Клетка (СИ) - Рейвен Елена. Страница 36

Спустя тридцать минут открываю ключом свою съемную квартиру. Во время нашего совместного с Александром проживания я по какой-то причине продолжала платить аренду, словно чувствовала, что вернусь сюда. Бросаю сумки у входа, закрываю дверь и сползаю по ней прямо на пол, спрятав лицо в руках и, наконец, давая выход эмоциям и чувствам. Оплакивая своё детство, лишенное материнской любви, свою молодость, разрушенную жадным и недалеким отчимом, свою жизнь, которую вряд ли теперь можно исправить, и разбитое сердце, в которое я с самого детства никого не допускала.

Глава 20

Бывают в жизни такие поступки, после которых пути назад нет. И одним из них стало моё приглашение блонды в VIP, в ответ на уход Василисы. Сказать, что мне больно, это ничего не сказать. Даже предательство Алины такой боли не причинило. Но я действительно не понимаю, почему она отказалась от моих денег, принимая их от другого, чужого мужика. И мне хочется сделать и ей больно, так, чтобы поняла она, что таких шлюх, как она, можно легко менять. Пусть это и не соответствует действительности. Но сделать больно в ответ я хочу и исполняю.

Блондинка течет при новости о походе со мной в VIP. Но я не хочу её, как не хочу и любую другую кроме Василисы. Однако двери в VIP закрываем, и лишь когда девушка начинает раздеваться, торможу её, натягивая обратно на плечи тонкие бретели платья.

— Мы не будем спать.

— Что? Но…

— Я заплачу как за секс, и ты никому не скажешь, что ничего не было, — достаю пресс купюр и отсчитываю гораздо больше, чем оговорено было с Татьяной.

— А если я хочу всё же тебя? — она виснет на моей шее, прижимая губы к уху. Физиология у меня нормального мужика, но я не собираюсь её трахать. Просто не могу себя заставить, даже несмотря на стояк в штанах.

— Тогда я позову другую, которая согласится на мои условия.

— Это из-за Евы? — блондинка демонстрирует неслабую интуицию. И мне почему-то не хочется в этом лгать.

— Хоть это и не твоё дело, но да, — опускаюсь на кровать, сгребая покрывало и создавая видимость бурного совокупления. — Хочешь выпить?

— Да, можно, — Анжелика опускается рядом. — Шампанское.

“А Васька бы взяла вискарь из моего бокала”, — но вместо этого нажимаю на кнопку и сообщаю в бар, чтобы нам принесли бутылку шампанского.

Три часа. Дольше время тянулось для меня только в засаде. Но кажется, что сегодня это в разы труднее. Анжела покидает VIP-комнату, прихватив с собой оплату за секс, которого не было, а я же опускаюсь на кровать, думая, что за это время Вася точно должна закончить кувыркаться. Но когда дверь открывается, я совершенно не ожидаю увидеть Василису, думая, что Анжелика решила всё же получить секс. Поэтому и испытываю шок, когда передо мной оказывается рыжая.

После возвращения из клуба и быстрого разговора уже дома с Васей, мне хочется напиться до беспамятства, а также вернуться в клуб и всё же трахнуть блондинку, чтобы хоть довести дело до логического конца. Но вместо этого я наполняю ванну ледяной водой и окунаюсь в неё, чувствуя, как тело постепенно немеет, убирая боль трёх сломанных ребер. Синяки только начинают проявляться, но это и не важно. Больше никто не увидит их, как и не перевяжет раны. Когда вода смыкается над головой, меня окутывает тишина. И в этом беззвучии яснее ясного я слышу свои нерадостные мысли. И вопросы.

“Почему Вася сделала то, что сделала?”

“Почему отказалась принять деньги, но отдалась другому?”

И наконец “Почему она сбежала, если не считала себя виноватой?”.

Кислород заканчивается в легких, и я выныриваю, хватая ртом воздух и расплескивая по полу воду.

Держась за бок, я кое-как добираюсь до кровати и, не заботясь расстелить постель, просто опускаюсь поверх покрывала. Держу в руках телефон, листая список исходящих вызовов, чтобы доложить “Бульдозеру” об успешном завершении операции, и для отчета надо показать парочку фотографий, которые мне удалось сделать на том складе в доках. Но оказавшись в галерее изображений, я зависаю на совершенно других фотографиях.

Вот мы с рыжей совместно пытаемся испечь пирог, но сливки в тот вечер использовались совсем не по назначению. Однако на фото запечатлена смеющаяся девушка с перепачканным мукой лицом, пролистываю дальше и вижу самые первые, которые делал в Измайлово, когда Васька радовалась, словно ребенок, обычным развлечениям. Ещё одна фотография сделана в клубе — отражение уже не Лисенка, а Евы в зеркале и встреча со мной глазами. Есть фотография, где я незаметно снял её. Василиса сидит за столом и смотрит в окно, подтянув к себе одну ногу и обводя край чашки с кофе.

Такая разная, но такая родная. И что со всем этим стало? Спущено в унитаз на её идиотских принципах. Какая разница, если бы деньги отдал я, а не этот богатенький франт? Почему она так поступила, почему променяла меня на пустой секс без чувств?

Нажимаю на значок “Выделить все” и выбираю папку со снимками рыжеволосой девушки. Секундное колебание, и “Удалить” стирает любое напоминание в моём смартфоне о глубоких чувствах. Но как только на экране сообщается, что папка пуста, мне хочется всё вернуть. Вот только момент упущен, но остается ещё номер телефона. Набираю заветные цифры и слушаю сначала длинные гудки, которые прерываются на короткие. Сбросила. Набираю снова, но в этот раз короткие гудки раздаются почти сразу. При третьей попытке искусственный голос сообщает, что телефон абонента выключен или вне зоны действия сети, и предлагает оставить сообщение.

— Прости меня, я люблю тебя, — выдаю то, что не решался до сих пор сказать ей в глаза.

А после всё же отсылаю сообщение Михаилу Сергеевичу, приправив его фотографиями склада наркоты, которую этот ублюдок Ерошин прячет под перевозками пальмового масла. Ниточки одна за другой постепенно приводят к политику, хотя прямых улик, обличающих его, найти не удалось. Но удалось узнать, что склад оформлен на фирму однодневку на Каймановых островах, и аренда оплачена на год вперед со счета, принадлежащего одному из замов ублюдка. Всё это я сообщаю и, откинув телефон, смотрю в потолок, чувствуя, как перед глазами всё плывет от усталости. Вырубаюсь, даже не прикрывшись одеялом, и не замечаю, что телефон тренькнул, оповещая о входящем сообщении.

Мне снова снится война. Запах крови и горящей плоти, стоны и крики раненых. Так выглядит война изнутри, а не то, что показывают по телевизору, снятое голливудскими режиссерами. Вокруг полно солдат или их составных частей. Только что наша группа попала под минометный обстрел, и выжить удается не всем. Среди раненых я вижу своих друзей. Шагаю, неглубоко дыша, чтоб не вырвало, и ищу среди них одного человека. Я нахожу его придавленным плитой перекрытия дома, без движения и, кажется, даже без дыхания.

— Кот! Черт! Нет! Кот?! — но мужчина никак не реагирует. И прижав пальцы к его шее, понимаю, что не чувствую пульса. Падаю на колени рядом с другом, ощущая огромнейшую боль потери, а после пытаюсь сдвинуть плиту с друга, но не могу. Она словно весит не одну тонну.

Видимо, переворачиваюсь во сне, потому что картинка немного видоизменяется. Всё то же место, где-то под Алеппо, в деревне, название которой и не запомнить. Снова обстрел, снова запах гари и крови. И я снова иду между раненых и стонущих, пока мой взгляд не цепляется за ярко рыжее пятно в этом сером тумане разрушенного строения. Внутри меня всё холодеет, но с ещё большим удивлением и страхом я пытаюсь понять, как она оказалась здесь. Замираю, парализованный, не в силах даже двинуться с места. Мне страшно подойти и увидеть бледное лицо моего Лисенка, осознать, что она совершенно бездыханная.

— Василиса! — я всё же сдвигаюсь с места, переступая с ноги на ногу так, словно они не мои вовсе. — Лисенок! — хочется кричать, но я сам почти не слышу своего голоса, так тихо он звучит.

Вот оказываюсь рядом с рыжими волосами и переворачиваю девушку с бока на спину. От вида её лица, покрытого пылью и кровью, мне становится плохо. Рвотный спазм подкатывает к горлу, но вместо позыва из горла вырывается крик.