Горькие ягодки (СИ) - Вайз Мариэлла. Страница 7
– Абортница… – тихо говорит стоящая рядом с дверью в палату Ольга. Она прислонилась к стенке и равнодушным взглядом провожает каталку с женщиной.
– Почему обязательно абортница? – не понимаю я.
– Потому что в крыло абортниц повезли, – тускло отвечает Ольга.
Мне страшно смотреть на удаляющуюся каталку. Я вдруг представляю, как из этой женщины выдирали живое человеческое существо, пусть ещё и не сформировавшееся, и кидали его… Не знаю, куда кидали. Выбросили… Мне становится жутко. Я опять вспоминаю свой сон.
Что это было? Воплощение моего страха потерять Андрея? Но он и так не имеет ко мне никакого отношения. Меня вдруг посещает сумасшедшее желание позвонить Андрею прямо сейчас и сказать, что я беременна его ребёнком.
Да уж, то-то он посмеётся. Наверное, решит, что я немного чокнулась. Или хочу его разыграть. А как он поступит, если вдруг поверит? Конечно же, отправит на аборт. Может, даст денег. Как ужасно… Или… Если он из тех мужчин, для кого дети даже от нелюбимой женщины не пустой звук, тогда… Тогда он может и отнять у меня ребёнка. Ведь я ему не нужна.
А сама я достойно содержать ребёнка не смогу. Даже если я умудрюсь с ребёнком на руках окончить свой пед, ну сколько я буду получать в нашем подмосковном городке, работая простым учителем? Явно намного меньше, чем зарабатывает Андрей. И он легко это докажет, если что.
От всех этих мыслей моя голова идёт кругом. Что же мне делать? Что делать?
Аборт... Аборт решит мои проблемы все разом…
глава 8
Марианна
«Последствия первого аборта». «Здоровье женщины». «Профилактика бесплодия». «Готовимся к зачатию»… Все стены около ординаторской увешаны стендами, которые подробно объясняют нам, дурам неразумным, что прежде чем отдаться мужчине, не помешает немного, совсем чуть-чуть, подумать головой.
Вот только что делать тем из нас, кому разум временно изменил, они не говорят. Я тупо изучаю последствия первого аборта. Сколько же их. Одно страшнее другого.
– Чё, тебя тоже Юрьевна от аборта отговаривает? – рядом прислонилась к стенке похожая на взъерошенного воробья девчонка. У девчонки очень короткая стрижка, иссиня-чёрные волосы стоят колом под действием немаленького количества лака для волос. – Не обращай внимания, это у них сейчас политика такая. Демографическую ситуацию в стране выправлять, – продолжает девчонка.
Я не очень понимаю, какое отношение я лично могу иметь к демографической ситуации страны.
– Я, кстати, Яна.
– Марианна.
– Чё, тоже не замужем? Да понятно, чё я спрашиваю-то. Пойдём, покурим?
– Пойдём, постою с тобой…
~~~
– Ну и, короче, он мне и говорит, а давай, мол, ты у нас будешь матерью-одиночкой. Прикинь, скотина какая оказалась.
– Ну да, обидно…
– Да не то слово, как обидно…
– Ян, а ты не думала, чтобы, ну, оставить ребёнка?
– Не, ты чё! Куда я с ним? Родителям на шею? Они не потянут. Ни по деньгам, ни по общему состоянию. Не, не, это никак. Батя у меня не просыхает, а маман уже никакая, из больниц не вылазит. И опять же, что, всю жизнь вековухой потом быть? И чтобы меня только для траха использовали, когда кому приспичит? Ну уж нет. Ни за что.
– Ну, ты прям такую картину нарисовала, прямо скажем, безрадостную.
– Ха, это я ещё смягчила. Что думаешь, хоть одну мать-одиночку хоть кто-то когда-то замуж взял? Что-то ни об одном таком расчудесном случае ни разу не слышала. Ты сама подумай, Марианн, они ведь как рассуждают, если уж на ней отец ребёнка не женился, то я-то чё должен чужую кровь растить? Чужие дети кому нужны, не знаешь? Вот то-то же.
И опять же, такой нюанс: если уж отец ребёнка не женился, пренебрёг, значит девчонка что-то типа третьего сорта, которая в принципе только для траха нужна и была. И кому такая нужна будет после кого-то? Кому? Правильно, абсолютно никому и никогда.
Так что я даже не думаю на эту тему. Сделаю аборт и забуду обо всём на хрен. Буду я ещё себе жизнь ломать. Ну уж нет, таких беспросветных дурочек нет. Вот только теперь я хрен кому дам без презика. Да и вообще сто раз подумаю, прежде чем ноги раздвигать.
Уж моему бывшему теперь точно не обломится. Скотина. Ты не представляешь, Марианн, как же я его ненавижу. Я бы его даже убить смогла, отвечаю. Просто сидеть из-за этой твари неохота.
– Слушай, Ян, а почему ты говоришь, что на матерях-одиночках никто никогда не женился? Известный же случай был, с артистами какими-то. Фамилии забыла, но был же случай, был. Он на ней женился, когда она была беременна от другого, который ею как раз-таки и пренебрёг.
– Ой, ну, может, и был один на миллион. Это исключение, которое только подтверждает правило, Марианн. Так что даже думать тут нечего и не о чем. И потом, мы же не в подворотне где-нибудь аборт делать будем, а в медицинском учреждении, в Москве, между прочим, в столице. Так что, не дрейфь, Марианн, не так страшен чёрт, как его малюют. Кстати, ты постарайся к Марине Юрьевне на аборт попасть. У неё, девчонки говорят, рука лёгкая.
– Так, девочки, а вы почему тут в дыму стоите? Да ещё и на сквозняке? Девочки, вы беременные, нельзя так безответственно относиться. Давайте, давайте в отделение, ступайте.
– Да мы уже почти не беременные, тёть Глаш!
– Да типун тебе на язык! Ступайте в отделение, ступайте…
Старенькая нянечка нашего отделения, тёть Глаша, прогоняет нас с Яной с лестничной площадки, где Янка курила одну сигарету за другой. Тёть Глаша смотрит на нас с жалостью, и есть ещё что-то в её взгляде. Ох, она смотрит на нас как на немного умалишённых. Почему?
Очередь у ординаторской наконец рассосалась. К нашему лечащему врачу Марине Юрьевне постоянно народ идёт. Каждой о своей проблеме без лишних ушей поговорить хочется. А кто выписывается, те коробки конфет несут, спасибо говорят.
Марину Юрьевну очень уважают. Все говорят, что врач знающий и руки очень хорошие, после операций у неё все быстро выписываются без всяких осложнений. К ней не боятся на операции идти. Здесь ведь не только аборты делают, а ещё много чего. Случаев полно всяких.
У нас в палате, например, девочка, которая Наташа, так её с внематочной беременностью привезли. Еле успели операцию сделать, говорит. Ужас вообще. А если бы она где-нибудь, да на той же даче была бы? Говорит, тогда точно не успели бы её в ближайшую больницу доставить. У меня прямо мороз по коже от её рассказа.
И да, спайки в трубах, из-за которых бывают внематочные, тоже могут появиться после аборта. Вот попала же я в ситуацию, а. За что? Что я в своей жизни сделала не так?
Марина Юрьевна приветливо смотрит на меня. Мне кажется, что врач должен быть именно таким, излучающим такую весёлую доброту. Марина Юрьевна красивая весёлая женщина, чертами лица она немного напоминает Вивьен Ли, только Марина Юрьевна блондинка с аккуратной короткой стрижкой и лёгким румянцем. Когда она заходит в нам в палату, кажется, что наши унылые будни освещаются солнечным лучиком.
– Ну что, Марианна, у тебя всё благополучно, – улыбается Марина Юрьевна, – ещё пару деньков тебя понаблюдаем и на выписку. С ребёночком всё хорошо, будешь соблюдать все рекомендации и, надеюсь, больше тебе в наше отделение поступать не придётся.
– Марина Юрьевна, я хочу сделать аборт...
глава 9
Марианна
– Но ты хоть понимаешь, девочка, что у тебя не всё радужно с репродуктивной системой, раз уж ты у нас оказалась?
– Почему? – я понимаю, что вопрос глупый, но то, что у меня есть какие-то отклонения, выбивает почву из-под ног и я совсем теряюсь.
– Потому что полностью здоровые женщины к нам не попадают по определению. Но даже у женщин с безупречной репродуктивной системой последствия прерывания беременности непредсказуемы. Что уж говорить о пациентках нашего отделения.
– Но это ведь не сто процентов? Ну, что будут последствия…
– Конечно, не сто процентов. Но тем, кто попал в эти не сто процентов, от этого не легче. Подумай, девочка, подумай. Время у тебя есть.