Хроники Тальзеура-3 (СИ) - Голд Джон. Страница 30

В комнату влетел закованный в доспех Костас. Выпустил очередь мне за спину. В проходе показались Люци и Драмина.

— Кощей, вставай! Я позвал всех наших. Уже двадцать минут твою задницу защищаем, — Костас протянул мне руку, не смея входить в магический круг. — Друг, ты чего? Вставай! Бой еще не закончен.

Не могу. Не вижу больше смысла жить. Не после того, что я сейчас увидел на другом конце света. Внутри всё горит от отчаяния.

— Дай мне пистолет, — я протянул руку Костасу.

Получив желаемое, я направил ствол Макарова себе в висок и спустил курок.

Глава 11. Не время умирать

Пистолет не выстрелил. Металлическая перчатка Костаса сжала оружие с такой силой, что коробка затвора деформировалась.

— Кощей, зараза, да очнись ты! — богатырь, уже вошедший в круг, с размаху отвесил мне подзатыльник. — Ты че? Сдохнуть захотел?

— Марина мне изменяла. Я видел…

— В задницу её! — Костас рубанул рукой по воздуху. — Слышишь, в задницу! Добро пожаловать в общество разбитых сердец. Вставай, Кощей! Да чего ты сидишь?! Сам подумай, правда ли то, что ты видел? Эта старуха культисткой же была. Мало ли в какие иллюзии ее магия тебя сводила. Кхан, черт подери. Вставай! Я ради тебя всю нашу команду по тревоге поднял! Они нас с другой машины прикрывали.

Другой машины?! Так за нами от самой больницы был хвост.

— Откуда ребята вообще здесь взялись?

— Ты чё, с дуба рухнул? — богатырь аж забрало поднял от удивления. — Думаешь, из больницы тебя бы вообще выпустили без прикрытия? Я кое-как с начальником охраны договорился, чтобы наших на слежку взяли. Давай, вставай! Ардент с парнями там у дверей насмерть стоит! А ты тут в суицидника играешь.

— Клоака Древних, — заорала Драмина, швыряя гранату в соседнюю комнату. — Они всё лезут и лезут, через тени. Командир, уходить надо! Роберт, вставай. Ты обещал мне.

Обещал. Да, точно обещал. А свои общения я всегда выполняю. Сосредоточившись на этой мысли, я поднялся на ноги отбросив в сторону бесполезный пистолет. Моя стихия — магия. Мой аспект — Смерть. И сейчас эссенции смерти в квартире, да и в доме в целом, прямо пруд пруди.

Драмина и Костас, стреляя из всех стволов, начали прокладывать путь к выходу из некогда роскошных апартаментов ведьмы. Теперь же, тут всё было залито кровью, в воздухе витал запах аммиака, а вдоль стен лежали трупы тварей. Не знаю, сколько я провел в трансе, но точно не меньше получаса.

Пока друзья стреляли, я аккуратно заливал помещение струями огня, не давая образовываться крупным теням. Из них всё лезли и лезли омерзительные твари Йог-Сотота. Когда до двери оставалось рукой подать, я уловил через ментат как в трех комнатах за нашими спинами собирается целая орда тварей. Они готовились зажать нас с двух сторон на лестничной клетке.

— Костас, впереди засада! Они на тебе! — крикнул я в ту же секунду, когда пулемет затих. — Я же займусь теми, что сзади.

Вдох. Вобрать в себя ту эссенцию смерти, что черным ковром застилает пол на всем этаже. Линейно-динамический фокус — усиление, сжатие, сжатие, смена диапазона выброса энергии. С двух моих рук в опасные или занятые монстрами комнаты полетели два крупных шара из белого пламени. Огонь — моя стихия! И я научился его понимать без лишних слов.

Свет от шаров белого пламени не разгонял тени, но выпускаемые им инфракрасные лучи разогревали до предела все материальные предметы в комнате. Вспыхнули и тут же обуглились деревянные полки. Прямо под стеклом старой картины, загорелось полотно с изображением. Вспучился паркет на полу и, наконец, раздался тошнотворный многоголосый крик десятков сгорающих заживо тварей Йог-Сотота. Твари попались в свою собственную ловушку.

Пламя — это реакция окисления. Гореть может и металл, если создать для этого соответствующие условия. Магия же — краеугольный камень науки. В ней есть концептуальное пламя, которое горит до тех пор, пока есть энергия, независимо от вида топлива. По этому же принципу наличия энергии живут все обитатели мира Муспельхейма.

Мои фокусы изменились. Не знаю, как и из-за чего это произошло, но я просто понял — вот прямо сейчас — что могу управлять ими… иначе. Будто где-то в глубине подсознания проснулись воспоминания о фокусах, которым нет названия. Может это фокусы Древних, доступные только со второго круга. Или подарок от Джона и Саджи, покопавшихся в моих мозгах. Или источник этих знаний и вовсе что-то новое и непонятное.

Иное применение фокусов. Я уменьшил диапазон выброса энергии, так чтобы оно вырывалось из фокуса наружу, только в виде инфракрасного излучения. Именно оно вызывает эффект нагрева и воспламенения материи.

Я создал третий фокус Солнца — так я его назвал — и швырнул в соседний коридор, поддерживая нить подпитки маной. Потом сделал четвертый и чуть не потерял сознание, едва удержав контроль. Значит, в сумме я могу сейчас контролировать до шестнадцати фокусов или до четырех линейно-динамических?! Надо запомнить.

Мысли о магии помогли отвлечься от того, что показала ведьма. Но тут меня за шкирку схватил Костас и впечатал в стену. Да так, что я теперь висел над полом.

— Какого хрена?! Ты нас своими огненными шарами всех решил завалить? У меня в доспехе уже задинцу припекает! — ментат пехотинца пылал от злости. — Тебе баба сердце разбила? Хрен с ней! Я тебе друг, а не дуболом, который сопли за тобой подтирает. Ты хоть помнишь, что я тоже с женой расстался? Что я дважды чуть не сдох, пока за тобой в по закоулкам ада шаталася? Нет, не помнишь. Так вот я тебе напомню, эгоцентричный кусок дерьма, что ты не пуп вселенной!

Богатырь отпустил меня, и я сполз по стене на пол. Но не упал и не сводил глаз с лица друга. А его понесло.

— Ты в курсе, что мать Драмины лежит в больнице? А когда мы вернулись из Питера, пришлось целую делегацию из докторов вызывать, чтобы ее перевезти в охраняемое место? Что у Карла, нашего больного всезнайки, есть б**ть уже один сын и второй ребенок на подходе. В девятнадцать, сука, лет! Леди уходит куда-то по ночам из общаги и бог его знает как, но я чую от нее запах магии Древних. А ты слышал? Нет, не слышал. А Эша всё время плачет по ночам. Прямо во сне. Из-за воспоминаний о Питере. Там всю ее родню — деда, маму, папу, брата с сестрой и остальных — убили на ее свадьбе. Я тебя спрашиваю, Роберт! Какого хрена я, едва вступивший команды боец, это знаю, а ты нет?

— Я…

— Лучше заткнись! Засунь свои оправдания себе… — зло рявкнул разъярённый богатырь, — сам знаешь куда. Ты наш капитан! Мы тебя выбрали Роберт, и ты согласился. Ты провел нас там, где все остальные элиры подыхали или терпели неудачи. Так что поздно менять рельсы. Вставай на них и езжай вперед. И вот еще что!

Палец богатыря указал на Драмину, стоящую уже в коридоре. Дочь Моисея не могла видеть и слышать наш разговор.

— Ты! Конченный! Муда-звон! — по слогам процедил пехотинец. — Если обидишь её, я тебя сам на тот свет отправлю. Для профилактики. Ты же у нас обречен на бессмертие. А теперь вставай, мой друг Роберт. Вижу по глазам, что мозги у тебя встали на место.

— Марина…

— Да, забей ты на нее! — богатырь сменил обойму в пулемете. — Слушай, Роберт. Я тебе друг, товарищ, коллега, да я даже трусы свои последние готов тебе отдать. Так что послушай, что я тебе скажу. Я, конечно, понимаю, что ты ни хрена о прошлом не помнишь, но тебе, сука, двадцать шесть лет, Роберт! А это не шестнадцать и даже не восемнадцать. По-любому где-то там, на Земле, была в прошлом девка уже разбивавшая тебе сердце, а может и не одна. Небось, еще и станцевала на его осколках. Ты просто не помнишь, Роберт. Такие твари, как твоя ведьма Маринка, уже наверняка встречались в твоей жизни.

Отменив фокусы, я похлопал себя по щекам. Знаю, эти чувства надо пережить и на это уйдет какое-то время. Но друг прав. Я не центр вселенной и мир вокруг меня не крутится. Надо жить дальше и оправдать, наконец, оказанное мне доверие.

— Кощей, я про Драмину не шутил, — сказал Костас, выходя из квартиры в залитый кровью коридор. — Я тебя правда убью. Она слишком многое сделала для нас обоих, чтобы я закрывал глаза на твою безалаберность.