Акулу хотят съесть! - Исаков Дмитрий. Страница 31
— Эдакий ты жадный стал! — расстроилась мать.
— Не жадный, а практичный! — ответил Иван и вдруг беззащитно улыбнулся. — Я шучу, мама! Если они на самом деле любят, то конечно, при чем здесь выкуп?!
— Ну вот, опять ты со своими шуточками! — всплеснула руками она. — И для чего этот спектакль надо было устраивать?!
— Иногда это очень полезно! — загадочно ответил Иван. — Для профилактики!
34
К вечеру, когда все окончательно успокоились, а Галя почти перестала дуться на Ивана, все потихоньку стали отходить ко сну.
— Томми останется ночевать у меня! — внаглую заявила Галя, наплевав в этом случае на все православные обычаи, раз ее так беспардонно продали, а так как их отцы заключили брачное соглашение, то можно было считать, что состоялась официальная их помолвка, и теперь молодые могли, не стесняясь, жить до свадьбы вместе по ихним буржуйским обычаям.
Томми сидел притихший, боясь сделать лишнее движение, а то установившийся хрупкий и такой долгожданный для него мир мог в любую минуту быть разрушен любым неосторожным действием с какой-либо стороны, и молил своего Бога, чтобы все это не оказалось сном!
Когда гордая в своей смелости Галина повела его к себе в спальню, Иван тихо прошептал ему на ухо:
— Помни, придурок — если б не я, не шел бы ты сейчас туда!
Томми, продолжая бормотать отрывок из Ветхого Завета, скороговоркой произнес:
— Никогда, милый Ванечка, я тебе этого не забуду!
— Помни — ты мой вечный должник! — прокричал ему вслед Иван, за что был награжден презрительным взглядом сестры.
— И ты тоже! — сказал ей он, когда они оба скрылись за дверью.
Петровы-старшие, вдоволь налюбовавшись на своих чад и пожелав им спокойной ночи, неспешно удалились почивать после трудных дел, оставив Ивана наедине со своими девками. (Робах не в счет, ему приглянулся диван в гостиной, где он разлегся, впитывая в себя все каналы транслируемой космической связи).
Стоя на веранде спиной к дому, Иван неспешно курил, оттягивая время.
Произошедшие за последние сутки события могли составить для другого человека половину его жизни, так что грех было обвинять его в том, что он иногда был не очень добр с ближними, тем более они тоже были хороши!
На веранде в углу в кресле сидела, свернувшись в испуганный клубок, Ира, а Мурзилка давно уже хозяйничала в спальне, командуя комнатным компьютером и превращая с его помощью холостяцкую Иванову кровать в шикарный трехместный будуар!
Иван чувствовал у себя на спине Ирин взгляд, но боялся обернуться, так как она ему была еще практически чужим человеком, и как вот так сразу взять и лечь с ней в постель — он ну никак не мог себе представить.
С Мурзилкой было намного легче — ведь она была почти что вещь, да к тому же созданная именно им родная кровинушка, да и с комплексами у нее было все в порядке: «Му-ур!» — и на шею!
А тут еще эта Ира слишком уж нравится ему и он, конечно, понимает, что Робах на славу потрудился, ковыряясь в ее мозгу и программируя в ней безоглядную любовь к нему, но с собой не мог ничего поделать и не способен он, цинично пользуясь ее слабостью, потащить сразу же в постель, да еще напару с Мурзилкой, — на все это у него не хватало наглости.
Вот так он и простоял бы до утра, если бы Ира сама не решилась и, неслышно подойдя сзади, неожиданно вдруг робко прижалась к нему, уткнувшись лицом в его спину.
Иван осторожно обернулся и обнял ее.
Иришка доверчиво подняла голову для поцелуя, и их уста соединились!
Поцелуй содержит в себе столько несказанных слов, что все неясности и волнения прошедшего дня как бы сразу улетучились, и все стало на свои места, и Иван в первый раз почувствовал, что значит это личное счастье!
— Милая! — одними губами прошептал он вечные слова. — Я тебя всю жизнь искал!
— Я тоже тебя всю жизнь ждала! — ответила ему не менее искренне Ира. — Я люблю тебя!
— Я тоже люблю тебя! — ответил ей он и второй их в жизни поцелуй был не менее вечным, чем произнесенные ими слова.
35
Решив таким образом все свои проблемы, они было уже собрались идти спать, но тут Иван вспомнил о Мурзилке.
— Ты знаешь, а Мурзилка ждет нас в спальне! — сообщил он своей возлюбленной эту радостную весть.
— Она ведь тоже любит тебя! — прошептала Ира и сразу же вся покраснела от стыда.
— Давай от нее сбежим! — предложил Иван и показал на стоящий невдалеке сеновал.
— Если тебя не будет с ней ночью рядом, то она от тоски сразу же умрет, — еле выговаривая слова, произнесла Ира. — Ведь у нее нет на этом свете никого, кроме тебя!
— А как же ты?! — от нахлынувшего отчаяния и безысходности Ивану хотелось волком выть.
— Я тоже не могу без тебя жить, — еще тише сказала Ира и так нежно прижалась к нему, что у него стал возникать (вставать) еще один очень веский аргумент в пользу этого сумасшествия.
— Так как же нам быть?! — в отчаянии спросил ее Иван, но уже сам знал ответ на этот вопрос, и какое счастье, что он не родился в Саудовской Аравии и у него всего лишь две жены!
Описывать, что происходило впоследствии в его спальне всю ночь, у меня не поднимается рука, так как эту книжку могут читать и дети, но опущенного материала, мне кажется, могло б хватить на хороший порнографический фильм, если учесть, что у Мурзилки полностью отсутствовали комплексы, а имелись лишь одни эрогенные зоны, если вспомнить, что Ира была чересчур скромной девушкой, но у нее было не меньше, чем у Мурзилки, эрогенных зон, если учесть, что Иван был довольно здоровый мужик, а партнерши его были необычайно сексуальны в своей невинности и чистоте, то можно себе представить, что у них там происходило на протяжение почти всей ночи и как они орали на весь дом, потому что забыли закрыть окна, и лишь можно описать, как они заснули, совсем обессилевшие и счастливые, под утро: Иван, преклонив голову к Иришкиной груди, а Мурзилка, как маленький клещ, обхватив Ивана сзади и обвив его руками и ногами так, что не оторвешь!
Кто не испытал этого в своей жизни, хоти бы наполовину — полный дурак и козел!
36
Проснулись они к полудню.
Помылись в душе и спустились вниз в гостиную.
Мама готовила обед, папа читал газету.
— С добрым утром! — хором поприветствовали они друг друга.
— Да какое уж утро, — сказала мама, отбиваясь от поцелуев новообретенных дочек. — Когда на дворе уже день!
— А где Галка с Томкой? — спросил Иван, тоже поцеловав маму в щеку.
— Дрыхнут еще! — ответил отец.
— Во дают! — удивился Иван, что кто-то может их переплюнуть.
В этот момент во дворе послышались веселые голоса, и в гостиную ввалились те, кто должен был дрыхнуть.
Вид у них был бодрый, и они что-то уже успели нашкодить.
— А, сони проснулись?! — воскликнула Галка и непонятно к чему добавила. — Какое же это счастье, что я скоро отсюда уеду жить к Томми!
— Чем это тебе насолил родной дом? — строго спросил отец и стал вспоминать, где у него ремень.
— Да здесь невозможно нормально жить! — продолжила свою тираду Галя. — Всю ночь кто-то, как резанный, орет, хором!
Отец с матерью прыснули в кулаки, но мгновенно сделали опять серьезный вид.
Иван покраснел. Иванятки тоже.
— А я ничего не слышал! — зевая, сказал отец и потянулся. — Может, тебе это приснилось?
— Да мы всю ночь не могли уснуть, — продолжала возмущаться Галя. — И лишь под утро, сбежав подальше от этого сумасшедшего дома, мы спокойно заснули вон в том стогу! — И, не глядя, махнула в сторону, куда ночью звал Иван Иру.
— Где? — переспросил отец, привставая в кресле.
— В стогу! — ответила ему с вызовом дочь.
— Где стог, я спрашиваю?! — строго спросил отец и подошел к перилам веранды.
— Там! — опять неопределенно куда махнула Галя.
— Там его нет! — сказал отец и во весь голос засмеялся. Народу стало интересно, как это стог вчера был, а сегодня его нет!