1415. Азенкур. Новая история (ЛП) - Карри Энн. Страница 12

При составлении соглашения в Аберистуите принцем Генрихом двигала преданность святому Иоанну Бридлингтонскому и желание избежать пролития человеческой крови. Именно поэтому он был готов снять осаду в преддверии схватки с Глендауэром. Он надеялся, что именно ему удастся вызвать Глендауэра на бой и одержать славную победу, но его решение оказалось чудовищной ошибкой. Королевская армия не была организована. В результате Глендауэр смог войти в Аберистуит в начале ноября и изгнать тех, кто заключил соглашение с принцем Генрихом. Аберистуит был взят только в сентябре следующего года, причем другими людьми, а не принцем. С 1408 года принц продолжал номинально командовать в Уэльсе, но редко присутствовал лично. До мая 1410 года его роль в управлении государством была невелика. Хотя 28 февраля 1409 года он был назначен Смотрителем Пяти портов и констеблем Дувра, а в марте 1410 года — Кале, это были титулярные назначения, которые осуществлялись через лейтенантов. В последний год правления Генриха IV он находился в политической изоляции. [162] Его письмо от 17 июня 1412 года фактически обвиняло короля в том, что он прислушивается к тем, кто обвиняет принца в подрыве королевской политики и в заговоре даже с целью свержения его отца. Это говорит о том, что у него были влиятельные враги при дворе, среди которых, вероятно, был Томас Арундел, архиепископ Кентерберийский и королевский канцлер. В сентябре появились обвинения в том, что принц Генрих не распределил между гарнизоном Кале все суммы, полученные им на жалование. После изучения счетов в середине октября эти обвинения были признаны необоснованными, но они пополнили доказательства того, что принц не пользовался ни доверием, ни популярностью среди советников своего отца. [163]

Создается впечатление, что принц Генрих был "бунтарем без причины". Истории о неправильно проведенной юности никогда не были доказаны, но и не были опровергнуты. Недостаток прилежания, возможно, стал еще одним фактором, повлиявшим на его репутацию к концу правления его отца. С его собственной точки зрения, он не получил той роли, которая, по его мнению, принадлежала ему по праву. Как принц Уэльский он имел военный опыт, но он состоял из небольших, безрезультатных кампаний против партизан, неопределенности гарнизонной службы и постоянного напряжения из-за недостаточного финансирования. Ему не позволили напрячь мускулы против французов, настоящего врага, и он потерял лицо дома и за границей в своих дипломатических и военных планах. Кроме того, он вступил во взрослую жизнь в атмосфере страха и неуверенности. В битве при Шрусбери в 1403 году он сражался против людей, которые были его друзьями и наставниками. Даже в 1412 году он подозревал людей в заговоре с целью помешать ему унаследовать корону. Этот опыт наложил отпечаток на его отношение к королевской власти и разжег в нем стремление показать себя и доказать, что его критики ошибаются. Он отчаянно жаждал славы и успеха и не остановился бы ни перед чем, чтобы добиться их.

2.

Генрих V и возобновление войны, март 1413 — август 1415 года

Коронация Генриха V как короля Англии состоялась в Вестминстерском аббатстве в воскресенье 9 апреля 1413 года. Он был помазан особым маслом, которое, согласно традиции, Богородица дала Томасу Бекету, с обещанием, что все короли, благословленные этим маслом, вернут земли, потерянные их предшественниками, включая Гиень и Нормандию. Последние два года своего правления Ричард II носил это масло в сосуде в виде орла, висевшем у него на шее. Такое же масло использовалось при коронации Генриха IV. [164] Как и они, Генрих V также называл себя королем Франции. Оглядываясь назад, мы знаем, что он был близок к тому, чтобы сделать этот титул реальностью, будучи признанным Карлом VI своим наследником в 1420 году. Его вторжение в 1415 году стало крупнейшим со времен "Великого мира" 1360 года и первым случаем, когда английский король ступил на территорию Франции.

В течение первого года нового правления произошел драматический поворот во французской политике. Герцог Иоанн Бургундский пал духом в результате своей причастности к восстанию в "Кабошьенов" [165] летом 1413 года. К середине февраля 1414 года он был объявлен мятежником, а с апреля по сентябрь того же года Карл VI и дофин при поддержке "арманьякских" принцев вели против него полномасштабную войну в Пикардии и Артуа. Есть все основания полагать, что интерес Генриха V к Франции был вызван ее внутренними разногласиями, но мы также должны обратить внимание на его собственное желание проявить себя. Генрих относился к своим королевским обязанностям серьезно, даже навязчиво. Картина, нарисованная Шекспиром, о переменах в поведении Генриха при его восшествии на престол, имеет под собой реальные основания. Ричард Куртене, близкий друг Генриха, ставший епископом Норвича вскоре после воцарения, в начале 1415 года сказал одному французу, что, по его мнению, Генрих не имел сексуальных отношений ни с одной женщиной после того, как стал королем. [166] Генрих "обрел религию" и считал Бога неотъемлемой частью своего правления. Возьмем, к примеру, перезахоронение Ричарда II в Вестминстерском аббатстве 4 декабря 1413 года и, в 1415 году, основание картезианского монастыря Иисуса Вифлеемского в Шине и монастыря Бриджитты в Сайоне. Это было выполнением обещаний, данных Генрихом IV Папе Римскому, чтобы искупить вину за убийство Ричарда и архиепископа Скрупа. Новый король быстро и с готовностью откликнулся на желание английской церкви подавить ересь: в течение нескольких месяцев после своего воцарения он дал разрешение на суд над ересью сэра Джона Олдкасла, несмотря на то, что тот ранее имел с ним тесные связи.

Религиозность Генриха шла рука об руку с его политикой внутри страны и за рубежом. Это хорошо выражено в "Gestа", хотя автор, очевидно, находился под влиянием воспоминаний об Азенкуре, победе, которая показала Божье одобрение короля так и в такой степени, как никакое другое событие: "Король со всей преданностью приложил свой ум, чтобы охватить все, что могло способствовать чести Бога, расширению церкви, освобождению своей страны, а также миру и спокойствию королевств, и особенно миру и спокойствию двух королевств — Англии и Франции". [167] Еще одной особенностью первых лет правления было стремление Генриха улучшить закон и порядок. [168] В целом, создается сильное впечатление, что он хотел, чтобы его правление стало новым началом. Он хотел превзойти своего отца во всех отношениях и доказать, что недоброжелатели 1412 года ошибались.

Эти амбиции проявляются в желании стать важной фигурой на европейской сцене. Об этом свидетельствует интерес Генриха к Констанцскому собору, пытавшемуся тогда решить проблему папского раскола. Был предпринят ряд дипломатических миссий в другие европейские государства с целью изолировать французов. Это, безусловно, относится к его перемирию с герцогом Бретани, которое было заключено 3 января 1414 года на десять лет. Генрих немедленно воспользовался этим, чтобы провозгласить герцога своим союзником. Возможно, это сыграло свою роль в неуверенности последнего в участии во французском сопротивлении английскому вторжению в 1415 году. [169] Генрих поставил переговоры с самими французами на новый уровень. Если его отец просто отвечал на предложения французов, то Генрих V начал действовать сам, отправив два больших посольства во Францию, первые с начала 1390-х годов. Генрих хотел показать себя королем, который раз и навсегда решил проблему английских претензий во Франции и установил прочный мир. В этом контексте интересно отметить, что в "Положении о принцах" Хоклева [170], которое поэт посвятил принцу в 1412 году, содержится призыв к правителям Англии и Франции добиваться мира, чтобы избежать пролития христианской крови и сделать возможной войну против врагов веры. Дипломатические усилия короля были направлены на достижение этой цели, при этом он сильно напирал на религиозные чувства. Его вторжение 1415 года также было основано на предпосылке, что это "война, которая положит конец войне". Оно также было оправдано крестоносным походом, а также ссылками на тексты Второзакония, которые давали право сеньору применять насилие против предполагаемых мятежников. [171]