Длинные версты - Конюшевский Владислав Николаевич. Страница 10

– Тогда уж сразу – Даздраперма!

Все озадаченно примолкли, а Берг, вытаращив глаза, спросил:

– Это что еще за извращение?

Я ухмыльнулся:

– Не, ну если уж в ход пошли «ВперПоКомы», то и «Даздраперма» имеет право на жизнь. Это всего-то – «Да здравствует первое мая»!

Но мое предложение было отвергнуто. Никто не хотел оказаться захватчиком бронепоезда со столь неблагозвучным названием. А когда первоначальный запал у ребят прошел, и они перестали, перекрикивая друг друга, вносить свежие идеи, то я коротко произнес:

– «Пипец». Или «Песец».

Гриня поднял бровь:

– Уж больно на пи***ц похоже… А что это вообще такое?

Пришлось пояснять более развернуто:

– На северах водится такой зверек – песец. Полярный лис. И название у него уж больно для нашего случая подходящее. Вот на какой участок БеПо придет, там врагу и наступит пипец!

Народ рассмеялся и принялся смаковать новое слово и так, и эдак. Но тут сидящий за столом Комаровский, слегка кашлянув, привлек внимание. До этого старик, просто улыбаясь, слушал наши вопли. Но сейчас обратился ко мне:

– Господин… извините, товарищ Чур. Ваше предложение достаточно интересное. Но уж больно хулиганистое. Понимаю, что сейчас, когда ломаются все устои, это звучит свежо. Но вот когда-нибудь потом… Потом, когда в российских школах станут изучать времена революции и ваши славные деяния, каково детишкам будет читать про «Пипец»?

В этом месте народ офигел и заколдобился. Никто настолько далеко не заглядывал. А уж про школы и детишек вообще даже не предполагал. Дед же тем временем продолжил:

– А бронепоезд – это же словно сухопутный корабль. С пушками. С пулеметами. И имя ему надо подобрать, чтобы всем было понятно – вот пришел надежный боевой товарищ, который всегда поможет и поддержит.

Трофимов, помолчав секунду, хлопнул рукой по столу и воскликнул:

– Точно! «Боевой товарищ»!

Все загалдели, одобряя название, но я, глядя на Комаровского, предположил:

– Василий Августович, сдается мне, вы не закончили мысль?

Тот кивнул и, хитро глядя на нас, спросил:

– Вот как вы друг друга обычно называете?

Кто-то уверенно ответил:

– Товарищи!

Дед качнул головой:

– За все время знакомства с вами обращение «товарищ» я слышал раз десять. И это было в основном во время отдачи или получения приказов. Или при обращении к незнакомым людям. Вот те мальчишки, что забирали меня из дома, обращались ко мне исключительно «товарищ». А все остальное время вы ко всем обращались – «братишка». Это почти то же самое, что и «товарищ», но все-таки несколько ближе и теплее.

Во Августович дает! Молодец дед, все учел! Я подхватил:

– Плюс это название подчеркнет, что бронепоезд передан Красной Армии именно балтийскими матросами, а ныне – морскими пехотинцами! То есть «братишками»! И даже если мы уйдем в рейд, то «Братишка» всегда поддержит сухопутных в трудную минуту! – И повернувшись к внимательно слушающему народу, предложил: – Ну что, братва? Вариантов накидали много, так что давай голосовать?

В общем, ради такого дела мы даже остановку сделали. Тем более что спешить вроде как не резон. Надо чтобы сообщение о бронепоезде успело дойти, а то заявимся в Таганрог все такие красивые, а народ с переполоха начнет или воевать, или убегать. Лучше постоим какое-то время, развлечемся выбором имени для трофея.

И так как комиссар, могущий нас как-то вразумить, был далеко, а пафоса, как я уже говорил, не люблю, то на собрании всячески жег за понравившееся название. Поэтому и проголосовали почти единогласно, и надпись с обеих сторон на бронированном паровозе нанесли. Благо уже почти пять утра, рассвело и света для художественной росписи вполне хватало. Так что теперь здоровенные буквы гласили, что это не просто непонятно чей БП, а вполне себе военно-морской «Братишка». Чуть ниже был нарисован якорь и наш девиз полукругом – «Никто, кроме нас!». Теперь уж точно красные не напугаются.

Заодно поели и избавили истомившихся пленных от кляпов. Давно очухавшегося Таргена решили в общую кучу не помещать, а оставить рядышком с нами. Все-таки фигура солидная – офицер для особых поручений, поэтому и сдадим его отдельно. По новой прикрепили флаг, который уже обзавелся тремя пробоинами от осколков, став настоящим боевым знаменем, и неспешно покатили дальше.

Солнце уже стало потихоньку припекать, когда мы торжественно подъехали к двухэтажному зданию таганрогского вокзала. И оно реально было здоровенным. Солидное сооружение, сделанное из красного кирпича, с большими окнами и декоративными балкончиками. Но все это великолепие разбивалось об отсутствие людей. Вот вообще никого не было видно. Только в дальней части перрона весело проводила время малочисленная собачья свадьба.

Выйдя из вагона, мы остановились, крутя головами, а потом Трофимов, почесав затылок, предположил:

– Наверное, не успели о нас сообщить, вот люди и попрятались. Или еще спят. Время-то еще шести нет.

Закуривая, ответил заместителю:

– Угу… Внутрь на всякий случай заныкались и глазам своим не верят. Но сейчас знамя разглядят, надпись прочтут, да появятся…

Словно в подтверждение моих слов, большая резная дверь входа отворилась и оттуда вышли трое. Железнодорожник в форме и два типа явно военного обличья. О! А одного из них я знаю. В Ростовском ЧК видел. Фамилия у него еще такая… Вспомнил – Галомаха! Игорь Галомаха. Я там насчет беспризорников выяснял, а он пришел докладывать, что его ребята завалили каких-то давно разыскиваемых бандитов. Чекист тоже меня признал и, улыбаясь, распахнул объятия, шагая навстречу:

– Ну, товарищ Чур, ты и выдал! Нам полчаса назад сообщение пришло, что, дескать, чуровцы у немцев бронепоезд отбили. Мы, честно сказать, не особо поверили. Подумали – а вдруг ошибка, и сейчас немцы на броне прикатят? Пришлось даже людей с вокзала убирать и артиллерию срочно готовить. А тут – на тебе! Но это же уму непостижимо! Как? Как вам это удалось?

Гришка ухмыльнулся:

– Долго ли умеючи?

А я, похлопывая по обтянутой кожанкой спине возбужденного Галомахи, подтвердил:

– Как видишь – удалось. – Отстранившись, добавил: – Там пленных целый вагон. Вот и принимай их под охрану. Да, учти – бригада машинистов в тяжелом паровозе с нами сотрудничала. Так что к пленным их не суй, а я потом с ними сам разберусь. Есть немецкий офицер для особых поручений, от штаба дивизии. Он отдельно упакован. Так что забирай к себе. И еще – мне надо срочно встретиться с Матюшиным.

Второй военный заверил – убедившись в правдивости сообщения, Анатолий Иванович был сразу извещен (поэтому они и тормознулись в здании вокзала – донесение передавали), так что командующий ожидает героев. Штаб группировки к сегодняшнему дню располагался в городе, поэтому ехать было совсем недалеко.

А потом был доклад и о бронепоезде, и об остальных наших действиях. За ним последовал митинг. Ну, не то чтобы сразу. Нет. Для начала нас покормили. Потом предоставили баню. К этому времени собрали здоровенную толпу. Сам Таганрог город небольшой, но сейчас он являлся базой юго-западной группировки войск, поэтому народу было выше крыши. Ну и репортеры присутствовали, включая аж трех кинооператоров. Поэтому пришлось блистать красноречием. Я обычно не говорун, но тут прямо несло. Правда, сильно не хватало микрофонов с усилителями, поэтому с непривычки к концу я охрип как сволочь. Эстафету подхватил непосредственно Матюшин. Говорил он по нынешним временам недолго. Минут тридцать. А вот когда внеплановый тимбилдинг единения «товарищей» закончился, началось то, чего я опасался.

Командующий, таинственный, словно Дракула, мягко завлек меня в свой кабинет и принялся охмурять. Не… ориентации он был вполне нормальной, но лучше бы оказался голубым, так как в этом случае все бы решилось сразу – хорошим ударом. Но сейчас у меня даже толком возразить не получалось. А Анатолий Иванович, играя голосом, жестами и интонацией, требовал с меня ни много ни мало, а экипаж для нового бронепоезда. И главное, гад такой, базу подо все подводил железобетонную! Дескать, кроме моих морячков никто с БеПо не справится. Можно, конечно, со стороны людей набрать и выдрессировать, но на это сколько времени уйдет? А у меня уже готовые обученные и технически подкованные люди. Плюс, благодаря моим усилиям, являющиеся одной из наиболее дисциплинированных частей Красной Армии. Тогда мы сразу сумеем задействовать трофей, и можно будет с большой долей вероятности сказать, что возможное наступление немцев на нашем участке будет остановлено. Ну или, во всяком случае, переть вперед они станут не столь резво. И просит он у меня отдать вовсе не всех людей, а всего-то – человек шестьдесят.