15 лет и 5 минут нового года (СИ) - Горышина Ольга. Страница 1

15 лет и 5 минут нового года

Ольга Горышина

Вместо пролога немного про ТРОЛЛЯ

Игорь решил купить себе покорного «Малыша»? Чтобы я сидела дома и каждый день пекла ему по тридцать девять пирогов? Обожрется! Обойдется…

Ежу понятно, что про деньги он просто так брякнул. По привычке. Других, наверное, содержит. А я оставалась единственной бесплатной постелью, похоже. Безотказной. Точнее не капризулькой. Тьфу! Звучит, прямо как козюлькой… Это все простуда виновата. И маска, которая дышать нормально не дает.

— Опять ты про деньги… Вот нахрена все это?!

Я махнула рукой в сторону стола. Нет, над столом и всеми его покупками — жизненного пространства в квартире слишком мало. Даже с учетом, что из громоздкого остался только диван. Новый, вместо бабушкиного, а моя кровать пошла на свалку. Вот бы вместе с постельными делами. Но только на том матрасе я спала одна.

— Сказал же, хотел как лучше… Получилось…

Усмехнулся — понял, что почти глупость сморозил. Какое у нас, как всегда… Он первый раз такую глупость сделал. И… Ему нужно было шмотки себе купить. Продукты по случаю пришлись. В корзине место было…

— Ешь суп, пока не остыл, — я сдалась, сдулась.

Продолжать бессмысленный разговор, только нервы трепать, а мне еще на работу сегодня, три клиентки.

— Мне еще с собакой гулять. У тебя есть температура?

— Не мерил…

— А что делал до обеда?

— Пытался тролля починить…

— Кого? — сердце больше не билось. — Какого тролля?

Игорь пожал плечами. Или вздрогнул? Его знобит? И меня тоже — от нехорошего предчувствия…

— Твоего, какого ещё? Ну, я его сломал. Или он от старости развалился. Чего ты его столько лет хранила? Ну, теперь точно на помойку…

Черт из табакерки! Ты его, дурак, выпустил. Теперь вся жизнь к черту… Сейчас выдам такое — подумает еще, что у меня жар. А меня наоборот в холодный пот бросило!

— Чего ты туда полез!

И на верхнюю полку, и в мою жизнь тоже! За что… Этот тролль…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍1. "Каждой бабе по…"

— Выпей!

— Яду?

Игорь пытался смеяться. Я — нет. Боролась с желанием убить гада. Хотя бы подушкой. Ага, в то время как руки сами собой эту самую подушку поправляли у больного за спиной, чтобы больной не захлебнулся, запивая лекарство.

Кашлянул. И сжался. Весь. Нет, всему сжаться у него не получится. Слишком большой.

— Вот чего ты больным ко мне приперся? У тебя совсем совести нет?

Я все же замахнулась на него второй подушкой, прежде чем подсунуть под голову. Чтобы ему удобнее было разглядывать меня исподлобья воспаленными глазами. Ну да, и пьяницы с глазами кроликов… Хорошо бы ему, конечно, коньяк с чаем и медом смешать… Он не откажется. Сегодня. Ему же, увы, не за руль.

Оставила его у себя, можно сказать, из жалости к другим участникам дорожного движения. Жалости к нему самому в моей душе не нашлось. Хотя я и не искала особо.

Ноябрь. Скоро зима. Так незаметно и новый год старой жизни наступит с ее надоевшими проблемами, пустой постелью и претензиями к внешнему неконтролируемому миру. Не жалуюсь, но согласитесь:

Во всех несчастьях одиноких женщин виноваты коммунальные службы.

Нет, не нужно раздавать каждой бабе по водопроводчику! Боже упаси от такого счастья! Достаточно вовремя включать отопление и регулярно замазывать швы в панельных домах, чтобы потребность прижаться ночью к горячему телу отступала на второй план. Чтобы хватало пледа, горячего чая и пухового одеяла.

После претензий к коммунальщикам идут проклятия в адрес синоптиков, которые снова проворонили или наоборот накаркали дождь. С самого утра! Собачники меня поймут. Особенно собачницы. И не только они, но и все те, кому бежать под дождем на работу.

Впрочем, я согласна и на дождь, и даже на мокрый снег, если мне будет кого брать на поводке на прогулку. Прежде чем встать сегодня, потрогала рукой холодный черный нос: Грета пришла сказать маме «доброе утро». Не папе, нет… Она папу не знает. Не помнит. Он смылся от нас под дождем. И сейчас смоется. К счастью, без дождя.

Пятнадцать лет назад этот засранец оставил меня у подъезда с пищащей коробкой. Мужской поступок. Впрочем, его предшественник оставил меня там же с разбитым сердцем. К счастью, без счастья в подоле. Теперь я знаю, что счастье приносят в дом в коробке, вынимают, отмывают, причесывают, кормят, одевают ошейник, пристегивают поводок и идут гулять.

За окном ужасная тьма, под пуховым одеялом тепло, а на мужской руке женской шее спать, говорят, очень полезно. Профилактика остеохондроза… Ой, перепутала спросонья: осенней хандры!

Ну ещё пять минут. Пять минуточек. Всего пять! Ночь, миленькая, не хочу, чтобы ты заканчивалась. Утро разлучит нас, а когда его снова занесет ко мне в постель попутным ветром, даже тролль из табакерки не знает. Той самой, что стоит на верхней полочке углового стеллажа напоминанием про Восьмое Марта семилетней давности. Глупый подарок… Так я подумала, когда раскрыла коробочку с огромным магазинным бантом.

— Не нравится?

Наверное, выражение лица у меня было таким же, как у управдома из «Бриллиантовой руки» — очень красноречивое.

Игорь даже покраснел и выдал шепотом какое-то совсем уж детское объяснение неординарности нынешнего подарка: помнишь, в прошлый раз я нашел на полу брошенную твоим племянником книжку? Помню. И что из того?

— Эврика! Подумал, ну сколько можно нижнее белье и шарфики дарить… Это еще хуже мужских носков на двадцать третье февраля!

— Почему же именно тролль?

Еле удержалась! Очень хотелось сказать, что в сказке фигурировала жирная крыса. Та самая, которая не желала пропускать стойкого оловянного солдатика без паспорта. Вышел бы подарок с подтекстом, и я бы не спрашивала, почему крыса? Почему жирная? Да потому что я — баба!

Хотя на такого рода подарок Игорь бы не решился. И дело даже не в том, что я никого не была полной. Просто в доме и тогда и сейчас живет другая живность — собака.

— Ну не балерину же из бумаги дарить и не оловянное сердце.

Сердце он мне не подарил — очень так, скажу, расчетливо ходит который год у меня в любовниках, не беря на себя никакой ответственности, кроме одной — не осчастливить меня приплодом. Такие первоапрельские шутки у нас не прокатывают. На Новый год я предпочитаю получать в подарок кусок мыла ручной работы. Хотя мои мужчины почему-то прикладывают к подарку еще и веревку. Не чтобы хомут из нее сделала, а чтобы намылила… Вот я всегда и намыливалась в свободную жизнь аккурат под бой курантов. Почему-то все мои расставания происходили сразу после Нового года… Так что враки это, что с кем встретишь год, с тем и проведешь. Или я — то самое злостное исключение из правил. Вот с Игорем ни одного боя курантов не слушала, а сплю с ним пятнадцатый год.

— Тролль злой… — выдала я семь лет назад, пряча глаза.

Злилась не на подарок, а на него. Тролль влез в тот короткий период, когда я думала, что Игорь сделает мне предложение. Верила. Хотела. Да, когда-то давно я просто хотела замуж, а меня не звали. Потом поняла, что хочу выйти именно за него. Прекрасно понимая при этом, что не пара ему и что упакованный мужик никогда не женится на старой полунищей любовнице. Никогда. И это нормально. Мама была права:

— Уходи от него сама. Не жди, когда он тебя бросит.

Ушла сама. Впустила обратно тоже сама. Только бы мама не узнала. Мне тридцать пять, а до сих пор стыдно за неустроенную личную жизнь, которую я устраивать больше уже и не хочу. Совсем. Перегорело. Желание выйти замуж. Даже за него. Зато другое с ним пока не перегорело. Жду. И пока ловлю удачу за хвост. Или Игоря… Ну, тоже за х… вост.

И его тролля не выкинула, потому что верю в сказки. Дура великовозрастная, скажете. Что ж… Какая есть… Испугалась. И все эти годы осторожно протираю с коробочки пыль, никогда ее не открывая. Береженого, как говорится… Особенно поздней осенью. В ноябре не стоит призывать силы тьмы, они без всякого приглашения сами лезут в окна при звуке будильника.