Портал: Кровные узы (СИ) - Шмокин Дмитрий Анатольевич. Страница 4

И хотя не было никаких признаков жизни и указующих знаков, но все же кое-что я увидела. Передо мной начиналась узкая дорожка, выложенная желтоватой плиткой сквозь щели и стыки которой проросли жесткие стебли пшеницы так густо, что почти скрывали ее от посторонних глаз.

«Home, home, sweet, sweet home! There's no place like home, oh, there's no place like home!», — я усмехнулась про себя, вспомнив песенку Дороти Гейл, из «Волшебника страны Оз», — «ну что ж надо найти свой родной дом, о котором говорила тетя Глэдос».

Я ступила на замаскированную дорожку, и пошла по ней, передвигаясь по пояс в зарослях колосящейся пшеницы. Колосья кололись, стебли растений били по ногам, но я не обращала внимания, испытывая настоящее восхищение. Казалось, я плыву по большому светло-жёлтому морю в волнах соломенного цвета, которые перекатывал гуляющий по пустырю ветер. Как одинокий пловец, брошенный неведомой судьбой на просторы океана, я отправилась в путь в поисках спасительного пристанища — родного дома.

Но все мои попытки оказались тщетными. Дорожка, ведущая меня, внезапно оборвалась, и передо мной открылась территория комплекса, которая простиралась на три километра с севера на юг, и почти четыре с востока на запад. Я потратила весь день, на поиски, продвигаясь по необъятному пшеничному полю, но ничего не находила, кроме нескольких зданий выглядевших со стороны, как настоящие административные или лабораторные корпуса, но пустые внутри. Я каждый раз упиралась в конце очередного маршрута в сетчатый забор с имитацией ржавчины и окислов метала. Постояв немного, разворачивалась и начинала свои поиски снова. Иногда давала себе минутный отдых, прячась внутри пустых построек от жары. Там я стояла среди пустых комнат, думая о том, что же делать дальше. Меня не покидало двойственное впечатление, что эти комнаты, кабинеты, огромные павильоны в которых эхом разносились мои шаги — либо никогда не использовались, либо их давно покинули, забрав подчистую все предметы обихода. И кто-то, именно эти неведомые люди вымели и отмыли до блеска стены и полы, уничтожив все следы своего пребывания здесь.

Ближе к закату, я окончательно выбилась из сил от безрезультативного хождения по пшеничному полю, больше всего пострадали ноги. Стебли пшеницы нещадно били и секли их во время моего передвижения. Они потеряли чувствительность от ноющей боли и настойчиво «просили» отдыха. В одном из зданий я поднялась на второй этаж, чтобы немного отдохнуть, оглядеться. Села в тени, в проеме между двух окон. Я прислонилась к прохладной стене, вытянув уставшие ноги. Поочередно зацепляя носком один кроссовок за другой, сняла их и легонько оттолкнула их от себя босыми ногами. Очень хотелось, есть, но больше всего хотелось пить. Горло настолько сильно пересохло, что казалось моя гортань, наполнена кусками картона.

В минуты грустных размышлений моим отвлекающим и умиротворяющим предметом был куб. Вот и сейчас я достала из кармана смешной кубик, бывший со мной еще с рождения — розовое сердечко на плоскостях, ребристые выступы на гранях. Странный предмет, но он являл собой единственную нить, связывающую меня с моим прошлым.

Что он значит?

Когда я увижу тетю Глэдос, я обязательно спрошу ее о нем. Я не сомневалась — она должна знать все и даст ответы на все мои вопросы.

Я убрала его обратно в карман и прислонилась затылком к прохладной стене. Глаза закрывались от усталости. Усталость брала свое, ломая мое слабое сопротивление, она закрывала мои глаза, медленно погружая меня в дремоту.

Но неожиданный шорох прервал мою борьбу с усталостью.

Звук доносился снаружи, тихий едва различимый. Я открыла глаза, выпрямилась. Так и есть, мне совсем не послышалось. Легкие, постукивающие шаги, за стеной и тихое дыхание похожее на сопение. Мне стоило больших усилий сдержать себя и не вскочить. Хотя усталость и «одеревеневшие» мышцы вряд ли позволили бы мне это сделать. Я осторожно приподняла голову над подоконником и замерла от удивления и восхищения.

В нескольких метрах от меня стоял великолепный олень.

«И поэтому его называют Великим Князем леса», — пронеслось у меня в голове.

Я никогда не видела живых оленей, только мультяшный персонаж из полнометражного диснеевского мультика. Но именно таким он мне, и представлялся — олицетворение красоты, грации, величия, мудрости. Статный, изящный олень высокого роста, крепкий мускулистый, гармоничного телосложения. Гладкая, сияющая на солнце шерсть тёмно-коричневого цвета, как мантия сеньора благородного происхождения, подрагивала от сокращения сильных мышц. Огромные ветвистые рога, драгоценной короной венчали его голову. Он стоял рядом с хозяйственной постройкой — небольшим сараем, покрытым листами гофрированного железа. Я проходила сегодня мимо него не единожды, не придавая никакого значения. Олень стоял рядом с ним и смотрел прямо мне в глаза. Я не могу дать точного определение тех критериев, что соответствуют осмысленному взгляду животного, но мне в тот момент казалось, что я смотрю в глаза существа имеющего разум подобный человеческому.

Я не спеша поднялась во весь рост и тоже смотрела ему в глаз. Он медленно поклонился мне, склонив голову, развернулся и пошел прочь, издавая те самые постукивающие шаги.

«Постой!», — закричала я про себя, — «прошу тебя, Великий Князь, не уходи!»

Я упругой пружиной выпрыгнула из окна второго этажа. Приземлилась, перекатившись кувырком на землю. Но тут же вскочила.

Я стояла посреди пшеничного моря одна.

Олень исчез.

Если бы я его видела, то смогла бы догнать, но он, наверное, оказался быстрее меня и исчез, сделав пару быстрых прыжков, пока я падала и поднималась на ноги.

Впервые в жизни мне захотелось плакать. Мне ничего другого не оставалось, как брести к сараю.

Но то, что я увидела, вызвало удивление сопоставимое с ошеломительным образом оленя.

На двери обитой листом гофрированного железа, зиял небольшой вырез соответствующий размеру куба лежащего в моем кармане. Но главное! Углубление совпадало с формой из его ребристых граней. Мой навык безошибочно и сопоставлять зрительные формы соответствующие предметам подсказал, что если вложить куб в отверстие, то его сложная форма идеально совпадет с замысловатым углублением. Невероятное открытие за целый день бесплодных попыток найти путеводный знак, ведущий меня к родному дому.

Я достала куб и, не раздумывая вложила его в отверстие. Как и ожидалось, он идеально совпал с формой углубления. За дверью раздалось тихое жужжание, последовал щелчок и, казавшаяся ненадежной дверь оббитая железом открылась. За ней скрывалась настоящая «кроличья нора». То, что снаружи казалось обычным сараем, на самом деле оказалось входом в цилиндрическую кабину, остекленную изогнутыми по окружности плоскостями из толстого и прочного на вид стекла. Округлые пол и потолок подсвечивали пространство кабины, скрывая под толстым матовым стеклом источники света. Стальные П-образные поручни поблескивали у стеклянных стен, а на белой панели разделяющей две стеклянные стенки горели несколько маленьких красных точек. Рядом с ними разместился глаз видеокамеры.

На поверхности матового пола красовался рисунок, похожей на ирисовую диафрагму, кольцо из нескольких треугольников. Знак, который я видела уже несколько раз в своей жизни. На полу центрального холла приюта, на лацкане форменной одежды сотрудников приюта в виде железного значка, на машине и вот теперь здесь. Но прежде чем войти в кабину, мне предстояло пройти через занавес образованный тысячами мельчайших голубоватых точек. Они мелькали передо мной прозрачными потоками мельчайших частиц, издавая низкое электрическое гудение и формируя незримую стену.

За спиной раздалось тихое сопение, прервав мой решительный шаг. Обернувшись, я «натолкнулась» на взгляд оленя. Он стоял прямо передо мной и также осознанно смотрел мне в глаза, как это случилось несколько минут назад. Я невольно протянула руку к нему. Олень опустил голову и влажным носом уткнулся в мою ладонь. Потом он мотнул головой и послушно подставил ее мне. Я погладила его по голове и по шее. Наверное, впервые в жизни мне хотелось говорить. Олень вызывал во мне целую гамму переживаний слезы, печаль и желание высказаться. Но я молчала.