Клетка (СИ) - Рейвен Елена. Страница 27

— Ну что? Сколько теперь процентов? — Мамба отвлекается на мгновение, глядя на меня снизу вверх.

— Что? — кажется, он говорит на каком-то иностранном языке.

— Говорю, на сколько процентов ты теперь себя чувствуешь? — он вводит в меня один палец, и мои колени подкашиваются, а из горла вырывается протяжный стон. — Вася?

— Заткнись, Мамба, и трахни, наконец, меня, черт тебя возьми! — не выдерживаю этой медленной пытки, сжимая бедра.

— Да ты ещё и командовать умеешь? — хмыкает мужчина, но поднимается на ноги и разворачивает меня спиной к себе. — А слушаться тоже можешь?

— Саша! — вскрикиваю, уже находясь на грани истерики от перенапряжения.

— Да-да? — его ладони скользят от бедер вверх, пока не накрывают мои груди, стискивая между пальцами соски, а сам он трется напряженным членом о ягодицы. Александр наклоняет голову и тянет зубами за мочку уха, а после, приподняв мои бедра, заскальзывает в сочащееся влагой возбуждения лоно, вырывая у меня хриплый стон.

— Да-да-да-а-а-а-р, — не могу сдержать стонов, пока мужчина медленно качает бедрами, но и у него не хватает терпения надолго, и через некоторое время толчки становятся резче и быстрее. Одну руку Александр опускает между моих бедер и надавливает пальцами на клитор, а другой тянет за волосы, намотав на кулак мокрые пряди. Да, боль и наслаждение оказываются неотделимы друг от друга в моей голове.

— Ещё сильнее, — хриплю, понимая, что до края остается лишь чуть-чуть сильнее дернуть или ущипнуть, не доставляя сверхсадистских ощущений, но причиняя легкую боль. — Ещё, я хочу ещё жестче, — и, привстав на цыпочки, сама толкаю бедра ему навстречу, прогнув поясницу.

— Ах ты, маленькая рыжая развратница, — Саша опускает голову и кусает меня за плечо, одновременно с этим сжимает пальцами клитор и толкается на всю длину и, кажется, даже глубже.

Все эти действия, происходящие одномоментно, просто взрывают мой мозг, выбрасывая за грань реальности. Оглушают и ослепляют, оставляя только осязательные ощущения, я даже не фиксирую, кончил ли сам мужчина, как он это сделал, хотя, если он успел выйти, вода, скорее всего, смыла все следы. Не знаю, сколько проходит времени, когда начинаю приходить в себя, и первое, что чувствую, — это холодную стену под щекой. Лишь после — крепкие объятия мужчины, который навалился на мою спину, вжимая меня сильнее в стеклянную поверхность. И только спустя время ощущаю его горячее дыхание у себя возле уха.

— Это было на все двести процентов, — голос мой немного охрип от криков наслаждения. На моё заявление мужчина сперва издает невнятный звук, похожий как на мычание, так и на хмыканье, а после начинает смеяться.

— Ты самая необычная девушка в моей жизни, Лисёнок, — он произносит эти слова негромко и из-за шума воды мне остается лишь гадать, так ли всё было или осталось лишь плодом моего воображения. Но прозвище довольно интересное и необычное для меня, хотя псевдоним в клубе я бы такой не взяла. Скорее это напоминает о временах детства.

— Лисёнок? — вздрагиваю, когда мужчина начинает мыть мое тело мягкой губкой, касаясь покрасневшей груди и живота, спускаясь вниз, проводя между бедер, а после и спины, но здесь, под ярким светом в отличие от гостиной ему точно станет видно моё изуродованное тело.

Мочалка скользит по коже, словно бы ничего особенного, но я напрягаюсь. Не хочу разговаривать об этом и вспоминать времена в “Антраците”, но, видимо, у Ворошилова другие планы. Он продолжает мыть меня, но теперь уже и пальцами касаясь моих шрамов. Бережно, словно это может причинить мне новую боль, Саша касается полосы на пояснице, там, где совсем недавно были швы, а после поднимает ладони, проводя по бледным кружочкам вдоль позвоночника. Он молчит, но все эти вопросы и слова, словно грозовое облако, повисают над нами. Однако никто из нас не нарушает тишину, а через десять минут Александр кутает меня в махровое полотенце, обнимает и помогает дошагать до спальни, где укладывает на кровать, кутая под пушистое одеяло. Эти манипуляции и попытки сделать из меня куколку бабочки только сильнее напрягают, и впервые после того, как сердце забилось ровно, я раскрываю рот:

— Ты не останешься со мной?

— Лисёнок, надо машину загнать во двор, не хотелось бы обнаружить её поцарапанной или без колес. Но я вернусь, а ты пока не мерзни, я видел, что ты дрожала.

— Хорошо, — я соглашаюсь, хотя уверена, Саша, как и я, знает истинную причину моей дрожи в душе, но то, что он съезжает с этой темы, радует меня. Глубже зарываюсь в мягкие подушки и одеяло, понимая, что я всё же замерзла. Однако впервые за всю сознательную жизнь мне хочется чувствовать рядом тепло этого конкретного человека, который сейчас натягивает на себя джинсы, скрывая под голубой тканью свои упругие ягодицы.

— Поторопитесь, господин Ворошилов, — ещё удобнее ложусь, обнимаю его подушку и прижимаю к себе. — Я могу и не дождаться вас здесь.

— Не успеешь даже заметить моего отсутствия.

Я и не замечаю, провалившись в глубокий сон без сновидений, но когда просыпаюсь, ощущаю, что мне тепло и спокойно, поворачиваю голову и вижу спящего на животе Александра. Стараюсь не шевелиться и украдкой рассматриваю мужчину при дневном свете, и вижу истерзанную кожу на спине любимого. Да, я уже не отрицаю этой простой истины, и хотя мои чувства могут быть и не взаимны, но я определенно ему нравлюсь. Жизнь — это боль. И я уяснила это давно, но не могла и подумать, что сейчас может быть так больно. Мне казалось, я давно разучилась чувствовать всё, кроме физических истязаний, но этот мужчина затронул что-то, так глубоко спрятанное внутри меня, о чем я и не подозревала. Провожу пальцами по его спине, касаясь теплой кожи, и понимаю, что воспринимаю его давно ушедшую боль как свою. Я вижу шрамы от пуль, от ножа и даже рваный и не слишком удачно сросшийся под левой лопаткой. Моё тело тоже имеет свои шрамы, как видимые, так и невидимые, но на эти метки смерти не могу спокойно смотреть. С той ночи, когда я танцевала для него приват в випе, уже столько времени прошло, как и событий, которые заставили иначе смотреть на многие вещи и ценить такие моменты тишины. Но когда касаюсь его бока, мужчина хмыкает и переворачивается на спину, не заботясь, чтобы прикрыть свою наготу. Скольжу взглядом от его лица, задержавшись ненадолго на губах, а после опускаю глаза ниже. Саша улыбается, наслаждаясь моим изучением, а я же стараюсь перебороть дрожь в пальцах, которыми дотрагиваюсь до ранений на груди мужчины.

— На моём теле можно карту сокровищ найти, — усмехается он и, обхватив мои пальцы своими, ведет руку вниз.

— Са-а-аш, — тяну губы в улыбке, понимая, что он несерьезен или не хочет быть серьёзным. — Ты не можешь не пошлить.

— Я вот думаю, твои невинные поглаживания разбудили во мне очередной сюрприз для тебя. Поэтому хватит дразнить, Лисёнок, и иди ко мне.

Глава 16

Ощущение нереальности сопровождает меня весь день и вечер, когда мы просто целуемся и обнимаемся, включив какое-то кино. Заранее запасенное мороженое приходится как нельзя кстати, напоминая нашу первую совместную ночевку. Я помню ощущения, помню, как держал в объятиях девушку, которая за деньги позволяла касаться себя везде, но без них была колючей, как кактус. До недавнего времени. Не знаю, то ли встреча с Алиной её подстегнула, то ли просто период притирки прошел, но я был безумно счастлив. Как подросток, получивший желанный подарок на день рождения.

— … и вот этот слон взлетел на сугроб и оттуда спикировал в вулкан… — доносится до меня голос Василисы, хотя слова звучат как полнейший бред.

— Что? Какой слон?

— Я проверяла, слушаешь ты меня или нет, — она трется щекой о моё плечо, а я лишь крепче прижимаю рыжую к себе.

Ощущение, что только разожму руки — потеряю эту девушку, не оставляет даже во сне. Словно стоит мне закрыть глаза и ослабить хватку — и снова вернется тот ужас, который я пережил, пока искал её по Подмосковью.