1415. Азенкур. Новая история (ЛП) - Карри Энн. Страница 36

Переговоры о капитуляции 

Как это было принято, Генрих предпринял несколько попыток переговоров во время осады. В конце концов, в его интересах было добиться быстрой победы, а также иметь достаточно возможностей напомнить горожанам об их затруднительном положении. В "Religieux" говорится о том, что Генрих пригласил де Гокура в свой лагерь для переговоров, но француз заявил, что его король не оставит это место в осаде надолго, а вскоре придет с большой армией. В той же хронике рассказывается, что несколько раз осажденные посылали к дофину своих представителей, передавая даже их предполагаемые слова. Было большое ликование, когда в Арфлер привезли известие о том, что сеньоры Франции собрались в большом количестве и занимают почти всю территорию от Парижа до Нормандии. По словам дез Юрсена, посланники выехали из Арфлера 1 сентября и передали свое послание дофину, когда он находился в Сен-Дени 3 сентября. 13 сентября герольд Монжуа подтвердил получение 4 турсих ливров за то, что он взял в свою компанию при переезде из Руана в Вернон (где тогда находился дофин) человека по имени Жовен Леско. [451] Последний был тайно послан из Арфлера де Гокуром, чтобы сообщить коннетаблю д'Альбре о состоянии обороны города. Точная дата миссии Леско неясна, но это дает интересное представление о том, как герольд мог быть использован для прикрытия секретной миссии. Возможно также, что таким образом можно было добиться скоординированных действий на суше и на море.

В "Gesta" Генрих издает очередной призыв к сдаче 17 сентября, снова ссылаясь на "Второзаконие" с его угрозой худших наказаний в случае продолжения сопротивления. Письмо, которое Генрих отправил в Лондон в день фактической капитуляции (22 сентября), скорее говорит о том, что к нему обратились жители города, но король отверг их предложения и решил начать штурм 18 сентября. [452] В отличие от этого, в "Gesta" именно переговорщики, названные сиром де Гокуром и главными членами городского совета, отказались от соглашения, тем самым вынудив короля принять решение о начале штурма на следующий день. Это должна была быть крупная операция, в которой были задействованы не только все солдаты, но и моряки. Это, несомненно, подтверждает, что к этому моменту французская попытка прорыва блокады окончательно провалилась. Это должно было придать Генриху уверенности в том, что сопротивление французов ослабевает. В ночь на 17 сентября "звуком трубы" было объявлено, что все должны быть готовы под руководством своих капитанов к штурму стен на следующий день. Чтобы еще больше встревожить врага, Генрих всю ночь вел обстрел города.

Из "Gesta" следует, что 18 сентября штурма не было, но защитники Арфлера решили, что пришло время капитулировать. Их дух был сломлен потерей внешних укреплений и бомбардировками, и они были напуганы мыслью о штурме, где они будут полностью отданы на милость нападающих. Кроме того, они отчаялись получить какую-либо помощь из вне. И "Religieux", и Уолсингем утверждают, что сначала они обратились к герцогу Кларенсу, который сообщил об их желании королю. Затем Уолсингем утверждает, что Генрих послал графа Дорсета, лорда Фицхью и сэра Томаса Эрпингема для обсуждения условий. Его рассказ предполагает, что условием предварительного договора было то, что город сдастся в час дня в следующее воскресенье, 22 сентября (праздник Святого Мориса), если Карл VI или дофин, получив информацию о положении вещей, не снимут осаду силой оружия к этому моменту. Это условие было первоначально отвергнуто Генрихом, который хотел сдачи на следующий день, но затем он великодушно уступил желаниям осажденных.

На переговорах такого рода Генрих сохранял отстраненное величие, как и при осаде Руана в 1419 году. Так, по словам Уолсингема, король не присутствовал на церемонии передачи заложников из числа горожан и некоторых членов гарнизона, и было решено, что сир де Акевиль должен передать ультиматум французскому королю и дофину. Выбор де Акевиля, чья резиденция находилась недалеко от Этрепаньи в нормандском Вексене, подтверждается в письме, которое Генрих отправил в Лондон 22 сентября. Согласно Лефевру, де Акевиль передал дофину Людовику в Вернон послание, в котором говорилось, что помощь городу должна быть предоставлена в течение трех дней.

Предварительный договор, по-видимому, не сохранился, но его условия отмечены в нескольких хрониках и в письме, которое Генрих отправил в Лондон 22 сентября. В нем он сообщал, что город сдался в этот день, поскольку французская армия не появилась. В бургундских хрониках есть комментарий, что две башни, охранявшие гавань, продержались еще два дня (Монстреле увеличивает это число до десяти), но это сомнительно. Нет сомнений, что Арфлер сдался полностью. Однако это не то объяснение, которое приводится в "Religieux". По словам этого хрониста, в день, назначенный для полной капитуляции, осажденные создали впечатление, что не хотят выполнять соглашение. В результате в полдень Генрих начал активный штурм города, продолжавшийся три часа, по окончании которого те, кому было поручено защищать "другую часть города", открыли ворота англичанам. Таким образом, осажденные сдали себя и город англичанам. "Religieux" утверждает, что эта информация поступила от сиров д'Эстутевиля и де Гокура, а после этого отрывка следует обличение против бездействия тех, кто допустил падение города. Он утверждает, что из-за их бездействия французские военные командиры стали посмешищем в других странах. Но он стремится оправдать короля, чья храбрость, по его словам, могла бы предотвратить эту катастрофу, если бы не плохое здоровье, которое не позволило ему действовать. Этот рассказ был написан задним числом после катастрофы при Азенкуре. Подобно тому, как вокруг битвы сформировалась культура обвинения  в поражении, мы можем видеть, что это произошло и во время осады. Французские хронисты подчеркивают, что жители Арфлера были недовольны тем, что их заставили сдаться.

Хотя переговоры о заключении предварительного договора велись от имени Генриха, он принял полную капитуляцию лично, сидя в павильоне на вершине Мон-Леконта, вдали от суматохи осады и зловонного дыма! "Gesta" предоставляет нам великолепный отчет о церемонии, где Гилберт Умфравиль стоит справа и держит шлем короля, украшенный короной. Де Гокур и представители города подошли к Генриху и передали ему ключи от города. Король передал ключи графу-маршалу. Генрих милостиво обратился к де Гокуру, а затем пригласил его и других на банкет в компании своих английских сеньоров. Такое проявление великодушия было неотъемлемым элементом средневековой королевской власти во время войны. Это давало королю возможность продемонстрировать свою милость, а также подчеркнуть свою победу. В Арфлере были установлены английские штандарты, а граф Дорсет был назначен капитаном города.

Бургундские хронисты сообщают, что Генрих торжественно въехал в Арфлер 23 сентября. Он подъехал верхом к воротам, а затем сошел с коня и пешком направился к церкви Святого Мартина, где совершил обряд посвящения, поблагодарив Бога за удачу. Это поведение напоминает въезд в Лондон двумя месяцами позже. Генрих намеренно отказался от триумфа делая акцент на Божьей воле, что полностью соответствовало религиозному тону, в котором он объявил войну. Возможно, именно поэтому "Gesta" вообще не упоминает о торжественном въезде, говоря лишь о том, что 23 сентября Генрих вместе со своими ближайшими советниками отправился в Арфлер, чтобы осмотреть город. Точно так же в "Gesta" нет упоминания о добыче, взятой в городе, в то время как другие английские хронисты, а также бургундцы говорят, что король захватил большое количество вещей, причем некоторые были распределены "по заслугам", и что трофеи также были отправлены в Англию. В своих отчетах после кампании капитаны были обязаны подробно описывать военные трофеи, которые они и их люди захватили и на часть которых корона имела право. Ни в одном из сохранившихся отчетов не упоминается какая-либо прибыль, полученная на этом этапе кампании, что говорит о том, что ценного было мало.