Женщины его Превосходительства (СИ) - Кам Ольга. Страница 14

– Чтобы прославиться, необязательно убивать себя. Можно убить другого. Ты не поверишь, но есть масса интересных способов обрести известность.

И я уже подумала о каждом из них. Неважно, что меня это не интересует. В уме я перебрала все доступные варианты.

– Тебя просто немного выбило из колеи, – продолжает она. – После того, как Вика уехала, забот прибавилось. Ты не поможешь мне разобраться с бумагами?

Но в действительности меня выбивает из колеи, когда я узнаю о перестрелке. Спустя две недели после моего возвращения. «Выбивает из колеи» – это когда не чувствуешь пола под ногами, когда нечем дышать, когда не слышишь, что тебе говорят. Когда погружаешься в полное безмолвие и эмоциональный ступор. Вот, что значит злополучная колея и момент, когда ты ее теряешь. И это совсем не похоже на то, что случалось со мною до этого.

Глава 9

Алина медленно опускается по спинке кожаного дивана. Она скользит по гладкому материалу, пока ее колени не упираются в край дубового столика. Только тогда она замирает, обхватывает голову руками и закрывает глаза. Похоже, что она пытается спрятаться от всего мира. У нее плохо это получается. Мир остается на месте. Как и сама Алина.

Я сижу за компьютером и бездумно кручу колесико мышки. Туда-сюда. Туда-сюда. Изображение на мониторе увеличивается. Уменьшается. Плюс-минус. Плюс-минус. Я вдыхаю горячий, словно раскаленный кислород. Медленно наполняю им легкие, а затем осторожно выпускаю через нос.

В воздухе все еще витают обрывки фраз. Короткие клочки только что брошенных слов, заставшие нас врасплох. Они заставили замереть на месте, забыв обо всем. Я хватаю их ртом, и они оседают у меня на языке. С горьким привкусом свершившейся беды.

Две минуты назад все еще было по-другому. Две минуты назад, дом был наполнен тишиной и нашим спокойным непринужденным разговором. Тихим жужжанием компьютера и шелестом бумаг. Все было хорошо, пока не пришел он. Кто-то из охраны. Еще один, кого я так никогда и не запомню.

Алина сама впустила его в дом. Любезно предложила подняться наверх и проводила в кабинет. Она никогда не слушает новости на пороге. Какими бы эти новости не были. Это ее ритуал. Ее привычка, въевшаяся с годами в кожу. Иметь возможность в любой момент присесть. Он считается с этим и молча следует за ней.

Когда я замечаю Алину в дверях, а за ней смутный силуэт охранника, то перестаю с умным видом смотреть в монитор на картинки с изображениями моря. Алина все это время думала, что я изучаю другие вещи. Всем нам свойственно ошибаться. Чаще всего в других, нежели в себе.

Поднимаю на них удивленный взгляд.

Слова приветствия замирают у меня на губах. Я открываю и закрываю рот, так и не выдав ни звука. Что-то в его виде подсказывает мне, что сейчас придется выдержать неслабый удар по нервной системе.

Алина предлагает ему виски, не спрашивая наливает стакан до краев, и протягивает мужчине. Затем наливает еще два стакана, ставит один передо мной, а сама опускается на диван. Внешне она спокойна и хладнокровна. Но я вижу, как дрожат кончики ее пальцев, когда она подает напиток. Она напряжена. Это чувствуется по излишне прямой спине, по упрямо сжатым губам, по широко раскрытым глазам. На уровне интуиции, она уже знает, что визит не принесет ничего хорошего.

Мы не сводим взгляда с мужчины. Он делает внушительный глоток виски, на секунду застывает и начинает говорить. Короткими скупыми фразами доводит до нас суть происходящего. Или произошедшего.

Это отвратительное ощущение. Слышать то, что не хочешь слышать. Заранее. Предвзято. Но не все так просто. Как бы мне не хотелось сейчас уйти, я остаюсь, чтобы узнать все до конца. Делаю вдох. Это пока всего слова, несущие в себе страшные новости. Наполненные, набитые до отказа подробностями событий последних часов.

Мир, в котором мы живем, ни за что не удивится перестрелке. Он удивится, если кто-то в этой перестрелке выживет. Мы обязаны знать подобные вещи. В этот раз зацепило Сергея, в другой, не повезет кому-то еще. Правила, под которыми подписывается каждый, кто выбрал для себя данную реальность.

Мы находимся от всего этого дерьма немного в стороне, но это не значит, что его не существует. Прописная истина.

Пока не сталкиваешься с подобными вещами лицом к лицу, в них сложно поверить. Еще сложнее принять. Я проговариваю про себя только что услышанные детали. И пытаюсь с ними смириться.

Пуля прошла насквозь. Между каким-то и каким-то позвонком. Раздробила на мелкие осколки хрупкие кости. Разорвала нервные окончания, перебила спинной мозг и благополучно впилась в стену дома напротив. Это вся история. История, начавшаяся и закончившаяся за несколько секунд. Ровно столько требуется, чтобы пуля, выпущенная из дула могла долететь до стены напротив, оборвав при этом чью-то жизнь. Хотя нет. Она сделала хуже. Не оборвала. Искалечила. Оставила на грани где-то между жизнью и смертью.

Стакан выскальзывает из рук Алины и с глухим звуком падает на персидский ковер молочного цвета. Темное пятно растекается по мягкой поверхности, и мы втроем смотрим, как янтарная жидкость медленно впитывается в ворс. На мгновение в комнате устанавливается гробовая тишина.

Мы не смотрим друг-другу в глаза, старательно отворачиваемся, что бы случайно не встретиться взглядами. Алина медленно сползает по спинке дивана и прячет голову у себя на коленях. Я кручу колесико мышки, не в силах пошевелиться. Время замерло, запечатлев нас в это мгновение, как на фотографии. Наши лица. Наши позы. Наши эмоции.

Растерянность.

Замешательство.

Смятение.

Эти чувства как бы витают между нами. Они нас объединяют, но в тоже время разводят по разные стороны. Каждый остается при своих мыслях и переживаниях. Мы не можем произнести ни слова, иначе момент потеряет свое забвение и обрушится на нас всей своей массой. Пока я молчу, я способна соображать. Пока не сказаны фразы сожаления, не заданы глупые вопросы. Как? Что? Почему? Где? Обычные вопросы, которые задают люди, ощущая на себе неотвратимость свершившегося.

Я медленно поднимаюсь из-за стола. Вижу себя как будто со стороны. Хорошо держусь. Даже уверенно. Смотрю на мужчину и коротко бросаю:

– Одну минуту, – после чего выхожу из комнаты.

За одну минуту я могла бы застрелиться.

Но кто-то должен остаться, чтобы довести дело до конца, поэтому ровно через минуту я возвращаюсь и останавливаюсь напротив Алины. В одной руке у меня плащ, который я по ходу натягиваю на плечи, чтобы прикрыть коротенькую комбинацию с кружевным кантом, а в другой сумочка. И собственно, мне трижды плевать, во что я одета. Я даже не замечаю, что материал таинственно просвечивает кожу, а подол едва прикрывает задницу.

– Если хочешь, можешь не ехать, – говорю в затылок Алине. Жду ответа. Или хоть какой-нибудь реакции. Долго жду, пока она, наконец, не поднимает на меня сухие глаза и отрицательно качает головой.

Не уверенна, что она поняла, о чем я только что сказала. Ее взгляд пустой и ничего не выражающий.

– Нет, – только и выдает она, а мне от ее «нет» ни жарко, ни холодно. Хотелось бы услышать нечто более существенное. Какую-нибудь полноценную фразу, которая бы четко указала, что делать дальше. Возможно, мне не помешала бы сейчас ее поддержка. Или хоть какое-то содействие. Но Алина наглухо замуровалась в своем молчании, и сколько бы я не ждала от нее продолжения, только зря тратила время.

Снова выхожу за дверь и возвращаюсь уже в туфлях. Застегиваюсь на все пуговицы и собираю в узел волосы. Охранник молча наблюдает за моими передвижениями. Я игнорирую его, как игнорируют предмет мебели.

Опускаюсь перед Алиной на колени и провожу ладонью по коротким шелковистым волосам. Прижимаюсь лбом к ее рукам, и на секунду замираю в таком положении.

– Ты сделаешь это? – тихо шепчет она мне на ухо. Я коротко киваю, прижавшись щекой к ее тонким запястьям.

– Надо будет – сделаю, – незаметно для себя, тоже перехожу на шепот. Обнявшись друг с другом, мы шелестим словами, как пеплом. Почти не слышно. Одними губами. – Поедешь со мной?