Лето в пионерском галстуке - Сильванова Катерина. Страница 18

***

После ужина Володя выловил Юрку в толпе выходящих из столовой пионеров.

— Слушай, Юр, ты же придёшь сегодня вечером к нам? Я попросить хотел…

— Что?

— Я всё из-за этой зубной пасты переживаю. Они же маленькие ещё, не знают, что это может быть травмоопасно.

Юрка кивнул:

— Ну, в принципе да… мне года два назад какой-то умник в глаз вмазал пастой. Жгло так, что думал — ослепну. Потом неделю с опухшим веком ходил.

Володя, послушав его, переменился в лице, а Юрка вмиг пожалел, что рассказал эту историю.

— Но ты не переживай! — поспешил успокоить он. — Мы знаем об их коварных планах, значит, сможем препятствовать…

— Препятствовать бесполезно. Сегодня пресечём — напакостят завтра. Важнее другое: чтобы они знали, что нельзя мазать в глаза, уши и нос. И я вот что придумал: надо рассказать им страшилку про зубную пасту.

— Ага, вчера ты был против, чтобы я пугал твою ребятню…

— Нет, Юр, пусть лучше в моём отряде в кровати надуют, чем кто-нибудь задохнётся или получит ожог. Тем более ожог глаз!

Юрка почесал затылок.

— И что такого страшного про зубную пасту можно придумать?

— До отбоя вагон времени, сообразим.

***

— Пчёлкин! — громким шёпотом позвал Володя, склонившись над кроватью мальчишки. — Ну-ка, сядь!

— Что опять? Зачем? — буркнул тот, но, скинув с себя одеяло, послушно сел.

— А вот зачем, — Володя пошарил рукой под подушкой, выудил оттуда тюбик зубной пасты и выпрямился. Затем внимательно оглядел ряды кроватей. — У кого ещё что-то под подушкой припрятано? Сань?

— А что сразу я? — пискнули из левого ряда у стены.

— А потому что ты всегда молодец.

Юрка наблюдал за всем этим, удобно устроившись на пустой кровати возле окна.

— Ребята, — нравоучительно продолжал Володя. — Не вздумайте никого мазать зубной пастой! Это может быть опасно, вы понимаете?

В ответ донеслось пара ленивых «угу» и «ну да». Володя тяжело выдохнул, набрал в грудь воздуха и хотел было ещё что-то сказать, но из коридора послышался громкий вскрик, после — топот, хлопок двери и несколько всхлипов.

— Я сейчас вернусь. — Володя рванул к выходу из комнаты, крикнув на ходу: — Юр, присмотри за ними!

— Юууу-л-ла! — лукаво протянул Олежка, как только двери комнаты захлопнулись.

— Ась?

— Ты обещал нам стлашилку!

— Да, Юра, обещал!

— Давай новую страшилку!

Юрка громко фыркнул и сложил руки на груди:

— Ну не знаю даже, — протянул он. — Володя мне вчера запретил вам страшилки рассказывать, говорит, вы маленькие ещё. А ведь и правда — маленькие! Даже проделку с зубной пастой подготовить не смогли…

— Так откуда же я знал, что он под подушку полезет! — попытался оправдаться Пчёлкин.

— А нечего было некоторым на весь театр об этом орать! — в тон ему ответил Юрка.

— Это не я, это Саня! — насупился Пчёлкин.

— Зато у меня пасту не отобрали! — толстяк победно взмахнул тюбиком над головой.

— Ну-ка, спрячь! — шикнул на него Юрка и добавил угрожающе: — Ты даже представить не можешь, какие ужасы происходят в «Ласточке» с шутниками, которые пастой мажутся! И это не выдумка, я сам видел…

Все притихли. Слышно было, только как Саша шуршит, пряча тюбик обратно под подушку.

— А что такого с ними плоисходит, Юл? — Олежка вылез из-под одеяла и заинтересованно уставился на него.

— Что ты видел? — скрестил руки на груди храбрящийся Пчёлкин.

Юрка прищурился, зная, что ребята видят его силуэт на фоне окна, оглядел комнату.

— Вы точно хотите это знать?

На долгие полминуты в отряде повисла тишина, и только потом послышалось одно неуверенное «да», которое подхватили несколько голосов.

— Ладно, — сказал Юрка. — Тогда открою вам ещё одну по-настоящему страшную тайну… В «Ласточке» по ночам бродит не только призрак графини, о которой я вам вчера рассказывал. На самом деле, — я где-то читал, — в этих местах повышен уровень… как его там… а, точно, аномальной активности! И сюда притягиваются всякие потусторонние силы и нечисть… И именно по ночам!

На рядом стоящей кровати клацнули чьи-то зубы.

— Что, страшно?

— Ну-у-у… — неуверенно протянули откуда-то с соседней кровати.

— Нет! — смело заявил Саня.

— Рассказывай! — поддержал его Пчёлкин.

Юрка взял драматическую паузу, прислушался к полной тишине в комнате и начал медленно, шёпотом:

— Четыре года назад в «Ласточку» приехала девочка, Нина. Обычная девочка, ничего примечательного в ней не было, только глаза — они у неё были уж очень красивые. Большие и такие ясные, голубые, как небо.

— Юла, а ты её знал? — перебил Олежка.

— Конечно, — сразу же подтвердил Юрка. — Правда, мы не общались, потому что мне тогда было чуть больше лет, чем вам, а ей — пятнадцать, взрослая, в общем… Нина была очень одинокой и нелюдимой девочкой, она так и не завела себе друзей. Бывают такие люди — замкнутые и стеснительные. Из-за того, что она ни с кем не могла подружиться и бродила по лагерю совсем одна, её стали считать одиночкой. Подтрунивали над ней, шутили и обзывали и даже придумали обидное прозвище — Бобыль.

Дети захихикали — смешное слово, Юрка шикнул.

— Как-то ночью девчонки из Нининого отряда решили намазать парней зубной пастой. Это ведь своеобразный ритуал у старших отрядов: если вас ни разу за смену пастой не намазали, значит, смена прошла зря.

Детвора оживилась. Со всех сторон посыпались вопросы: «А тебя пастой мазали?», «А Володю мазали?», «А ты мазал?», очень неуместные сейчас. Юрка ответил на некоторые и, призвав мальчиков к тишине, продолжил:

— Так вот, Нину, конечно, никто не позвал. Ей было очень обидно слушать, как соотрядницы, хихикая, обсуждают, кто какие узоры вывел на лицах у ребят. И то ли обида управляла Ниной, то ли ей захотелось отомстить, но в следующую ночь она извела почти всю свою пасту, чтобы напакостить девчонкам. Но из-за того, что Нину никогда не звали участвовать в таких шутках, она не знала основных правил. Например, что нельзя попадать пастой на волосы, ведь она, застывая, твердеет как бетон и её бывает до того трудно смыть, что приходится выдирать волосы. И вот утром две девочки не смогли смыть пасту с волос! А месть — штука заразная… Сначала подозрения пали на парней из отряда, и мстить собирались им. Но кто-то заметил, что тюбик зубной пасты Нины почти пуст, да и сама Бобыль ночью осталась не тронута… Весь день она слышала, как соотрядницы шушукались и обговаривали план мести мальчишкам, но ночью эта месть пала на ничего не подозревающую Нину! Она проснулась под утро из-за того, что у неё очень сильно горело лицо, а особенно — веки. Ничего не понимая спросонья, она открыла глаза и потёрла их… Жжение стало таким сильным, что Нина заплакала, продолжая тереть глаза. Но от этого стало ещё хуже! Ей никто не помог, вокруг слышались только хихиканья. Тогда она вскочила и, ничего не видя, на ощупь выбежала из корпуса. — Юрка взял театральную паузу, перевёл дыхание. — А утром… Утром третий отряд, который первым явился на зарядку, увидел в бассейне Нину. Она плавала спиной кверху. Мёртвая! В белой пижаме, руки раскинуты в стороны, а волосы колышутся на воде… Нину вытащили, развернули лицом и увидели, что вместо её красивых голубых глаз — два красных выжженных провала!

— Ой какой кошмар, — пискнули в углу комнаты. — А почему её в бассейне нашли?

— Потому что она бежала с закрытыми глазами и упала туда. А плавала Нина плохо, к тому же глаза жгло, вот она и утонула.

— Юла, ты это видел, плавда?

— На этом история не закончилась! — перебил Юрка зашумевших ребят. — Этот случай попытались поскорее замять, чтобы не поднимать шумиху, смену сократили, всех разослали по домам, но слухи-то всё равно разошлись! Пионеры и вожатые, которым приходится по ночам бывать у бассейна, в определённое время — в три часа и семнадцать минут — видят над ним голубоватое свечение. Оно висит в воздухе ровно четыре минуты, а потом улетучивается будто от порыва ветра в сторону корпусов со старшими отрядами. И именно в эти ночи там происходят странные вещи — наутро кто-нибудь просыпается, вымазанный зубной пастой: то на щеках, то на лбу. И всегда это только один человек — самый большой шутник в отряде, и мазки такие непонятные, будто кто-то целится в глаза, но никак не попадает. А потом эти шутники рассказывают, что им всегда снится один и тот же сон. Они слышат плеск воды, и чувствуют, как их лица гладят чьи-то пальцы. А потом мягкий девичий голос зовёт: «Пойдём побалуемся, у меня есть зубная паста…» И ни у кого не возникает сомнения, что это дух девочки Нины Бобыль бродит в такие ночи по лагерю и ищет, с кем поиграть. Говорят, Нина специально выбирает самых проказливых — с ними весело, но одновременно она хочет отомстить за себя. Поэтому сначала зовёт играть, а потом намазывает пастой и топит. Хочет попасть в глаза, но не может, потому что слепая.