Утоли моя печали - Алексеев Сергей Трофимович. Страница 11

В обязанности охранника входило вести постоянное наблюдение за этим офицером, впрочем, как и за кейсом. Разумеется, он знал все об этом чемоданчике, был проинструктирован, как, где, по чьему приказу и в присутствии кого хранитель имеет право разворачивать пульт, но не имел представления, как он действует. Однако мигающие индикаторы напугали его более, чем дотошные и строгие инструкции. Охранник подал сигнал тревоги и лишь после этого бросился к Губскому, стараясь забиться клином между ним и пультом. В этот миг у него лопнул аппендицит… Прежде чем набежавшая подмога скрутила хранителя «ядерной кнопки», охранник успел увидеть его совершенно безвинный и потому безумный взгляд…

ГЛАВА ТРЕТЬЯ.

УДАР ВОЗМЕЗДИЯ (1991)

1

Автоматический Центр управления, упоминаемый в секретных документах особой важности под специальными кодами, а чаще просто «Возмездие», в бытность СССР среди посвященных понимался всегда одинаково и определенно УВ, то есть Удар возмездия. Смысл его существования был велик, философичен и, как весь путь человечества за последнюю тысячу лет истории, весьма приземлен, аморален и абсолютно негуманен с точки зрения природного здравого смысла. Заключался он в следующем: если бы Соединенные Штаты Америки первыми нанесли сокрушающий ядерный удар по Советскому Союзу, парализовав тем самым не только волю к сопротивлению, но и все центры управления стратегическими ядерными силами, то в определенный срок без всякого участия человека с территории СССР взлетели бы сотни баллистических ракет с разделяющимися боеголовками и непременно достигли бы целей, тем самым сделав жизнь на Земле невозможной в принципе.

По физиологии это напоминало агонию. Мертвец вонзает кинжал в коварного противника. Эх, жизнь, так не доставайся же никому!

Идея Удара возмездия не являлась чисто советским или русским порождением; она была вненациональная и внегосударственная и, пожалуй, единственная по праву относилась к категории общечеловеческих ценностей. И между тем не отличалась новизной и была древняя как мир, но реализовалась в полном масштабе лишь гениальными умами России к концу двадцатого столетия от Рождества Христова. О ней мечтали и в США, и в других ядерных державах, сбитых в военные блоки; к созданию подобного Автоматического Центра стремились изо всех сил, используя высшие изобретения всех сфер науки и самые современные технологии. Это так соблазнительно – наказать победителя после его победы, это так заманчиво – отомстить смертью после собственной гибели…

Впрочем, сделать это технически удалось обеим супердержавам, можно сказать, в этой гонке они шли ухо в ухо. Иное дело, постоянно требовалось совершенствовать защиту Центров, чтобы не проиграть, понадеявшись на искусственный интеллект, автоматику и неотвратимое возмездие. Противная сторона постоянно стремилась раскрыть секреты любыми путями и, выработав противоядие, тайно заготавливала средство, которым в нужный момент можно блокировать систему УВ. И вот тут гонка приобретала вид бегущих в полной темноте людей по пересеченной местности. Установить в точности механизм приведения в действие ракетных комплексов Удара возмездия никому не удавалось, ни одна разведка не в состоянии была полностью раскрыть систему, хорошо, если находила только некое слабое звено, и потому под давлением страха – не отомстить за свою гибель – раскручивалось бесчисленное множество вариантов защиты собственного УВ и блокирование чужого.

По существу все это относилось к психическому заболеванию, диагноз которого пока еще не был официально установлен и признан медиками, за малым исключением от него страдало все человечество. Было невероятно обидно, не раскусив хитрость соперника, остаться в дураках: мертвые бы потом до скончания веков переворачивались в своих могилах от злости и негодования.

Конечно, если бы такие могилы были.

И если бы была отпущена Господом для такого человечества жизнь после смерти…

Тупиковый путь разума человеческого вел его в одну сторону – к многоступенчатости и полному разделению действий автоматики на операции. Например, после ядерного удара противника несколько дублирующих друг друга электронных систем автоматически поднимают на околоземную орбиту командные спутники, которые в свою очередь отстреливают самостоятельные модули, и уже оттуда, сверху, словно Божья воля, летят сигналы сначала к Центрам управления, до сей поры не подающим признаков жизни, а от них непосредственно к пусковым установкам на земле или в космосе. Сложный этот путь возмездия имел единственный изъян в том, что воля все-таки являлась человеческой, а не Божественной, и потому кодировка сигналов могла быть вычислена и расшифрована на одном из этапов их передачи, после чего система автоматического запуска ракет либо блокировалась», либо устранялась, допустим, с помощью компьютерных вирусов, радиопомех, магнитных бурь и искривлений пространства после ядерного удара. В этом случае на каком-то этапе следовало упростить схему до полной алогичности, то есть в электронные мозги вставить человеческий фактор, причем оригинальный и неповторимый, как отпечаток пальца.

В СССР надежно решили эту задачу незадолго до крушения империи. Поистине гениальные советские ученые – нет, мыслители! – застраховали и обезопасили Центр управления на многие лета. И как только переиграли вероятного противника, как только раскрыли и взяли под постоянный контроль его систему УВ, так в стране началась перестройка.

А начиналось все с того момента, когда в специальной лаборатории при Центре появился морской офицер и бывший хранитель «ядерного чемоданчика» Губский, получивший здесь кодовое имя Слухач. Его поместили в жилой бокс, по размерам и обстановке напоминающий кубрик на подлодке, и выставили индивидуальную охрану, хотя он не делал попыток побега, вел себя тихо, ничего не просил, не требовал, не делал заявлений, при этом будучи признанным медицинской комиссией невменяемым. В Центре опасались его только по одной причине – не верили в заключение комиссии и, напротив, были убеждены в полной вменяемости Слухача, как, впрочем, и в том, что он имеет Небесного Покровителя.

Хотя была еще причина: за то, что Губский прошел все проверки и попал на должность офицера спецсвязи, слетело множество голов во многих подразделениях спецслужб, министерствах и комитетах. Тогда еще была полная видимость государства, высокие чины боялись торговать секретами, и информация подобного рода не вылетела за пределы кремлевских стен.

В психушке Губского мучили недолго, замысел надежной системы УВ бродил в умах, и представители Центра часто наведывались в это печальное заведение в поисках оригинально мыслящих людей. Кроме ежедневных допросов были две-три специальные медицинские процедуры, расслабляющие волю, и то пока нежные, щадящие. Занимался им следователь спецпрокуратуры Сергей Бурцев, человек, несмотря на молодость, рассудительный и уравновешенный, однако невероятно въедливый, когда дело касалось тонких и необязательных деталей. Прежде всего следователя интересовал вопрос – каким образом Губскому стали известны шифры, коды и пароли спецсвязи, узнать которые он не мог ни при каких обстоятельствах? Разве что Генсек выболтал, что совершенно исключалось. Но Губский их знал, и этот потрясающий факт нельзя было списать на сумасшествие.

После того как бывшему подводнику расслабили волю, он сначала поведал о жене Генсека, пытаясь таким способом отвести внимание от союза с Небесной Покровительницей. Бурцев вроде бы поверил в это откровение, но после тщательной проверки оказалось, что у первой леди государства есть железное алиби: в это время она находилась в зарубежной поездке. Правда, собиралась и уезжала в одно государство, но оказалась во втором, что, впрочем, к делу не относилось. Следователь не пытал и не жег железом, а тихой сапой сначала выудил информацию, напичкав палату Губского аппаратурой, затем добился признаний, услышав историю от начала, когда ему впервые послышался голос, и до конца.