15 лет и 5 минут нового года (СИ) - Горышина Ольга. Страница 9
— Ешь суп, пока не остыл, — я сдалась, сдулась. Продолжать бессмысленный разговор, только нервы трепать, а мне еще на работу сегодня, три клиентки. — Мне еще с собакой гулять. У тебя есть температура?
— Не мерил…
— А что делал до обеда?
— Пытался тролля починить…
— Кого? — сердце больше не билось. — Какого тролля?
Игорь пожал плечами. Или вздрогнул? Его знобит? И меня тоже — от нехорошего предчувствия…
— Твоего, какого ещё? Ну, я его сломал. Или он от старости развалился. Чего ты его столько лет хранила? Ну, теперь точно на помойку…
Чего я молчала? Черт из табакерки! Ты его, дурак, выпустил. Теперь вся жизнь к черту… Сейчас выдам такое — подумает еще, что у меня жар. А меня наоборот в холодный пот бросило!
— Чего ты туда полез!
И на верхнюю полку, и в мою жизнь тоже! За что…
— Скучно было, — выдал таким же скучающим голосом, раскаяния ни на грамм! — Уснуть не смог. Ключей ты мне не оставила. За ноутом в машину не сходить… А на телефоне только пошопиться смог… Нового тролля не нашел. И солдатика нормального нет. Только щелкунчики всякие. Хочешь щелкунчика под елку?
— У меня елки нет.
— Даже искусственной? Куплю с елкой.
— Игорь, достал со своим куплю! Я тебе не девочка. Я сама могу все купить. Все, что мне надо. А мне в этом году совершенно ничего не надо.
Кроме одного, чтобы операция у Греты прошла нормально.
— Купишь уехал в Париж…
— Хочешь в Париж? — не понял шутки больной дурачок. — Я тоже никогда там не был.
— Вот соберусь помирать и поеду… Садись жрать!
— Малина, опять столько грубости? Откуда? Откуда это все взялось. Ведь не было…
Смотрит, не моргая. Вдруг заморгал. И нос наморщил. Сейчас чихнет… Чихнул!
— Будь здоров! И стаж работы в сфере услуг у меня будь здоров, — перекрыла я его очередное «спасибо». — Дает о себе знать. Да ты меня и не знаешь. Откуда? Ты без году неделю со мной встречаешься. Ну, в общем подсчете месяц… Если все твои наезды сложить… — все продавливала я рукой стол.
Сейчас продавлю и рухну вместе со столом. И меня засыплет всей этой жратвой. Хороший такой курганчик получится. Аппетитненький!
— И отсюда все эти твои наезды? Ты меня вообще-то никогда не просила остаться или приехать. А остался сам, ты меня гонишь. Ты меня совсем не любишь?
— Чего?
У него сорок температура? Точно! Даже не спросить — заболел? Ведь действительно заболел. Не к ночи этот вирус будет упомянут! Но я пока здорова, чтобы в любви ему признаваться! Накося, зажри свой вопрос солянкой. У тебя там в башке сборная солянка из всех девиц, от которых ты любви ищешь! Вечно… Недолюбленный ребенок, блин!
— У меня, знаешь ли, любилка не выросла. Щеночек сукой оказался.
— Ох, Малина… — Знаменев снова навалился на стену. — Ты себе температуру померь, а не мне! Может, тебе на работу сегодня лучше не ходить? А то перезаражаешь своей злостью всех баб района, их мужики меня потом проклянут…
— Сейчас я тебя прокляну! Солянку холодной есть невозможно!
— Так погрей! — в голосе не приказ, а скорее раздражение. — Или предлагаешь мне из пластика есть?
Барина обидели! Хотелось сказать — разогревай сам! Хоть что-то же ты должен помнить из того, чему тебя учили в детстве. Потом вспомнила, что он вообще-то заразный. Пусть к еде руками не прикасается. К той, которую помыть нельзя. Хотя, может, тут все на стол составлял не он, а курьер. И в холодильник тоже. Барин должен жить по-барски! А не как мы, по-бабьи, все сами, сами, хоть и без усов.
— Иди…
Я не сказала, куда именно — я же не имею права при нем ругаться матом!
— В кровать…
Правды его тонкая душа не выдержит!
— Ляг… Я принесу тебе обед в постель… — говорила я ужасно томным голосом. И все из-за маски. — Я же не могу в маске есть!
— Ты ко мне вообще, что ли, не подойдешь? — как-то совсем растерялся мой больной постоялец. — Даже в маске?
— Иди в постель! — проговорила я так быстро, точно в последнем слове было всего три буквы.
Ну так слова-то почти однокоренные… Именно этим местом вы нас в постель и укладываете! Только почему наш женский мир вокруг него вертится?!
8. "Настырный козел"
Почти двадцать лет назад я так же растерянно смотрела на пакет с фруктами, как сейчас на стол, заваленный продуктами, которые я не ем. Не заметила, как выдала это вслух.
— Не переживай, я все съем… Выкидывать ничего не придётся. Если ты за это переживаешь.
Обернулась к кровати — жаль, что еще без поварешки.
— Я сестре отнесу. У нее все сожрут. Мальчики…
— Выгоняешь?
Игорь взбил себе подушку и, как примерный больной, укрыл ноги одеялом. Или его, как и меня, раздражали розовые носки.
— Игорь, тебя не ждут разве?
— Дела? — перебил он меня с многозначительным воспаленным взглядом, в котором все равно читалось полное понимание подтекста моего вопроса. — Я поработаю на удаленке. Все равно не могу ни с кем лично встречаться.
— Слушай! — я чуть на горящую конфорку вместе с кастрюлей не села. — А где я спать должна? С собакой на подстилке?
— Заказать надувной матрас? Для меня…
Я не стала отвечать.
— Малина, ну что, в однушках не болеют, что ли?
— От безвыходности положения. А тут выход есть: входная дверь. Ты не умираешь. Температура не под сорок. Вызови такси. Через пару дней заберешь машину. Никто ее не угонит.
Ну, его старую бэху угнали в итоге… Но родители на следующий же день купили сыну новую. Правда, белую. И теперь этому цвету Игорь не изменяет. Он только мне изменяет. И всем своим женщинам без исключения.
— А как же говорят, и в горе, и в радости?
— Кто говорит? — напряглась я не на шутку и отвернулась, чтобы помешать суп.
Мою душу уже перемешали и перевернули, точно омлет. Дно, увы, успело подгореть, вот и горчит во рту от обиды. Или желчи, которая против воли так и капает с моего языка. И у Игорька заметно подгорело, раз завел песню о главном — ну почему он уехать не хочет? Может, у него маленький ребенок дома? Может, так прямо и спросить?
— Не про нас говорят…
— Да? Типа, радости я никогда тебе не приносил. Так, что ли?
Я не обернулась.
— Ну так пару дней в горе за пятнадцать-то лет слабо меня вынести?
— За девятнадцать. Мы столько с тобой знакомы. Вечность. И вечность ты что-то не договариваешь.
— Чего я не договариваю-то? Могу уехать, если тебе со мной настолько противно.
— Мне с тобой тесно!
Я выключила газ и повернулась с кастрюлькой и подставкой, чтобы найти на столе свободным хоть жалкий уголочек.
— Ты же ко мне не поедешь? Тебе час до работы добираться. А на такси, наверное, еще дольше. Но если возьмешь выходной, то пожалуйста.
— Это правда?
Вырвалось у меня, потому что вдруг подумалось, что он предлагает ехать к нему только потому, что уверен, что я точно откажусь. Все просчитано.
— Что ты до сих пор не женат? — дополнила вопрос из-за его вопросительного взгляда.
— Я шесть лет в разводе.
— И шести лет тебе не хватило новую жену найти? Или никак не выбрать из такого количества претенденток?
Он вжался затылком в стену, к которой был придвинут диван. Если бы я не знала, что его волосы чистые, испугалась бы за обои.
— Я уже там был. Радости никакой, одно горе. Ты же тоже никого не нашла… И судя по тому, какой срач Лешка развел на твоей стене, пока ты его не блоканула, это была не его идея расстаться.
— А тебе не надоело читать мой Вконтакт?
— Нет, он у меня отдельной вкладкой всегда открыт.
— Какого черта, Знаменев! Я котиков не пощу!
— Ты постишь собачек… — и улыбнулся, как настоящий преданный песик. — Малина, ну ты единственная женщина, которая мне не надоела.
— Я должна возгордиться, что ли? По твоему мнению! Или хотению! Или объяснить тебе, что просто нужно чаще встречаться, чтобы тошнить друг от друга начало…