Сладкое искушение (ЛП) - Хиггинс Венди. Страница 37

— Герлинда. Дочь Кобала.

Твою мать. Взглядом окидываю комнату, когда вдруг все становится ясно.

Это все не из-за Анны. Из-за другого Нефа.

Заставляю свое лицо и тело не реагировать. Я не должен громко выдыхать или оседать от облегчения. Сижу смирно и делаю победный глоток бурбона, несмотря на то, что уже достаточно пьян, чтоб скрыть любые связи.

Наклоняюсь вперед и украдкой бросаю взгляд на Анну, и выражение ее лица пронзает мое сердце, отбрасывая прочь все облегчение.

Она уставилась на сцену и Нефа Герлинду с нескрываемым ужасом, будто может закричать или заплакать, когда Князья начнут свое наказание.

Хочется сказать ей — Анна, не вздумай. Сиди тихо и будь благодарна. Ты ничего не можешь сделать, чтобы остановить это. Черт возьми, ты даже ее не знаешь… но когда это имело значение для Анны? Она неравнодушна к несправедливости, и я знаю, что предстоящее зрелище напугает ее. Я сам не особо хочу смотреть на это, поэтому понимаю, что ей в сто раз хуже.

Черт, ей нужно просто уставиться в стену и попытаться абстрагироваться от происходящего. По каждый раз, когда я поднимаю на нее взгляд, она истово смотрит, даже шевелит губами.

Пожалуйста, Анна, прошу тебя. Ради всего святого, не открывай свой чертов рот.

Она заставляет меня занервничать. Ей достаточно просто взять себя в руки и тогда ничего не случится. Понимаю, что это жестоко, но мне плевать на Герлинду, плевать, что с ней сделают. Мне не трудно отключиться от происходящего. Остается надеяться, что Белиал и этому навыку обучил Анну.

На мне застегнутая на все пуговицы рубашка, в которой я начинаю потеть. На улице холодрыга, но здесь порядка тысячи градусов. Я расстегиваю пуговицу и делаю еще один глоток. Джин одаривает меня взглядом, означающим "сиди смирно".

В помещении повисает напряжение и я впервые поднимаю глаза к сцене, чтобы увидеть, что там происходит. Рахаб приставил пистолет к голове Нефа-женщины. Раньше мне не приходилось видеть ничьей смерти. Я отвожу глаза, когда с места на пару рядов ниже раздастся такой знакомый крик. У меня останавливается сердце.

— Нет! — кричит Анна.

О Господи. Ее голос эхом звенит в ушах. Нет, нет, нет…

Все присутствующие, шокированные произошедшим, поворачиваются в нашу сторону.

— Кто осмелился выступить на сакральном саммите? — вопит Рахаб.

Не может быть. Почему, Анна, ну почему? Почему ты не можешь хоть раз побыть молчаливым наблюдателем?

У меня начинает кружиться голова, когда Анну выводят на сцену. Желудок сжимается. Я перемещаюсь на край стула, боковым зрением замечаю, что Копано вцепился в стол. Взгляды всех присутствующих прикованы к Анне, но Белиал чуть поворачивается и оглядывает наш угол.

Он опускает одну свою руку и прижимает к боку, намекая нам не рыпаться.

У него есть план?

Все мои силы уходят на то, чтобы не сорваться с места, пока Анну пристально изучает Рахаб. Представить не могу, как ей удастся одновременно выглядеть такой хрупкой и стойкой.

Отец делает пас рукой в воздухе и у меня сердце уходит в пятки, когда он открывает рот:

— Во имя Преисподней, Белиал! Она по-прежнему девственна!

Все присутствующие дружно ахают. Блейк вздрагивает, а Коуп дергается вперед. Марна прикрывает рот, но Джинджер быстро убирает ее руку.

Князья обсуждают, как поступить с Анной, и почему она до сих пор чиста. Мне остается только смотреть на ее испуганное и взволнованное лицо. Рахаб возмущен тем, что его представление было прервано наглым Нефом, и он готов покарать ее вне зависимости от разрешения ее отца. Он отпихивает Герлинду и бьет Анну в висок. Рука в кармане и я уже почти вскакиваю на ноги, но Блейк железной хваткой сжимает мое предплечье и тянет обратно.

Анна поднимается на ноги и получает еще один удар. Ее непроизвольный вскрик выбивает из меня весь воздух. Я мечтаю, чтобы она выхватила рукоять и убила его. Я хочу, чтобы он подох. Почему она не достает меч?

Рахаб указывает на лежащий на столе пистолет и огрызается на Анну:

— Чтобы искупить свою вину за срыв нашего заседания, тебе самой придется это сделать. Ты лично убьешь ее.

Черт. Она не нажмет на курок. И ему это известно. Эти ублюдки только и делают, что развлекаются, устраивая нам испытания. Которые заранее обречены на провал.

— Подними пистолет, — приказывает ей Рахаб.

В этот момент я предельно четко осознаю — мы погибнем. Анну может спасти только чудо.

Только чудо…

Перед глазами все плывет, а внутри зарождается странный порыв. Я никогда не обращался к Богу. Никогда ничего у него не просил. Но сейчас, впервые… мне хочется помолиться.

Когда Анна опускает глаза к пистолету, я начинаю молиться, вложив в слова все свое сердце.

Спаси ее. Прошу. Умоляю Тебя. Только Тебе это подвластно. Я сделаю, что угодно. Если выживу, я буду держаться от нее подальше. Только прошу, не дай им убить ее. Лучше пускай это буду я. Не подвергай ее страданиям.

— Последний шанс, — говорит Рахаб. Он приставляет пистолет к голове Анны и кладет палец на предохранитель. Услышав щелчок, я вскакивая на ноги и достаю ножи. Рахаб умрет еще до того, как нажмет на…

Что это…? На том конце зала появляется огромный луч света. Кто-то открыл дверь или врубил прожектор? Я смотрю на Анну и понимаю, что она единственная здесь, кто не смотрит на этот свет.

Она смотрит на меня. Затем на Копано, который тоже подскочил на ноги. Она едва заметно дергает головой и я ощущаю непреодолимое желание сесть. Спустя мгновение до меня доходит, что она применила ко мне принуждение, и мне хочется завопить.

Свет становится ярче и Рахаб опускает руки. Внимание всех присутствующих переключается с Анны на свет. Щурясь, я пытаюсь рассмотреть, что там. А затем резко оседаю на стуле и просто смотрю.

Ангелы. Создатель послал ангелов. Это… Он ответил на мою молитву? Или совпадение? Меня начинает потряхивать от происходящего, от новых действующих лиц. Князья отскакивают и пятятся к выходу. Нефы подскакивают с мест и разбегаются, в страхе прижавшись к стенам. Ангелы грозно оглядывают зал и у меня не возникает сомнений, позволь им Создатель, они бы тут же с удовольствием лишили нас душ. Мне хочется подбежать к сцене и увести оттуда Анну, но ангелы идут вперед.

— Ее время не пришло, — говорит впередистоящий ангел, кивая на Анну. — Ей уготовано стать испытанием для множества душ.

Ее время не пришло… Я резко выдыхаю. Они действительно пришли спасти ее.

Ого, Рахаб в ярости. На его лбу проступили лиловые вены. Да уж, просто одно из самых-самых мгновений в моей жизни, — увидеть, как обосрется Князь.

— Прекрасно, — говорит Рахаб, смертоносно улыбаясь. — Ее время не пришло. Зато пришло ее.

Этот ублюдок поднимает пистолет и стреляет Герлинде в голову. Анна вскрикивает когда девушка падает замертво. Ангелы единым целым поднимаются в негодовании, и мне приходится прикрыть глаза от яркого света.

Воцаряется настоящий хаос, когда Рахаб приказывает нам уходить. Нефы несутся к выходу. Где Анна? По мере исчезновения ангелов, свет меркнет.

Я ищу Анну, пробираясь сквозь толпу, пока не натыкаюсь взглядом на ее золотистые волосы. Я зову ее, она пытается протиснуться ко мне. Сам не понимаю, почему мне так важно дотронуться до нее, прямо сейчас. Мне необходимо убедиться, что она жива. Наконец у меня получается ухватить ее за руку, но Белиал разделяет нас. Он буквально выводит ее и сажает в такси, которое тут же увозит ее. Мы с Анной смотрим друг на друга сквозь заднее окно, пока машина не скрывается за поворотом. Она в безопасности. В крови бурлит адреналин. Я разворачиваюсь, и, слившись с потоком людей, ухожу как можно дальше от Князей.

Через час скитаний, я опускаюсь на скамейку в парке Манхэттена и просто опускаю глаза на свои руки, трясущиеся в свете фонаря. Не знаю, куда делись остальные. Лишь смотрю на дрожащие ладони и удивляюсь, что по моим венам до сих пор бежит кровь. Что дыхание до сих пор теплое, а ноги ходят по земле.