Миледи и притворщик (СИ) - Ванина Антонина. Страница 90

– Лео, – громким шёпотом попыталась я окликнуть его. – Лео.

Но он и не думал просыпаться. Он даже меня не слышал из-за собственного храпа. Зато наши соседи в долине его явно слышали, потому вскоре огонёк костра потух, и я больше ничего не смогла разглядеть.

Так, это плохо. А вдруг те люди идут к нам, на звуки рулад Леона? Надо бы достать револьвер на всякий случай. И своего часового разбудить, пока не поздно.

– Лео, да просыпайся уже, – не выдержала я и толкнула его в плечо.

– А? Что? – раздался изумлённый возглас в темноте.

– Лео, тут рядом кто-то ходит.

– Да? Где?

В итоге мы спешно собрали наши вещи и всю ночь просидели в зарослях сталагмитов, чтобы в случае чего затеряться среди них и не столкнуться нос к носу с непрошенными гостями.

– Эми, ты точно уверена, что здесь в Сарпале любой прохожий хуже разбойника?

– Не все, но многие. И лично я не хочу проверять, какие намерения у тех, кто потушил костёр и растворился в ночи. Те люди ведут себя подозрительно, не находишь?

– Ладно, тебе лучше знать, какие тут у местных нравы.

С наступлением утра мы вышли из сталагмитовой рощи и внимательно оглядели окрестности. Никого.

– Где, ты говоришь, видела ночью костёр? – отложив бинокль, спросил Леон.

– Вон там, – указала я.

– Ну тогда пойдём, проверим, кто там был.

Мы довольно быстро нашли стоянку по сереющему пятну потухшего костра. Его словно кто-то затоптал и раскидал золу, перед тем, как уйти. Причём, уйти спешно. На месте бывшей стоянки мы нашли разбросанные ветки для растопки и закопчённую дочерна консервную банку с причудливым рифлением.

– Ух ты, – взял её в руки Леон, чтобы лучше разглядеть, – а в этом Ормиле и вправду есть консервные заводы? Эх, жаль, что этикетка сгорела, но сдаётся мне, что внутри была тушёнка.

Что-то мне не понравились его слова. Я тут же представила, как вчера в пустыне мы выбросили пару пустых банок из-под компота, а какой-то пастух нашёл их и теперь так же гадает, что же было там внутри. Что-то неправильное здесь творится, только не могу сообразить, что именно.

– Понятия не имею, откуда у здешних сарпальцев могут быть консервы, – честно призналась я. – Не думаю, что в этой сатрапии есть крупное производство. Я читала, что в Ормиле люди живут натуральным хозяйством и скотоводством. Про то, что тромцы построили где-то здесь завод по производству тушёнки, я ничего не знаю.

– Ну, и ладно. Раз нет завода, значит, эту тушёнку привезли сюда из-за океана. Тоже мне – тайна века.

– Да нет же, Лео, ты подумай, зачем каким-то пастухам консервированное мясо, если они в любой момент могут зарезать своего барана, а излишек мяса навялить про запас?

– А с чего ты решила, что тут были пастухи? Что-то я не вижу здесь следов копыт на земле.

Он прав, здесь даже помёта нет, а ведь это верный признак, что накануне поблизости проходила отара.

– Тогда кто тут сидел ночью? Кого мог напугать твой храп?

– Не знаю, Эми. Главное, чтобы у нас из-за этого не было проблем. Пойдём уже дальше.

И мы пошли, а я всё думала над историей происхождения почерневшей банки. Всё-таки её тут быть не должно. Это как-то нелогично – сарпальцы и вдруг консервы… Так, а почему всё это время молчит мой скорпион в янтаре? Где предупреждающие сигналы об опасности? Ночью амулет мне грудь не напекал, но ведь и во время крушения он тоже молчал. Что, неужели вышел из строя, как бортовой компас? Или скорпионье колдовство имеет силу только на чахучанской земле? Жаль, если так, мне бы не помешал потусторонний помощник.

Наш поход по пустынной долине затянулся до полудня. Жара изматывала. Она отбивала аппетит, но усиливала жажду. В этой открытой местности солнце нещадно палило и негде было отыскать тень. Я даже не поверила своим глазам, когда под ногами начали попадаться хаотично проросшие сквозь каменистую землю и пыль пучки трав. Увы, уже пожухших и превратившихся в сено. Но, всё же, они ясно говорят, что не так давно в этом месте была жизнь. И это хорошо, а то я уже было подумала, что мы очутились в мифической Долине Безмолвия, где, по мнению сарпальцев окажутся все грешники после смерти. Доктор Вистинг в своём труде как-то так её и описывал: пустынная местность, пронизанная тишиной и угнетающая своей бескрайностью. Нет, мы всё-таки ещё не на том свете. Вон, даже блёклый сухой цветочек всё ещё возвышается над зарослями колючек.

Я расчехлила камеру и опустилась на пыльную землю, чтобы сделать снимок. Так, цветок в кадре, а колючки… Эй, куда вы побежали?

Никак не ожидала, что небольшой пучок зелени откроет глаза и разбежится в разные стороны. То, что я приняла за колючки, оказалось двумя ящерицами, но очень необычными. Их тела ощерились угрожающими шипами, а боевые стойки и вовсе говорили: "Не подходи". Наверное, мне надо было убояться этих странных чешуйчатых, если бы не их скромные размеры. Каждая из этих ящерок уместилась бы у меня на ладонь. Но не буду их трогать. У них помимо шипов ещё и рожки имеются – изогнутые, почти как у коров.

Я сосредоточила всё своё внимание на этих диковинных ящерках и не сразу заметила, как рядом засуетился Леон.

– Эми, ты слышишь?

– Что слышу?

– Звук. Монотонный. Как будто мотор.

Я прислушалась. Нет, ничего не слышу. Хотя… Да, где-то далеко и очень тихо. Хотя нет, уже ближе…

Леон напряжённо вглядывался в линию горизонта, пока в небе не показалась серая точка. И гул стал раздаваться всё отчётливее и сильнее.

– Эми, да это же самолёт! Эми, это за нами! Нас спасут!

Неужели?.. Я стояла как вкопанная и не могла поверить. За нами летят спасатели? Всего сутки прошли, а нас всё это время ищут? Да что это со мной, конечно ищут! Лориана начали искать через несколько часов, после того, как он не вышел на связь. Весь отряд искал и Леон вместе с ними. А сейчас ищут нас. Наверное, за ночь спасатели успели перелететь из Фонтелиса на Макенбаи, а теперь прочёсывают сушу в поисках нашего моноплана… Моноплан, мы же в дне пути от него. А если его найдут раньше, чем нас?

Кажется, Леон это тоже понял, потому начал спешно рыться в рюкзаке, а потом и вовсе вытряхнул всё его содержимое, чтобы найти ракетницу.

– Сейчас, Эми, – приговаривал он, вставляя патрон. – Сейчас подадим сигнал, и они далеко не улетят.

А гул всё нарастал. Я тщетно пыталась разглядеть в небе самолёт, но солнце слепило глаза. Кажется, наши спасатели летят южнее, чем следовало бы.

Раздался хлопок и ввысь взмыл красный огонёк. Интересно, пилоты заметят его средь бела дня?

Гул достиг своего пика и начал стремительно удаляться. Я прикрыла глаза ладонью и, наконец смогла разглядеть, как мимо пролетает серебристый самолёт. Хоть бы он скорее развернулся.

– Лео, он сможет здесь сесть?

– Не знаю, Эми, не знаю, – озабоченно глядя вдаль, ответил он. – Но они хотя бы зафиксируют наши координаты и пришлют сюда подмогу. Может, тромцев попросят. Знаешь, у них в империи сейчас запустили в серийное производство геликоптеры. Небольшие такие машины с вертикальным взлётом и вертикальной посадкой. Вот сюда геликоптер точно бы сел.

Гул окончательно стих. Никто не развернулся и не полетел обратно к нам. Не заметили…

– Ничего подобного, куколка, – не сдавался Леон. – Спасатели всегда летают по точной расчётной схеме. Я сам так летал когда-то… Они вернутся. Сейчас полетели на юго-запад, потом сделают разворот и полетят обратно, но в стороне от прежней траектории. Я так делал, и они так сделают. Главное, никуда не уходить и ждать их здесь. У меня есть ещё парочка патронов. Будут возвращаться, обязательно нас заметят.

Придётся поверить Леону. Ничего другого мне не остаётся.

Чтобы как-то скоротать время, мы начали выкладывать из наших вещей на земле что-то вроде сигнального знака в виде квадрата. Тёмные одеяла, тёмные рюкзаки, одежда – не знаю, заметят их с воздуха или нет... Так, а что это за гул снова появился вдали?

– Они возвращаются, Эми, – просиял Леон, – они нас точно заметили!