Уникум. Книга трех - Билик Дмитрий. Страница 7

Олег, к моему удовольствию, почти все время где-то пропадал. Оказалось, что один из закрытых сараев – нечто вроде гаража. Димоновский дядя уезжал по ночам, отчего я не видел его транспорта, только слышал легкое тарахтение.

Единственным, кому пребывание на лоне природы давалось тяжело, оказался отчим. Во-первых, так получилось, что я вырвал дядю Колю из его привычной жизни. И пусть он позвонил на работу, сказал, что заболел, но мы оба понимали – так долго продолжаться не может. Отчим должен вернуться к себе, а я – остаться с магами. Только дядя Коля категорически отвергал это предложение, говоря, что никуда меня не отпустит.

Масла в огонь подливала мертвая мама Димона. Надо признаться, что я действительно довольно скоро привык к странному тандему, а вот отчим каждый раз делал такое лицо, будто это он сейчас мертвяком станет. Все-таки адаптация к миру магии давалась ему тяжело. В его понимании все было проще: если кто-то нарушил закон, тебе надо обратиться в соответствующие органы. И пусть уже они разбираются, что там надо делать.

Не помог даже разговор с Олегом. Состоялся он при забавных обстоятельствах, на третий день нашего пребывания. Как раз после завтрака, на котором, слава всем богам, уже не появлялись родители Димона. Все объяснялось просто – дядя наигрался. В этот день Олег сам попросил меня и отчима пройти к нему в кабинет после трапезы. Димон тоже присоединился.

– Итак, как я понимаю, вы используете дом моего племянника в качестве убежища.

– С этим могут быть какие-то проблемы? – спросил я, посматривая на Димона.

– Могут ли быть проблемы у захудалого дворянского рода, который попытается противостоять высокородным? – Олег сделал вид, что задумался.

Выглядел он сегодня еще хуже обычного. Как-то я привык, что у Байкова-среднего (старшим был отец Димона) на голове творческий беспорядок. Все объяснялось тем, что Олег ложился черт пойми во сколько и вставал так же, поэтому зачастую времени привести себя в божеский вид у него не было. С этой точки зрения, каждый из нас немножечко Олег. Но сегодня его лицо было без пятнышка присущего ему румянца, а под глазами залегли глубокие синяки.

– Если серьезно, – продолжил он, – то за эти дни я навел справки. И, скажем так, высокородные действительно интересуются твоей скромной особой.

– Что это значит?

– На тебя объявлена охота. Не бойся, загонять в лес и стрелять из всех ружей не будут. Наверное. Но почему все великородные вдруг решили попытаться затащить тебя к себе именно сейчас – вопрос любопытный.

– Он уникум, – ответил вместо меня Байков. – Довольно перспективный, в конце года его вызвали во все три Башни. И то, с какой быстротой он овладевает силой…

– Прошу простить моего племянника, – перебил Димона Олег, – он всегда пытается смотреть вдаль, когда все происходит у него под носом.

Я сжал кулаки. Хотелось ответить что-нибудь хлесткое, обидное. Вот только на ум ничего не приходило. Но видеть то и дело краснеющего Байкова мне уже порядком надоело.

– Ты хочешь сказать, что не понимаешь, почему это происходит именно сейчас? – вмешался дядя Коля.

Отчим тоже недолюбливал Олега. Но от открытой конфронтации последнего спасал простой факт: мы вроде как были у него в гостях.

– Мне кажется, это самый быстро схватывающий осознающий, которого я видел на своей памяти, – просиял Байков-средний.

– А что не так? – спросил я.

– Непонятна поспешность действий, – спокойно объяснил Олег. – Что мешает подождать год до третьего курса? Как правило, именно к практикуму за безродными школьниками начинается настоящая охота. За год многое может измениться. Вдруг ты попросту исчерпаешься или сила сама отвернется от тебя? Логично?

Я пожал плечами. Откуда мне знать, что в голове у этих высокородных? Я знал лишь, что Терлецкие, от мала до велика, – гады. Проверено опытным путем. Думаю, и Куракины недалеко от них ушли.

– Что-то в тебе есть, – Олег глядел на меня пристально, словно рассматривая под микроскопом, – что-то кроме объема проснувшейся силы. Вопрос – что? Если бы ты не был уникумом, я бы сказал… Да нет, это полный бред.

Его размышления прервал грохот за окном, будто приближалась настоящая гроза. Я выглянул наружу и увидел мага, въехавшего во владения Байкова на мотоцикле. Только на каком-то старом, странного салатового цвета.

– Сорок девятый «ИЖ», – изумленно покачал головой дядя Коля.

Я же смотрел на мага с большой наплечной сумкой. Волшебник, но уж очень слабенький. Силы в нем немного, да и она вся разорванная, расслоенная. Будто он не получил даже минимальный ранг. Я вдруг уставился во все глаза, потому что знал этого мальчишку.

– Димон, смотри, это Дементьев.

– Дементьев? Который с нами учился, что ли?

– Ага. И который на послушника не сдал.

Больше всего мне хотелось выскочить наружу, поговорить с бывшим одноклассником. Как он сам? Есть ли жизнь после школы? Это при том, что во время учебы мы с ним вообще не общались.

Однако Дементьев отдал Поликарпычу конверт, завел мотоцикл и бодро рванул с места. Только поехал он не по дороге, а прямиком через поле, к лесу.

– Вот и ответ на твое письмо пришел, – сказал Олег, подойдя к нам. – Могу поспорить, старая карга Карловна дает добро на прибытие в школу раньше срока.

Олег опять оказался прав. Эта черта характера в нем тоже откровенно бесила. Люди, которые не ошибаются, вызывают у окружающих раздражение. А иногда зависть. И еще, когда он назвал Елизавету Карловну каргой, мне снова захотелось дать ему промеж глаз.

В общем, завуч разрешала явиться нам раньше срока, только прибыть мы должны были самостоятельно. Я напрягся, а Димон лишь вопросительно посмотрел на дядю. Тот махнул рукой и сказал, что мы поедем завтра рано утром.

– Далеко ехать? Я могу отвезти, – подал голос отчим.

– Больше тысячи верст. Без обид, но ваш агрегат может и не выдержать. Да и доберемся мы намного быстрее.

Дядя Коля замолчал, но по всему его виду было понятно, что он категорически против подобной идеи.

– Я бы этому хлыщу не то чтобы детей везти – грязь из пупка выковыривать не доверил, – сказал он мне позже.

– Не переживай, все будет нормально. Во-первых, это родной дядя Димона, пусть и мудак редкостный. Он пообещал, что довезет нас в целости. Во-вторых, мы не дети. В-третьих, со мной Потапыч будет.

– Вообще, нельзя взрослых мудаками называть, – пробурчал отчим, – но это не тот случай. Просто на душе неспокойно.

– Мы как доедем, я тебе позвоню обязательно.

На следующее утро меня разбудило знакомое громкое тарахтение. Будто с небес спустились все древнегреческие боги, к колесницам которых были привязаны консервные банки. Наспех одевшись, я выскочил во двор и увидел самое странное средство передвижения, которое вообще можно было вообразить. Больше всего это походило на застрявшую в эволюционном развитии тарантайку, которая уже не была повозкой, но еще не стала машиной. Так, четыре колеса, руль, рычаги, как у трактора. Пара рядов сидений. Позади можно уместиться вдвоем, а вот у водителя кресло одно. И все. Нет, реально, вообще все. У этого кабриолета даже ветрового стекла не было. Но, судя по огромным очкам Олега, оно конструкторами и не предусматривалось.

– Собирайтесь, – крикнул он. – Дима сейчас с отцом попрощается и выйдет. Поликарпыч завтрак с собой собрал.

– А как он прощается с отцом? – удивился я, пропустив реплику про еду.

– Стоит и надеется, что тот придет в себя, – сплюнул благородный. – Каждый раз одно и то же.

Дядя Коля уже прогревал «четырку», рассматривая агрегат Байковых с подозрительным видом. Я его понимал. Тысяча верст, говорите? Вот на этом? Все-таки мне думалось, что у нашей машины шансов больше.

Но тут в дело вмешалась последовательная цепочка «умолчания». Байков не сказал ни слова, делая вид, что все нормально. Я подыграл ему. Вот и дядя Коля начал считать, что все идет по плану. По странному, больному на голову, но самому обычному магическому плану.