Мой папа самый лучший (СИ) - Ройс Саша. Страница 32

Из нее вырывается тихий смешок.

— Но когда за Гришей порой мы вдруг стали замечать острое поведение. Все это было моментами. Вспышками. Возраст переходный и прочие. Роберт и Мирон были вынуждены с ним поговорить. И я сама сильно удивилось, насколько скоро это помогло.

В глазах женщины мелькают непрошенные воспоминания тех дней и последующее за ними облегчение.

— Ванда, я понимаю, что Мирон близкий друг вашей семьи, — я стараюсь подбирать слова, — но он вам помог с ребенком…

Вопросительно пожимаю плечами.

Женщина делает глубокий вдох.

— В этом нет ничего удивительного. Мирон крестный отец Гриши, — с ласковой улыбкой вносит ясность она.

Немного погодя мы с Вандой сменили тему, однако всю дорогу я думала о Мироне. Все-таки меня не на шутку тревожит вопрос: почему он так навязывает Авроре учебу за границей?

Позавтракав, я поблагодарила хлебосольную хозяйку и замечательного верного друга Потемкина в одном лице. Таких людей видно сразу и за версту. Вокруг них даже аура иная. Солнечная. Со светлячками и радужными бабочками вокруг.

Ванда провожает меня, прежде взяв слово, что я в скором времени приеду в гости.

Сажусь в машину и говорю водителю свой адрес. Слава Богу, он привозит меня именно ко мне.

Оказавшись в квартире, я чувствую, что дома меня будто не было как минимум неделю, а не всего одну ночь.

Ставлю телефон на зарядку и иду в ванную чистить зубы, попутно вспоминая, какие задачи у меня нарезаны на этот день.

Отвезти малышку на тренировку. После визит к Дарье Филипповне. Но перед этим мне нужно позвонить на работу, узнать, к чему готовиться завтра.

А Мирон?

Сама себе робко задаю вопрос.

Тоскливо вздыхаю.

Он позвонит. Позвонит сам.

Звоню на работу. Лида вводит меня в курс дела. Прошу коллегу отправить на е-мейл бумаги для ознакомления. Провожу несколько часов в работе. Это мне здорово помогает и отвлекает. Как будто загружена одна часть мозга, забыв про вторую. Где хранятся эмоции и чувства. Где Мирон и малышка Аврора. Где вопросы и ни одного нормального ответа.

Устало потягиваюсь и смотрю на часы. Еще пару часиков и надо будет ехать за Авророй.

Время обеда миновало, а я варю себе только кофе и сооружаю парочку бутербродов. Я почти заканчиваю со своей нехитрой трапезой, когда меня настойчиво к себе зовет телефон.

Наскоро вытерев руки салфеткой, мчусь в другую часть квартиры.

На экране высвечивается «Мирон». Следует секунда раздумий — и я принимаю звонок.

— Да.

— Привет, крошка! — в динамике раздается самоуверенный и не сомневающийся голос Потемкина.

Почему его голос так легко сносит все барьеры? Размывая даже пресловутые границы вежливости и этикета.

«Крошка»? Ну-ну Мирон!

— Привет, пупсик! — слышу, как мой собеседник удивленно и резко втягивает в легкие воздух. — Крошка на тебя немного зла. Ведь твои шаловливые ручки расстегнули все пуговицы на моей пижаме. И спрашивается, что они вытворяли потом?

Едва вымолвила последнее слово, как ощутила себя той самой в халате и в бигудях исправно выносящей мозг супругу. Противоречивые чувства захлестнули меня.

— Извини за наезд. Но больше так не делай.

О господи! Опять!

— В общем, — прикрываю глаза и закусываю губу, — извини!

Подношу ладонь ко лбу и растираю.

— Да ладно, крошка! Расслабься! — Мирон сегодня неумолим.

Почему-то расслабиться с этим мужчиной у меня получается меньше всего.

— Я не думал, что этот звонок будет посвящен твой груди. Но раз уж ты заговорила, то… она у тебя прелестна.

Зараза! Мирон!

— Давай закроем эту тему. Как будто бы не было никаких расстегнутых пуговиц.

Вот что ты, Елистратова, сама делаешь?

— О?кей, детка!

— Зачем ты позвонил? — возвращаюсь я к делу. — Что-то случилось?

— А если у меня проблемы, ты приедешь и спасешь меня, Лизонька? — шутит он.

Просто неисправим! Закатываю глаза.

— Ближе к делу, — отзываюсь я.

— Утром не потеряла меня?

— Не потеряла. Все хорошо. Ванда очень милая. И спасибо за машину. Мирон.

— На здоровье. Не было времени отвезти тебя обратно.

— Я поняла.

— Ты сейчас никуда не собираешься? — вопрос мужчины звучит вполне себе прагматично.

— А что?

Из трубки доносится тактичное покашливание.

— Есть планы на вечер?

Прикусываю щеку, размышляя сказать правду или…

— Вечер занят. Прости, — не хочу ему врать.

Совсем недавно я решила принимать правду такой, какой она есть. Иначе остаток жизни я неминуемо проведу в воздушных замках.

Но чувство сожаления нещадно колет иголкой, и я опрометчиво выдаю все подробности.

— Мне нужно отвезти Аврору на тренировку. Потом заехать в гости к твоей маме… На чай.

— Ясно, — без энтузиазма роняет Потемкин.

— Мирон, я…

— У меня звонок по второй линии. Я перезвоню, — дежурно сообщает он, и вслед за этим в трубке вторят гудки.

Это все?

Опешив и раскрыв рот, стою с телефоном в руке.

Ладно.

Пожимаю плечами и возвращаюсь к своим делам.

В назначенное время я заезжаю за Авророй и отвожу ее на тренировку.

У меня самой тренировки нет, поэтому я предупреждаю ребенка, что на время ее занятия отъеду ненадолго в специализированный магазин. Нужно кое-что купить для дома. Вернусь вовремя и буду ждать ее около раздевалки.

Выхожу из комплекса очень занятой и деловой дамой. На глазах солнцезащитные очки. Время ближе к вечеру, но летнее солнце беспощадно светит. Подмышкой зажата сумочка. В одной руке держу стаканчик кофе на вынос и связку ключей. В другой — телефон, уткнувшись в который я сосредоточенно печатаю сообщение коллеге по работе.

Я прекрасно знаю, что могу себе позволить идти вот так вот, поскольку вокруг меня много свободного пространства и я никому не мешаю. Но почему-то через несколько мгновений я врезаюсь в чье-то плечо.

— Ой, простите! — лепечу я.

От столкновения мои ключи летят вниз и веером приземляются на гладкий асфальт. Рефлекторно тороплюсь их поднять. Однако, присев на корточки, внезапно осознаю, что даже не взглянула на того, с кем столкнулась.

Вскидываю взгляд.

— Мирон! — ахаю я и тут же избавляюсь от очков.

Красавчик стоит передо мной в строгом сером костюме и, засунув одну руку в карман брюк, неотрывно смотрит на меня. Выглядит он великолепно. Если не знать наверняка, то по нему так и не скажешь, как он проводил вчера досуг.

Пару мгновений он испытывает меня пристальным взглядом и молчанием. Затем моргает и улыбается. В его глазах тут же появляется тепло, а улыбка дает повод выдохнуть.

— Пупсик, — поправляет он.

— Ты обещал надо мной не издеваться, — подхватив ключи, я выпрямляюсь. — Что ты здесь делаешь? Аврора не разговаривает с тобой. Хочешь, чтобы она расстроилась, увидев тебя? Не проще ли действовать через Дарью Филипповну? Позвони и скажи, что ты передумал по поводу Англии и все сразу утрясется.

Замечаю, как между бровей Потемкина пролегла морщинка.

— Я за этим и здесь. Хочу, чтобы ты кое-что передала моей матери, — серьезным, но доброжелательным тоном объясняет он.

— А почему ты сам этого не сделаешь? Не позвонишь? Не объяснишься? — отстаиваю я чужие права.

— Она еще не отошла от нашей ссоры. Побудь дипломатом, Лиза, и сделай доброе дело. Идем к машине, — он разворачивается и застывает вполоборота, ожидая моей реакции. — Документы в салоне.

Что ж, почему бы и нет?

Мне не трудно. Побуду миротворцем.

Убираю телефон и ключи в карман спортивной кофты, избавляюсь от стаканчика с кофе, и не спеша шагаю с Мироном к его машине.

— И все равно я не понимаю, какая кошка между вами пробежала? — рассуждаю я по дороге. — Дарья Филипповна ничего толком так и не рассказала.

— Она и не расскажет, — тяжелый вздох мужчины удивил меня.

Мы подходим к блестящей черной иномарке. Это не тот автомобиль, на котором мы ездили в ресторан. Модель более утонченная. С низкой посадкой. Больше подходит для деловых поездок в черте города.