Ад и Рай Евы (СИ) - "Госпожа Энн". Страница 23

— Чёрт, чёрт, чёрт! — почему-то тогда это было моё любимое ругательство, хотя обычно я использую совершенно другие выражения. — Подожди меня секундочку.

Хоть Макс и перевёз часть моих вещей в апартаменты Яна, но кое-что здесь-таки завалялось. Например, совершенно домашняя белая футболка — огромная и растянутая, и короткие тонкие шорты, больше похожие на мужские трусы. Я быстро переоделась, с особой осторожностью упаковала в клатч украшения и вынесла их Яну.

— Держи, отдашь Максу, а то я точно их где-то потеряю, и потом мне жизни не хватит за них расплатиться.

— Тебе идёт! — Ян так смеялся, что даже поперхнулся дымом.

— Платье и туфли тоже забери. Я в них всё равно днём не смогу ходить. Да хватит тебе смеяться!

Я прекрасно понимала, как наклеенные ресницы и укладка сочетаются с хлопковой футболкой (которая очень некстати топорщилась в области груди), но мне тогда было не до этого.

— Если что-то изменится — я позвоню.

Ничего не изменилось. Кристина горела, изредка стонала и требовала то открыть все окна, то укрыть её одеялом. Я обтирала её уксусной водой и старалась успокоить. Ей что-то мерещилось, изредка она вздрагивала, вскрикивала, но потом снова проваливалась в тяжёлый короткий сон.

Я чувствовала свою вину во всём этом, хоть и не могла чётко сформулировать, почему. В ту ночь я спасла её от убийства или самоубийства, но что будет дальше? Не смогу же я всё время находиться рядом. Я даже маме теперь звоню всего на несколько минут, только чтобы сказать, что я жива и очень занята. Но что я скажу дяде и тёте, когда они вернутся и застанут свою любимую дочь в таком состоянии? Хоть бы всё снова стало хорошо…

Макс потом говорил, что меня нашли уже около обеда. Никто не отвечал на звонки, и ему пришлось приехать в квартиру. Мы с Кристиной лежали на одном узком диване, я обнимала её руками и ногами, и непонятно было, кто за кого держался. Потому что Кристина, хоть и спала, но тоже держала меня, чтобы я не упала на пол, а я же прижимала её к себе, как мать своё больное дитя.

Всё, что будет описано ниже, я собирала долго и по частям. В основном, со слов Макса, потому что сама сохранила только мутные, болезненные, урывочные воспоминания.

Кристина всё ещё температурила, но уже не бредила. Макс вызвал ей скорую и одновременно позвонил Яну, потому что проблема усложнилась — теперь плохо было мне. Когда он попытался меня разбудить, я тревожно вскрикнула и ещё сильнее вцепилась в сестру.

— Нет-нет. Не надо. Ещё рано, — пробормотала я, отворачиваясь от дневного света и зарываясь лицом в тёмные густые волосы сестры.

— Рано? О чём ты, Ева? Уже обед. Ян тебя потерял и…

Он не договорил, потому что взял меня за руку и всё понял — рука была бледной, ледяной и безжизненной. Ему пришлось действовать решительно. Пока скорая ехала к Кристине, он, не слушая мои слабые писки протеста, смог оторвать меня от сестры и на руках вынести к машине. А когда врачи забрали Крис в больницу, то я уже почти пришла в себя, по крайней мере, ему так показалось, потому что сидела ровно и с открытыми глазами.

— Всё будет хорошо. Её уже забрали в больницу, но ничего страшного. Скорее всего, воспаление лёгких.

— Макс…

Как он потом объяснил, именно по моему тону и понял, что всё хуже, чем ему казалось. Что-то подобное он уже слышал в первый день перед клубом, когда я боялась идти к Яну и просила о помощи. Но сейчас мольба была настолько животной и глубокой, будто эти звуки были единственной ниточкой, держащей меня на краю безумия или смерти.

— Я здесь, я здесь. Я с тобой. Сейчас мы очень-очень быстро доедем к дому, и ты ляжешь спать.

Я не слышала, что именно он говорил, но звук его голоса меня немного успокаивал. На всякий случай, он перенёс меня с заднего сидения на переднее, чтобы держать за руку.

— Тебе больно? Скажи мне хоть что-то!

— Холодно, — всё тот же тон, и глаза, распахнутые в безумном ужасе.

Много позже Макс рассказал мне, что думал, я умру прямо там, не доехав до квартиры. И ещё он так спешил, что даже не сказал сначала ничего Яну. Как и я, он винил во всём его.

Вёл машину он одной рукой, потому что в другую я вцепилась так крепко, что шрамы от ногтей остались навсегда. И тогда он стал ощущать то, что происходило со мной. В общем, я до сих пор поражаюсь, как мы смогли добраться живыми.

Через какое-то время я всё же очнулась в своей комнате.

— Макс, — снова жалобно протянула я, испугавшись, что его нет — так совсем маленькие дети зовут маму, когда им страшно.

Но это был не страх. Я была агонизирующим животным: боль пронизывала все мышцы, меня кидало то в жар, то в холод, в голове гудело, а кишечник разрезало спазмами.

— Макс! — уже настойчивее позвала я.

Из ванной комнаты послышался звук слива воды, и вышел Макс. Бледный до синевы. Как оказалось потом, боли были у меня, а рвало его, причём рвало чем-то чёрным и невыносимо горьким.

— Мне страшно! Побудь со мной! — в моих воспалённых глазах появились слёзы.

— Я и так с тобой. Ты здесь уже пять часов, и я не отхожу от тебя. Я рядом, — он держал мою руку, и я чувствовала жизнь, которой он был наполнен.

— Нет. Мало, — я попыталась облизнуть пересохшие губы, но язык тоже был сухим как от похмелья. — Этого мало.

Как и я, Макс не догадывался, он сразу знал, что требовалось делать. Как я обнимала и согревала Крис, отдавая ей свою жизнь, так должен был сделать и он.

— Тебе может быть ещё хуже. Я — не хороший человек, — попытался объяснить он, но я упрямо просила, повторяла его имя, как мантру, постепенно впадая в забытьё.

Потом я помнила тепло его тела, и его дыхание на своей шее, и руки на животе и на груди. И пульс его сердца, сливающийся с моим. Он, как и я, был в лёгкой футболке и шортах, так что между нашими телами оставалась лишь тонкая прослойка хлопка.

Что-то разлетелось на мелкие кусочки — мне даже показалось, что это моё сознание не выдержало и разбилось со стеклянным звоном. Этот звук выдернул меня из сна, сердце бешено заколотилось, и я поняла, что больше не усну. Да и не смогла бы, потому что то, что творилось в комнате, напугало меня до слез.

Огромное зеркало шкафа-купе осыпалось мельчайшими осколками. Возле него стоял разъярённый Ян, и по его кулаку стекала кровь. Он был так зол, что алые волны доходили ко мне и вызывали тошноту.

— Я тебе говорил, никогда не прикасаться к ней?!

Ян наступал, осколки крошились под его роскошными туфлями, но я, проследив за его взглядом, закричала. Потому что возле окна полусидел Макс, по губам которого тоже текла кровь.

— НЕТ! Не надо!

Я кричала и плакала одновременно, но это только ухудшило ситуацию. Энергия Яна стала обжигающей, как жидкий металл.

— Не надо, Господин, не здесь. Вы её пугаете!

Я тогда впервые услышала, что Макс так обратился к Яну. Но и это не помогло. Он подошёл к Максу, даже не пытавшемуся сопротивляться или защищаться, схватил его за футболку и поднял на ноги. Ян вдруг показался мне огромным и невероятно сильным. Так оно и было — Макс не только стоял на ногах, но уже начал подниматься на носочки, ещё чуть-чуть — и Ян просто его повесит.

— Вспомни, кем ты был до встречи со мной? Вспомни свою никчёмную жизнь! И так ты за это отплатил?

Позже Макс объяснил, что Ян, потерявший нас всех, приехал в квартиру и застал картину, которая его так взбесила: мы с Максом, обнявшись, мирно спали. Причём, слишком тесно обнявшись.

Знаете, говорят, что когда человек очень замёрз и требует срочной помощи, то его согревают голым телом. Да, вот так, два обнажённых человека в обнимку, иначе — смерть. Макс тоже спасал меня от смерти, отдавая мне свою энергию и забирая всю ту боль, которой я напиталась от Кристины и от самого Яна.

— Господин, я… Я бы никогда…

Футболка начала рваться, и Ян перехватил Макса другой рукой уже за горло.