Магия вето (СИ) - Изотов Александр. Страница 16

— Твою луну налево. Чему вас только учат в этой академии?

Я снова пожал плечами, чем сподвиг белобрысого Сивого на одобрительный кивок. Тому явно нравилось, что я не выпендриваюсь. Видимо, маги обычно себя по-другому ведут.

— Мяч, а меня помнишь? Когда я под Красной луной бе́лками стрелял… — он показал сержанту патрон белым задком.

Усатый хохотнул, но потом покачал головой:

— Всё равно я считаю, на хрен эти лунные нам не сдались, — он тронул маленькую стойку на столе, — У нас и своя магия есть.

Стойка представляла из себя странную конструкцию — несколько колец друг в друге с нанизанными на них маленькими кристаллами разных цветов. Кольца медленно вращались, словно в подножии стойки была спрятана батарейка.

Что-то мне подсказывало, что мутные блёклые камешки на кольцах и в моих старых часах — одни и те же.

Я снова посмотрел на патроны, которые покручивал в руках белобрысый. Разные цвета… Не стрелять белым патроном под Красной луной? Я запомню.

Здесь есть тонкости, в которых надо разбираться.

Вздохнув, я снова направил взор внутрь тела. Да, в этом месте явно энергии больше, чем в той же академии. Либо тут псионика бурлила прямо по земле, либо я стал лучше чувствовать.

Но что за блок стоит на моей нижней чакре?

Я пробовал подступиться к нему со всех сторон, но не мог никак зацепиться. Василий, кстати, высказал эмоциональное удивление насчёт этого… Неужели он не знал, почему он пустой?

Для меня всё было логично: кто-то закрыл ему доступ к магии.

Ведь все люди вокруг… Ну, почти все. Каштан, пеликан, Гром, которых распределили в другие отделения… Они все маги, потому что владеют чакрами. Пусть даже в этом мире всё перевёрнуто с ног на голову, и настоящая сила идёт из нижних чакр.

Да что там говорить. Я честно понимал, что возможности наших псиоников очень скромные в сравнении с местными фокусниками. О материализации магии в моём мире никто даже и не мечтал, это оставалось фантастикой.

Блок у Василия… кхм… то есть, у меня явно был поставлен чужой рукой. Я немного в этом понимал, ведь по долгу службы псионикам приходилось изучать древние материалы о колдовстве.

По сути, сильный псионик мог слабому нарушить потоки. Как это в древности называлось-то? Порча, сглаз?

Но со временем потоки всё равно восстанавливались, если применять правильные техники.

А тут просто как будто кирпичом мне трубу заткнули, запихнули блок намертво в нижнюю чакру. Какую технику можно применить против кирпича?!

— Чего-то волнуется флюгер, — произнёс белобрысый.

Я открыл глаза. Кольца на стойке мотались быстрее, чем полминуты назад.

Хомяк и белобрысый задрали головы.

— Начнётся сейчас, — недовольно проворчал сержант, поднимая из-под стола свою винтовку.

Я тоже поднял взгляд.

Солнце давно было где-то над горизонтом, скрывшись за краем окопа. Хоть небо и стало чуть темнее, но Пробоина всё равно зияла на нём чёрной дырой, наполненной звёздами.

Белая луна уже краем заползла на неё…

Да твою же псину, я не понимаю этого! Край луны чётко выделялся на фоне черноты, уже закрывая даже пару звёздочек в Пробоине.

Получается, дыра ЗА луной? Значит, это больше четырёх сотен тысяч километров…

Хотя погоди, Тим. Ты же на другой планете, где луна не одна, и ты не знаешь, на каком они расстоянии.

Интересно другое… Почему, жжёный пёс, лучи в атмосфере не гасят эту дыру? Почему она так ясно видится, ещё и вместе со звёздами?

— Эй, недолунки, просыпаемся! — заорал командир, — Давай, давай!

Храп прекратился, из переднего окопа донеслось недовольное ворчание.

— Если вас, недоноски, вывертыши не сожрут, я догрызу, сволочи, — ругался усатый.

Белобрысый встал, рассовывая патроны по разным карманам. Подмигнул мне.

— Тут, главное, не упустить момент, когда луна провалится.

— Провалится? — я снова поднял взгляд наверх.

Будь Пробоина меньше, это бы напоминало затмение. Вот только тут белый диск наплывал на чёрную кляксу большего размера.

— Ну, уйдёт туда, — белобрысый махнул на небо, — Где она там летает, а хрен её знает.

Уйдёт?!

Твою псину, то есть как уйдёт?

Белый диск луны уже большей частью переваливался за край Пробоины, закрывая в ней часть звёзд.

При этом другая часть диска была на фоне обычного голубого неба. Ну, чуть-чуть окрашенного в розовый из-за скорого заката.

Моя логика грозилась порушиться, но я сразу взял себя в руки. Теперь понятно, чего тут все ждут.

— То есть, сейчас с вертуном что-то будет? — спросил я, показывая в сторону бетонной полусферы.

Белобрысый оглянулся на передний окоп, где буянил усатый, распинывая солдат.

— Хорошо, что Мяч тебя не слышал, — хохотнул он, — Ты вообще, откуда такой будешь? Вроде как по лицу наш, отсюда.

Я усмехнулся. Если б я ещё знал, как называется это ваше «отсюда».

Чуть дрогнула земля, стойка на столе подскочила и завертелась ещё сильнее. Белобрысый чертыхнулся.

— Это ещё что, вылунь, я и не такое видел. Первая твоя вылазка к вратам? — спросил он, снова проверяя механизм затвора.

Я кивнул и на всякий случай встал. Мне казалось слегка неправильным, что все вооружены ружьями, а в моих руках только сабля.

— Ну, надеюсь, вывертышей ты всё же чуешь, — равнодушно сказал белобрысый и пошёл в передний окоп, — Хоть это и Карлик, а всякое бывает.

Я двинулся следом.

Солдаты уже заняли позиции, каждый высунулся в свою ячейку с винтовкой. Они тоже держали рядом наготове холодное оружие — мечи и сабли.

Значит, каждый ждёт ближнего боя.

Затаившись за спиной белобрысого, я приподнялся на цыпочках. Бетонную сферу впереди было прекрасно видно, солнце ещё даже не коснулось горизонта.

— Ну, теперь ждём, — спокойно сказал усатый.

***

Щель в саркофаге появилась неожиданно.

Раздался громкий треск, пронёсся над полем. Я отсюда прекрасно видел, как в воздух поднялся выброс осколков. Кувыркаясь, они далеко отлетели от полусферы, и над полем раздался заунывный свист, будто ветер дул где-то в вышине.

— Раскрылся… Смотрим, смотрим, — нервно бросил усач.

Что-то вынырнуло из щели. Белое, блеснувшее под вечерним солнцем.

— Снежок пошёл! — белобрысый приподнялся чуть выше.

По полю, мелькая в высокой траве, с завидной скоростью понесся белый силуэт. Он побежал не к нам, а куда-то вбок, но оттуда тоже раздались выстрелы.

Силуэт дёрнулся пару раз, кувыркнулся и затих.

— Молодцы. Готова тварь, — похвалил усач неизвестных соратников из другого окопа.

Все разом оглянулись на Пробоину. Диск Белой луны был уже целиком на фоне чёрной кляксы.

— Пошли, ещё пошли, — заорал белобрысый, — Снежки летят!

Из щели стали выпрыгивать белые существа один за другим. Отсюда было плохо видно, какое у них строение, но мне показалось, что это какие-то гривастые обезьяны.

Раздался первый выстрел из нашего окопа. Белобрысый довольно хмыкнул, передёрнул затвор, загоняя ещё патрон.

— Вроде снял.

— За луной следи, не забывай.

— Помню, сержант, помню.

Солдаты передо мной пошли стрелять один за другим, работая по скачущим в траве белым силуэтам.

— Да-а-а, — в очередной раз перезаряжаясь, сказал белобрысый, — Это ладно, Карлик. Вот помню, на Жёлтом Ординаре стояли…

Он оборачивался всё чаще, поглядывая на луну. Белый диск уже пересекал край Пробоины с другой стороны, но теперь не переходил на розовое закатное небо.

Он словно срезался кляксой, уходил вглубь, куда-то внутрь. Я смотрел и не мог поверить. Там и вправду дыра! В небе… не знаю, в космосе или где ещё.

Но там действительно, твою псину, Пробоина. Самая натуральная, лучше названия не придумать…

— И вот там вылез каменный вывертыш, — продолжил белобрысый, — А его даже с пушки не завалишь.

— Язык свой в пробоину засунь, не поминай лихом, — выругался Мяч.

— Так луна там, неудобно ж, — засмеялся Сивый.

— Сивый, а ты язычком бочком, бочком, — отозвался ещё солдат.