Мама для Ромашки (СИ) - Коваль Алекс. Страница 1

Мама для Ромашки

Алекс Коваль, Анна Мишина

Пролог

Ноги подкашиваются, и я оседаю на стул, поднимая взгляд от бумаг на Руслана.

— Ну как? — на его упрямом лбу пролегли две продольные морщины. — Понравилось? — кивает на зажатую у меня в руках папку и еще больше хмурится Беркутов. — А теперь расскажи, как ты попала в мою фирму?

— Мне дал направление институт, — говорю осипшим голосом, с трудом продирая горло.

— Да не надо мне заливать эту ерунду! Будешь лить ее в тачки. Как ты попала именно ко мне? — тон, не терпящий возражений. Мужчина подается чуть вперед, упираясь локтями в стол. Желваки на его лице ходят ходуном, а потемневшие глаза прожигают яростным взглядом.

— Я, правда, не понимаю, о чем ты… вы, — пытаюсь проморгать подступающие слезы. Я прекрасно осознаю, в каком свете сейчас видит меня Беркутов.

— А мне кажется, понимаешь. Не надо лжи, Алиса. Я сделал нужные выводы. Не стоит больше унижаться, — дергано и резко поднимается с места мужчина и направляется на выход. Я вскакиваю следом и хватаюсь за рукав его пиджака, как за свое единственное спасение.

— Разве дети в ответе за своих родителей? — пытаюсь достучаться до него. Надеясь, что услышит, что поймет и поверит.

— Ты уволена, — зло рычит, выдергивая свою руку из моих онемевших пальцев. — Расчет и рекомендацию получишь в бухгалтерии. Свободна, — и скривившись с таким презрением, промелькнувшим в глазах, отворачивается от меня, направляясь в сторону лифтов.

— Ты дорог для меня, Руслан! Я никогда бы так не поступила даже под страхом смерти! — кричу в ответ, но он не обращает на меня никакого внимания. Вот так, одним махом окончательно вычеркнув меня из своей жизни…

Глава 1. Руслан

Месяц назад…

Восемь утра в моем доме обычно начинается с трезвона будильника. Но сегодня день пошел не по плану. Начать хоть с того, что старт этого, как потом оказалось, адского денька был в девять со скачущего на кровати маленького ураган.

— Папуля! — вереща во весь свой звонкий голосок и подлетая на пружинистом матрасе, возложила на себя миссию разбудить родителя дочурка. — Пола вставать!

Почему ребенок не в саду и где няня? Два вопроса, на которые я пытался найти ответ, перевернувшись на живот и уткнувшись лицом в подушку. Проклятье, единственный выходной за — цать лет. Девять. Утра. Выспался, Беркутов?

— Ромашка? — поднимаю голову, созерцая довольную моську своего ребенка. Растрепанные светлые кудряшки подскакивают вместе с хозяйкой, а на лице выражение запредельного счастья. — А где няня?

— Нина готовит завтлак, — заскакивает на спину мелочь и, обняв за шею, вытягивается на мне во весь свой невеликий ростик, влепив смачный чмок в небритую щеку. — Калюсий, — захохотала дочурка, упираясь щечкой мне в затылок.

Довольно улыбаюсь в подушку и уже почти задремал снова, когда хитрюга шепчет на ушко:

– Мозна, я севодня не поду в садик, папуль? — маленькая голубоглазая подлиза.

— А я на работу, да?

Переворачиваюсь, признавая поражение в попытке выспаться, и захватываю в объятия извивающегося ужиком ребенка, расцеловывая в румяные щечки и щекоча до оглушителного визга.

— Нет, а ты подешь на лаботу.

— Почему это?

— Патамушта… — выдали мне уверенно в ответ, показав язык и улепетывая так, что только пятки засверкали.

Ух… утро.

Валюсь обратно в ворох подушек и на мгновение прикрываю глаза.

Думал ли я когда-то, что в свои тридцать пять стану отцом-одиночкой? Три раза ха. Я и о семье-то особо не грезил никогда. Молодость была бурной, а когда чуть остепенился, на отношения элементарно не хватало времени. Жил практически на работе, да и сейчас оно могло быть так, если бы однажды на пороге не нарисовалась бывшая подруга с животом до подбородка и заявлением, что этот ребенок от меня.

С ума сойти, но уже почти три года я — батя. Иногда кажется, что эта информация до сих пор не укладывается в голове.

Месяц перед родами носился с бывшей, как с хрустальной вазой. Вопреки ворчанию матери принял ребенка. Роды в Америке, выписка, на которой все сияли от счастья, и последующий перелет в Россию, уже в одиночестве и с Робертой на руках. Жалею ли я, что оставил малышку себе, когда ее мать через месяц после родов смоталась за любовником восвояси? Ни черта подобного. Моя. И все тут.

Поток мыслей прерывает звонок.

— Да? — отвечаю на автомате, даже не глянув на экран. Краем уха слышу детский лепет, доносящийся с первого этажа. Ромашка с няней, вот и отлично, у отца есть время включить мозг.

— Русланчик, доброе утро!

— Олеся? — отрываю телефон от уха, бросая взгляд на экран. Черт! — Я, кажется, просил меня так не называть. Доброе.

— Ты, смотрю, не в духе? А вроде выходной, — поет мне в ухо хитрый голосок секретарши-любовницы. Да, гад, но что далеко ходить? — Я соскучилась, может, встретимся вечером? Или мы могли бы сходить куда-нибудь, посидеть и…

— Ты за этим мне звонишь? — перебиваю малоинтересный поток слов и поднимаюсь с кровати. — Я же сказал, что сегодня буду с дочерью весь день.

— Ясно, — слышу обиженное сопение в трубке. — И нет, не поэтому я звоню. По работе.

— Что еще у вас случилось? — плетусь в душ, попутно закрывая дверь на замок и скидывая вещи. Дочурка любит уничтожить к чертям личное пространство отца.

— Собственно, ничего критичного, но час назад позвонили из “СтройКом”. Они готовы встретиться и обсудить условия продажи.

Зависаю на пороге ванной комнаты, бросая взгляд на часы, примостившиеся на прикроватной тумбе.

— Во сколько?

— Через час.

— Черт! — чертыхаюсь, в темпе соображая, как разрулить сложившуюся ситуацию. — Звони, пусть подъезжают. В десять буду в офисе.

— Успеешь?

— Успею.

Сбрасываю вызов и заскакиваю в душ. Холодная вода бодрит, а ограниченность во времени подгоняет.

Фирма, с которой я последний месяц пытался выйти на связь, каких только засыльных не отправлял, снова обернула все в свою пользу. Даже интересно, какие условия Глебов решил выдвинуть.

Брюки, рубашка, пиджак. В половину спускаюсь в гостиную, как раз в тот момент, когда няня Роберты собирается уходить.

— Руслан Данилович, доброе утро! Там на столе еще горяченькие оладушки и кофе. Я…

— Доброе утро, Нина Федоровна, — останавливаю женщину уже на пороге. — Час, мне нужен всего час, посидите, пожалуйста, с Ромашкой.

— Руслан Данилович, я не могу, мы же договаривались, что сегодня Роберта с вами весь день, — извиняющимся взглядом смотрит на меня женщина в годах. Миловидная, с легкой проседью в собранных в пучок волосах и доброй улыбкой. Женщине слегка за пятьдесят, а, как и моя мать, сидеть на месте не умеет абсолютно. — Я записалась к врачу, что-то сердечко пошаливает в последние недели, если бы я знала… может, в сад?

— Нет, не кочу в сад, — высовывается из-за угла недовольная моська ребенка. — Папоська обещал, что я севодня буду дома, — дуются карамельные губки.

— Папе надо на работу, солнце, — делаю слабую попытку, хотя у самого сердце разрывается. Терпеть не могу, когда все идет не по плану.

— Не поду в сад, — воинственно складывает ручонки на груди маленькая госпожа.

— Ладно. Разберемся…

Разобрался.

На работу едем вместе.

Мое кудрявое чудо сидит на заднем сидении в детском кресле и болтает ножками, пока я старательно объезжаю пробки и пытаюсь дозвониться до Марата, чтоб ему неладно было.

— Папуля, а мы поедем в палк?

— Поедем, сладкая.

Гудок. Два. Три. И гребаное "абонент не абонент".

— А малозеное будем кусать?

— Будем.

Одним глазом на дорогу, вторым в мобильный, ищу номер друга и не сразу понимаю, что мой любимый железный конь ни фига не хочет ехать. Система в Додже начинает дурить не по-детски.