённую факелами комнатку, в которую он ведёт, и тени моих спутников на пёстрой стене.

Когда я вошла в помещение, в глаза бросилась чёрная фигура с блестящими глазами и крыльями. Я невольно шарахнулась назад, но через миг поняла, что это и есть статуя, о которой говорил Шанти.

Передо мной в полный рост стояла та самая крылатая женщина с птичьими лапами. Меретис, кажется. Серая и блестящая. Я невольно дотронулась до изваяния – железо, как я и думала. А вот на месте зрачков инкрустированные маленькие камни – это они отразили свет факелов в руках моих спутников, отчего на миг показалось, что передо мной огнеглазый демон.

– Меретис охраняет покой сатрапа даже здесь, – сказал мне Шанти.

Теперь я заметила, что мешок с телом отныне покоился у ног статуи. Выглядело это странно, ведь в руках богини была пика и сабля. Смотрелось так, будто это она занесла орудия над мёртвым сатрапом и обезглавила его.

– Шанти, ты точно уверен, что сатрап должен покоиться там?

– Так нарисовано на стене, – ответил он, указав себе за спину.

Я глянула на протяжённую фреску, где золочённая богиня накрыла своими крыльями словно плащом сидящего у её ног чёрного человечка. Оба они смотрели на колосящиеся поля, заросли камыша у реки и стада зверей. Если верить фреске, то когда-то давно в Ненасытной сатрапии жили лошади с длинными шеями, огромные водяные свиньи и даже ушастые холхуты без шерсти. Так, а это что такое в углу? Кажется, в верхнем углу запечатлена гора с красными склонами. А над горой в облаках парит замок.

– Здесь нарисовано путешествие души через Поля Блаженных к Небесному Дворцу на горе Фум. – объяснил Шанти.

– А где же тогда огненные врата и их стражи?

– Их здесь нет. Художник ведь разрисовывал стену ещё до падения Ненасытной сатрапии. А боги вышли из дворца и спустились с горы и разверзли огненные врата в наш мир только в день, когда решили погубить ненасытных.

– Точно. Я и забыла.

Мне уже не терпелось заснять фреску с горой, но Шанти заставил меня обратить внимание и на боковые стены. А там, на фресках играли красками развевающиеся платья танцовщиц, вино лилось рекой за длинными столами. А ещё там были массовые казни сброшенных в реку женщин, великие стройки и вереницы измождённых мужчин. Славное при сатрапе было времечко, всем кроме вельмож на пиру пришлось несладко. Теперь понятно, за какие прегрешения сатрапу непременно нужно было отсечь голову по истечении семилетнего срока правления. Всё-таки, есть что-то глубоко прагматичное в этом обычае.

Я принялась за работу: заставила стражей и Шанти стоять с факелами так, чтобы получить максимальное освещение тёмной коморки, а сама заменила стандартную кассету на плёнку с высокой светочувствительностью, разложила штатив, поставила камеру, протиснулась между мужчинами и начала съёмку.