Мой папа самый лучший (СИ) - Ройс Саша. Страница 48

— Лиза, — перевожу на него свое внимание, — ты с самого начала знала, что бесплодна?

Вопрос звучит осторожно, но неприятно.

— Ты имеешь в виду начало наших отношений? Нет. У меня была операция несколько месяцев назад. Я сделала все, чтобы максимально сохранить сей факт в тайне. Никто не знает, — признаюсь я и ощущаю дикое желание закурить.

Раскладываю ладони на скатерти и расправляю несуществующие складочки плотной ткани.

Смотреть куда угодно — только не ему в глаза!

— И что это было? Рак? Болезнь?

Пожимаю плечами, не желая давать ответ в рамках медицины.

— Генетика, плюс фактор риска, — встречаюсь с ним глазами, — все произошло стремительно. Врач чудесный. Реабилитация не потребовала значительного периода.

К горлу подступает комок. На глаза вот-вот готовы навернуться слезы. Снова увожу взгляд.

— Иван, пожалуйста, не задавай мне вопросы на медицинские темы, — в голосе моем определенно слышны слезы.

Да что уж говорить, они уже выступили у меня на глазах, и я вынуждена обмахиваться ладонью.

Дышу.

Медленно.

Вдох-выдох.

— Когда. Ты. Узнала?

Из груди вырывается судорожный вздох.

— Там, в Париже и узнала.

Поворачиваюсь к нему, а в глаза посмотреть не могу, тянусь за треклятым носовым платком. Чувствую, понадобиться.

— Результаты анализов должны были прийти на день позже, — с убийственной иронией в голосе замечаю я, — но… — подтягиваю плечи к голове, — именно поэтому я тебе сказала «нет»…

Все.

Слезы потекли…

Достаю зеркальце.

И когда я поправляю макияж, мужчина меня огорошивает:

— А с чего ты решила, что я не принял бы тебя такой?

Моя рука с платочком так и замирает на щеке.

То есть это как?

Нет-нет-нет!

Вот сейчас благородного рыцаря корчить не стоит.

Ваня уже показал, на что он способен, когда не по его. Когда я, видите ли, не объяснилась.

А теперь что?

Говорить о том, что стал бы дальше со мной спокойно жить? Я уже молчу о женитьбе. И это притом что он мне все уши прожужжал, что «своих парней», то есть сыновей, которых он обязательно отправит то в одну спортивную секцию, то в другую.

Ага.

Я вот прямо сейчас уши развесила и поверила, что он бы добровольно согласился на бездетный брак. При самом благоприятном раскладе он прожил бы со мной какое-то время, но точно не всю жизнь!

Чувствую, что закипаю.

В отражении зеркальца ловлю свой неверящий никому и ничему взгляд.

Все что угодно, только не ложь!

Я не приемлю.

В свой адрес.

Резко захлопываю зеркальце, и вместе с платком швыряю в сумочку.

На Ивана не смотрю.

— Лиза, ты мне не веришь?

Начинаю собираться.

Дурацкий замок молнии сумочки как назло заклинивает. Поджав губы, с силой тяну его и в результате выдергиваю «собачку» к чертовой матери. Она со звоном ныряет на плитку под ногами.

Досадливо вскрикиваю, проследив взглядом за фурнитурой и прикрыв ладонями пол-лица, всхлипываю.

Мне не жаль сумочку. Мне обидно и огорчительно, что меня пытаются обмануть. Я же ведь не маленькая девочка. Не ребенок, которого еще как-то можно обвести вокруг пальца. Я молодая женщина, которая только-только примирилась со своим новым статусом. Статусом бесплодной.

Моя рана еще не обросла кожей.

Нервы обнажены.

А тут налицо дерзкая попытка обмануть в том, что меня могли бы понять и принять. Почему ОН тогда не принял моего решения ничего не рассказывать, а все-таки настоятельно предпочел докопаться до истины?

Не-е-ет!

Нет.

Не верю.

За неимением готовности сдержанно реагировать на важную для меня тему, я поддаюсь эмоциональному всплеску. Подсознательно ощущаю в том потребность, потому что я ни с кем еще не переживала эту ситуацию. Плохо. А пока не переживешь, до конца не осознаешь, что в твоей жизни на самом деле происходит.

Наперво эгоистично упиваюсь своим горем.

Вот только осознание, что я дала волю эмоциям, настигает меня. И мне становится стыдно, что я не сдержалась.

Ищу виноватого.

Убираю ладони и поднимаю глаза.

Негативная энергия подобно сферическому кому поднимается изнутри и, дойдя до головы, требует выхода. А я меж тем смотрю на бывшего с горькой обидой.

— Я рассказала тебе правду для того, чтобы ты оставил меня в покое, — сверкая глазами, поцедила я, — попытки уверить меня, что все могло быть иначе — излишни, — сурово поясняю.

Но бывший не хочет услышать меня. В его глазах зажигается протест и упрямство.

— Лиза, послушай, — он передвигает стул ко мне ближе и я ловлю себя на том, что мне это категорически не нравится, — если бы ты мне сразу все рассказала, я бы понял. Я бы поддержал тебя во время лечения, операции…

Слушать это не могу!

Опускаю взгляд и, не веря, мотаю головой.

— Иван, — вздыхаю и требовательно гляжу на мужчину, — избавь меня от возможности выслушивать подобные слова. «Если бы», «Кабы»… Нет-нет, ничего из этой оперы не желаю слушать! — нетерпеливым жестом руки рассекаю воздух, подавая знак, что все дальнейшие попытки будут пресечены.

Бывший бросает на меня взгляд, полный недовольства и осуждения. Крылья носа негодующе трепещут. Секунды напряжения. Он явно думает, стоит ли продолжать натиск или уступить? Взвешивает «за» и «против». Только по-моему здесь все вполне очевидно.

Облегченно выдыхаю, когда он расслабленно откидывается на спинку плетеного кресла, «обняв» его обеими руками.

— Считаешь меня козлом?

Началось.

Надо как-то постараться разойтись миром.

— Ты хорош. Для кого-то, — философски пожав плечами, на мгновение устремляю взор к небу, — но эта история все расставила по своим местам.

— Значит, сомневалась во мне?

В ответ неоднозначно качаю головой.

— Захотелось в одиночку взбить молоко и выбраться наверх без лишних вопросов и суеты, — с намеком на отстраненность произношу я.

— Выходит, весь наш роман был всего лишь… — Иван прищуривается и недобро смотрит на меня.

— Нет! — протестую я. — Ты сейчас все хочешь перевернуть. Ведь так тебе будет проще. А если просто понять меня? Узнав о диагнозе, я всего лишь осознала, что дальше должна идти одна. Без тебя. Вот и все.

С неумолимой надеждой смотрю на бывшего. Он должен меня понять. Должен. И я готова была вслух возликовать, когда он, после затянувшейся паузы, обронил:

— Хорошо.

Я мимолетом улыбнулась и вновь потянулась за зеркальцем.

— Я надеюсь, мы закрыли дверь в прошлое навсегда?

Господи, неужели я чувствую столь долгожданное облегчение?

Роюсь в сумочке.

— Э-э… — неуверенно тянет бывший и, вроде как обратно отодвигается на свое место. Приглушенные шорохи, скрипы.

— Мне некогда возится с тобой. Столько дел! Продохнуть некогда. Больше не пиши мне, пожалуйста. У нас вроде бы, как бы все, — непринужденно рассуждая, выныриваю из сумочки со злополучным зеркальцем и оторопеваю от ужаса!

Внезапно опустевшее кресло напротив выдвигает Мирон собственной персоной и, хмуро глядя на меня, чеканит:

— Интересно проводишь время, детка. Встречаться с «бывшим» в обеденный перерыв — это что-то!

Меня словно ледяным душем обдало!

Откуда?

Откуда здесь взялся, черт подери???

Каменею в секунду…

И с ту же секунду, понимаю, что надо отмирать и соображать.

Так…

Что делать, если вас застукали?

Ну, во-первых, сразу занять роль «правого», а роль «нарушителя» торжественно вручить оппоненту.

Щелчок и я оживаю.

Быстренько, взглянув в зеркало, убеждаюсь в том, что с мордашкой моей все в порядке, в очередной раз захлопываю зеркальце и, как ни в чем не бывало, устремляю взгляд на мужчину напротив.

— А в чем дело? — деловито ставлю руку на талию, — встреча с Иваном была оговорена до того, как моя крепость поддалась твоей осаде.

Нащупав нужную тропу, двигаюсь далее.

— Чтобы бывший мог жить спокойно и заняться наконец-то личной жизнью, я по его видению ОБЯЗАНА была ответить на его вопрос: Почему мы расстались? — поднявшись на ноги, величественным жестом вешаю сумочку себе на предплечье. — Ответ был дан. — Упираю взгляд в глаза лазурного оттенка. — Теперь можно разойтись по своим дорожкам.