Любовь вне правил (СИ) - Владон Евгения. Страница 7

Она могла бы тогда сбежать со двора и улицы, рвануть прямиком за город, на пляж, и никто бы этого не заметил. Или прибежать домой, упасть на кровать, накрыть голову подушками и прореветь остаток вечера до самой ночи, а то и до утра. Но дома родители и старшая сестра, обязательно начнут приставать и выяснять, кто её обидел. А кто её обидел? В том-то и дело, что никто!

Тогда что?

И почему она решила сделать то, что сделала? Просто, ни с того, ни с сего? Вернуться на вечеринку? Угу, почти. Её возвращения никто из празднующих даже в упор не заметил. Она же не 17-летняя чирлидерша в коротенькой гофрированной юбчонке вызывающего красного цвета. И она не прыгает и не визжит от восторга под ритмы с басами новомодных хитов середины девяностых, не боясь светиться на публике своим нижним бельем. Джоанн Слоун – невидимая, безликая тень, и она здесь только потому, что живет по соседству и имела когда-то неосторожность дружить в детстве с одним из главных виновников торжества.

Никто даже не заметил, как она прошмыгнула в открытые двери квартиры родителей Рика, без труда пробралась на кухню, заставленную ящиками пива, пакетами из супермаркета с закусками, о которых за все это время почти никто так и не вспомнил, и... несколькими выставленными в ряд у стенки на столешнице кухонных шкафчиков бутылками с напитками покрепче для пуншей и коктейлей. Водка, виски, ликеры, джин, коньяк, портвейн, белое-красное вино...

Вначале она думала о пиве, именно о том сорте, который любил Рик. Но как только взгляд зацепился за более объемные бутылки с названиями, обещающими более быстрое и надежное опьянение всего от пары глотков, Джо и раздумывать дальше не стала. Руки словно сами потянулись и схватили первое, что стояло к ней ближе всего, прямо рядом с углом дверного проема, буквально напрашиваясь в соучастники по ближайшему безумию. И этого так никто и не заметил! Как 14-летняя девочка с литровой бутылкой крепленого вина выскочила из кухни, через пару шагов юркнув в ближайшую комнату и закрывшись в ней, пока никто этого не видел. Да кто сейчас захочет сидеть взаперти в своих душных квартирах, когда на улице в полном разгаре начало лета, а во дворах празднуют окончание школьного года? И кому придет в голову искать девочек-подростков, напивающихся в комнатах парней, по которым те сохнут с шестилетнего возраста?

Бутылка оказалась кем-то до этого открытой и чуть облегченной. Но в ней оставалось ещё не меньше половины очень крепкого алкоголя – вполне достаточно, чтобы сжечь и отравить пустой желудок несовершеннолетней Джоанн Слоун. И не смотря на то, что пить эту гадость оказалось не так-то уж легко и приятно (куда хуже, чем отвратительные лекарственные порошки от простуды), она самоотверженно, раз за разом, делала эти чертовы глотки прямо из горла, время от времени чуть не захлебываясь, срываясь в задыхающийся кашель и заливаясь приступами смешанных слез. Ревела, пила и рассматривала комнату с вещами Рика, словно прощалась с ним навсегда, пока он не знал, что она у него тут вытворяла.

А что такого она вытворяла? Просто пила... Ну, села на его диван-кровать у письменного стола перед окном. У него слишком маленькая комнатка, особо не разгуляешься, зато обклеена чуть ли не с потолком в придачу выгоревшими плакатами крутых мотоциклов и каких-то незнакомых ей гонщиков в ярких цветастых комбинезонах. Не удивительно. С его-то одержимостью и нездоровыми увлечениями. Почти все в Каслфорте поголовно были уверены, что Рик станет профессиональным мотогонщиком, не меньше. Да он и сам об этом мечтал всю свою сознательную жизнь и никогда не делал из этого большого секрета. Он им и станет совсем очень скоро, как только уедет отсюда. Этого не хотела одна только Джо. Очень и очень не хотела! Как и того, чтобы он уезжал. Никогда!

Она не запомнила, сколько тогда выпила, но точно не меньше половины из того, что было в той бутылке. И этого оказалось вполне достаточно, чтобы сотворить из её мозгов и здравого рассудка дичайшую смесь чистого безумия и бесконтрольного неадеквата. И кто знает, чтобы случилось, продолжай она и дальше тянуть из горла эту отраву, тупея с каждой минутой всё сильнее и сильнее, и не явись тогда сам хозяин комнаты на пару с его новой хихикающей подружкой-потоскушкой, что вешалась на него во дворе за несколько часов до этого.

Несколько минут Джо молча наблюдала из угла дивана с раскрытым на коленях фотоальбомом Рика (который она до этого обнаружила на одной из полок книжного стеллажа), как он целуется с этой рыжей мочалкой, зажимая её бесполое тело между креслом и дверью, пока пытался не совсем изящными и картинными движениями стащить с себя и с неё верхнюю часть одежды. И что самое странное, она не испытала никакого страха. Абсолютно никакого! Более того...

Через несколько секунд не удержалась, зажала ладошкой рот и... хрюкнула. Да-да! Именно хрюкнула, сквозь пальчики не самым приятным для слуха звуком, практически грубым и достаточно громким, чтобы привлечь к себе внимание обоих. И конечно, она его привлекла. А когда новоявленная подружка Рика тоже её увидела, испуганно вскрикнула, чуть не подпрыгнула на месте, и интуитивно бросилась прикрывать свои плоские сиськи спиной парня с более объемной и прокаченной чем у нее грудью, у Джо началась просто нереально дикая истерика.

Смеялась она очень долго и, наверное, не менее безумно, чем Матильда в исполнении Портман в "Леоне-киллере". Правда, она не поняла, когда и как смех перешел снова в плач, и каким чудом Рику удалось выставить за дверь свою несостоявшуюся на этот вечер любовницу, решив променять быстрый перепихон на ближайший час психотерапии для пьяной вдрызг малолетней соседки.

Казалось, он понял всё сразу и без лишних вопросов, и даже не стал спрашивать и ругать Джоанн за раскиданные ею по комнате его же вещи (и когда она успела это сделать?). Просто присел напротив, осторожно отобрал из её рук бутылку, в которую она до этого так крепко-крепко вцепилась своими дрожащими пальчиками, будто теперь от этой бездушной тары зависела вся её ближайшая жизнь и будущее. А потом...

Она не помнит, как и почему это сделала. Просто сделала и всё! Потому что всегда и очень-очень хотела это сделать, буквально до сумасшествия, при чем давно, уже сколько лет. Броситься ему на шею, попытавшись поцеловать в этот чертов изгиб безумно красивых лепных губ.

Угу, поцеловала! Скорее клюнула, при чём больше носом, едва задев поверхностью собственных онемевших губок уголок его рта, и очень больно стукнувшись лбом о его переносицу и надбровную дугу. Наверное, он и сам не успел сообразить, что это вообще было, как и понять, что она только что сделала свою самую первую в жизни попытку кого-то поцеловать по-взрослому. Искры посыпались из глаз у обоих, разве что у неё ещё и со слезами.

"Это не честно! Не честно, не честно!.. Я не хочу, чтобы ты уезжал! Пожалуйста! (Громкий, конвульсивный всхлип) Ты не можешь вот так вот взять и уехать без меня! Как я закончу школу, если тебя не будет рядом? Я не смогу! Сбегу из дома! Сяду на ближайший экспресс до Карлбриджа!.." – определенно, это было самым нелепым признанием в любви, которое когда-либо приходилось выслушивать Рику за всю его жизнь в прошлом и будущем. Но он сумел продержаться до самого конца, стоически выдержав весь поток пьяного бреда, вылетавшего с надрывными рыданиями изо рта Джоанн Слоун. И на вряд ли он смог разобрать хотя бы половины слов. Но он же не рассмеялся ей в лицо и не выставил за двери, хотя и мог!

"Ну все, Энн, успокойся. Я ещё никуда не уезжаю!" – "Но ведь уедешь! Уедешь! И забудешь меня и весь Каслфорт! Забудешь всё-всё-всё, что здесь было! А меня тебе так и помнить не за чем!" – "Уж поверь, тебя я точно не забуду!" – "Ты врёшь! Всё врёшь! Как врёшь всем своим подружкам!.."

Будь она тогда абсолютно трезвой, то в жизни бы не рискнула высказать и десятой части из того, что теперь так легко слетало с её пьяного языка. И конечно она ему не верила! Не могла! После стольких лет тайной влюбленности, после того, как он собрался бросить её здесь одну в Каслфорте...