Стефан в гостях у ведьмы (СИ) - Луковская Татьяна. Страница 48

— Это хорошо, — успокоился Стефан.

— Лишь бы до отца не дошло, как на самом деле все было, — подтолкнул брата в бок Юрась.

— Да так и было, — прищурил правый глаз Стефан.

— А то я тебя не знаю. Повезло, что нежная фиалочка господарькой оказалась, а то бы сильно мудрым пред королем предстать пришлось бы. Сначала срываем цветочек, а потом думаем, так? — легкий поучительный тон все же прорывался у старшего брата, видать, младшему это терпеть до седых волос.

Стефан издали видел Маричку, как она порхала от кухонь к погребам, затем на двор и так по кругу, давая указания, что-то высчитывая, подгоняя челядь. В сторону братьев она лишь украдкой кидала быстрые взгляды. Вообще любимая жена вела себя как-то странно — не кинулась радостно Стефану на шею по возвращению, а лишь как-то воровато чмокнула его в щеку и убежала суетиться. С чего бы это? Ложка дегтя в бочке меда одержанной победы. Вон рядом опять крутится услужливый Баньков, готовый вместо слуг исполнить все поручения господарыни. Сидел бы на приисках, кто его принес? Хотя воины в один голос твердят, что сражался он храбро и обороной управлял умело, далеко пойдет. «Пристрою этого красавчика в свиту к Юрасю», — для себя ревниво решил Стефан.

— Ладная у тебя женка, — проследил за его расстроенным взглядом брат.

— Ладная и моя, — огрызнулся Стефан, как молодой волчонок. — Сразу там себе запомни.

— Стеша, ты чего? — изумленно уставился на него Юрась.

— Да лучше сразу предупредить, — нахмурился Стефан.

— Больно нужна мне твоя жена, — обиделся брат, — у меня, между прочим, теперь и своя есть.

— Как это? — не понял Стефан.

— Женился, как по другому-то?

— И на свадьбу не позвал, — обиделся Стефан.

— А ты меня на свою позвал? — ничуть не смутившись, отбился Юрась. — То-то же. Война, не до свадебных пиров, повенчали по-быстрому, да и все. Меньшая дочь Давыда Ладского, хорошенькая, но пугливая, — сладко улыбнулся Юрась, — только приручать стал, а тут тебя выручать надо.

— И сам бы справился, — поджал губы Стефан, понимая, что из-за своих ошибок испортил брату медовый месяц. — А правда с альтами перемирие?

— Правда, прижали мы их, они и запросили. Отец согласился, а может и зря, добивать надо было.

Оба замолчали, думая о своем.

— А как у тебя получилось за одну ночь болотников прикормить, что б вот так, с руки ели, словно котята? Они ж людей в клочья рвут. Знаешь, сегодня не самая приятная битва была, — Юрась стряхнул воображаемые пылинки с пышного чуба.

Братья устало посмотрели друг другу в глаза.

— Да кабы я сам знал, — пожал плечами Стефан, — сидит внутри какая-то уверенность, что они меня не тронут, а откуда взялась не пойму.

— Говорят, пан Ковальский может любого зверя одним взглядом прогнать, да то болтают, верно? Может крестный твой чего тебе там шепнул?

— Ничего он мне не шептал, — тяжело вздохнул Стефан, — а мог бы, насколько проще все было бы. Сказал лишь — стань другим, чтобы запутать врага, пока тот будет твою головоломку разгадывать, освоишься, определишь — кто друг, а кто враг. И это, знаешь ли, самое трудное было. Иногда такие вредные людишки, вроде тестя моего, пана Липника, или проныры Невесского, самыми верными оказываются. И вообще, страшно никому не доверять, с каждой минутой ждать удара в спину, это пострашнее болотников.

— Ну, держись братец, — положил ему руку на плечо Юрась, — поэтому тебя отец сюда и послал, что больше никто и не справился бы.

— Да ладно, — криво усмехнулся Стефан, — он послал меня, потому что больше некого было. Но я не в обиде. Мне здесь нравится. Мать-то с отцом как, ладят?

— Да у них все по-старому, день ладят, день бранятся. Кто за ними успеет? — не очень обнадежил Стефана Юрась.

По матери Стефан тосковал, никому про то не рассказывая, даже жене. Пару раз она ему снилась — молодая красивая, веселая.

— Ты передай матушке, что у меня все хорошо, ну чтобы отца не сильно бранила. А главное, убеди, что здесь все тихо да мирно.

Юрась махнул в знак согласия.

— Милости просим отобедать, — это к ним лебедушкой подплыла Маричка, и опять как-то странно посмотрела на Стефана, словно давно не видела и теперь пыталась вспомнить знакомые черты. И какая-то робость появилась во взгляде, откуда, после стольких страстных ночей?

Надо бы поговорить, выяснить все, но правила радушных хозяев требовали быть на людях.

Воины жадно накинулись на еду, пришедший на помощь отряд так спешил, что не всегда успевал как следует подкрепиться, ели в сухомятку и на бегу. Как же теперь приятно было пододвинуть к себе миску наваристых щей, куда добрые хозяева щедро накидали не только овощей, но и не пожалели мяса. Ложки звенели, опускаясь и поднимаясь почти в такт друг другу. Такая приятная музыка сытости.

Маричка сидела по левую руку от мужа, Юрась — по правую. Наконец-то Стефан занимал свое место по праву. Он снисходительно выслушивал здравицы и делился с братом планами по обустройству края. Вот теперь Стефан уже открыто говорил про рудники, не было внутренней скованности и опасений.

В отдалении скромно сидел Генусь, как всегда незаметный и невзрачный. Стефан поднялся с кубком в руках.

— Хочу пожелать здравия моему другу, пану Невесскому, — громко выразил господарь свою благодарность и заметил, как довольно распушились усы у проныры.

Еще оставались вопросы, которые Стефан хотел задать королевской ищейке, так умело бежавшей по его следу. Придавив ревность и позволив Юрасю и Банькову наперебой жужжать в уши жены последние новости из столицы и с рудников, Стефан прошел вдоль рядов и подсел к Невесскому.

— Спасибо, господарь, что не держите зла на меня, — искренне поблагодарил его Невесский, — не каждый понимает, что долг службы обязывает.

— Скажи, Генусь, как ты понял, что я настоящий Каменецкий, а Вепрь обманщик? Ведь кроме тебя никто ничего не заподозрил, да и я сам, даже вчера, рассматривая труп Игнаца, до последнего боялся опознать в нем Юрася, — такое признание Стефан мог сделать только преданному другу, кажется он начинал понимать и различать людей.

— Я с самого начала очень сомневался, ведь вы, господарь, так не похожи были на то описание, которое мне дали, ни по внешности, ни по характеру, — охотно начал рассказывать чуть захмелевший Невесский. — Поднять шум и опрометью кинуться к королю мне не давала только одна вещь — вас послал Ковальский, а старик Ковальский очень предан Каменецким. Ну, не мог он действовать во вред королю! Тогда я решил присмотреться к вам повнимательней. Возможно, вы не королевич, но выполняете его поручение, смысл которого мне пока не ясен. Эту головоломку я очень хотел разгадать. Кого-то, господарь, вы мне очень напоминали — замашками, интонацией, удалью. Словно я уже вас видел, но с другим лицом. Странное, признаюсь вам, ощущение. И только на венчании, когда вы твердым голосом заявили, что вы Каменецкий, я понял на кого вы похожи… На короля! Стешка Рубака — это же Богумил, когда не во дворце, а в войсках, где нет опутывающего этикета. Вот он такой. Вы, все три сына, на него похожи, не внешне, внешность вам досталась от матерей, но внутренней сутью, а тот, что явился под личиной королевича Георгия не был на вас похож. Он был циничен и отстранен, между ним и людьми словно стояла стена и он ее бережно охранял, не допуская ближе. Я, наверное, путанно объясняю?

— Да нет, все понятно, — задумчиво проговорил Стефан, он сам и не подозревал, что копирует отца, ему просто хотелось быть отчаянным смельчаком и задирой, придушить в себе природную робость.

И все же это личина, до конца таким как отец ему не стать. А надо ли? Не проще ли каждому быть самим собой. Похлопав Невесского по плечу, Стефан задумчиво побрел на свое место. Близился вечер. Завтра их ждет въезд в Яворонку, новые пиры и речи, а затем наполненная трудами размеренная жизнь, и если честно, то уже и хотелось этой умиротворяющей тишины.

Стефан откланялся гостям, взял жену за руку, чтобы проводить в свои покои. Она вздрогнула, было видно, что в ней боролось желание выдернуть руку из горячей ладони мужа, но усилием воли она сдержала этот порыв. Ох, не нравилось это все Стефану. Что вообще между ними происходит?