В объятиях злого рока (СИ) - "Julia Candore". Страница 25

— Новый вид? — спросила она. — Ну, привет-привет! Пожмём лапы?

Дремучий первобытный инстинкт из последних сил вопил, что надо бежать, и как можно быстрее. Ступни ему назло наливались свинцом.

"Дитя моря" прилежно отрастило лапу и коснулось протянутой ладони. И в тот же миг Гликерию точно иглами прошило. Она судорожно втянула в себя воздух. С выдохом обнаружились некоторые затруднения.

А позади, гадко осклабившись в последних отблесках солнца, стоял Арсений. И видок у него был отнюдь не миролюбивый.

Глава 14. Дура безнадежная, фантастическая

— Знаешь, Мира, — сказала я, примяв затылком кружево у нее на коленях, — мне бы сейчас термальный бассейн с голубой плиткой. И чтоб ароматизированная хвойная соль. Хотя лучше лаванда и бергамот. И шалфей было бы неплохо…

— Ну-у-у, — протянула та, улыбнувшись интригующе-тонко, — раз уж мы здесь не искупались, надо бы придумать, как наверстать упущенное.

— Давайте-ка собирайтесь, — велел Тай Фун. — Поздно уже и солнце село. Мы и не ужинали еще. А завтра рано вставать.

Право слово, не человек, а календарь со встроенной функцией будильника.

— Гликерию где-то носит, — сказала я и широко зевнула. — Может, подождем?

— Ой, она, наверное, отправилась к антиквару, покупки забрать, — потягиваясь, предположила Мира. И вдруг выпрямилась так, словно проглотила флагшток. — Вот же я дурында! — самокритично выдала она.

— Чайник на плите оставила? — пошутила я. Но Мире было не до шуток. По вечерам в ней проявлялась склонность к драматизации.

— Сегодня ведь по-прежнему круглая луна, а я вышла из комнаты…

— И совершила ошибку, так? — взяв насмешливый тон, продолжил за нее Тай Фун.

— Да что ты понимаешь! — вскинулась Мира. — Я снова слышу зов! Оно рядом! Надо убираться отсюда как можно скорее!

Мою голову бесцеремонно спихнули с нагретого затылком местечка, так что пришлось подниматься, отряхиваться от песка и скатывать в рулон покрывало, которое нам любезно выделила Каролина.

Мира стартовала без нас, но потом осознала, что вокруг слишком много тьмы, и вернулась за Тай Фуном, чтобы вцепиться в него клещом и спастись бегством совместно. Увы, мистер Лес не был намерен отступать без плотной порции ужина в желудке. Так что все мольбы о спасении Мире порекомендовали отложить на десерт.

Мы облюбовали безымянный ресторанчик, сложенный из мелких разноцветных булыжников и снабженный вывеской с изображением малютки-кракена, грызущего подлодку своим единственным молочным зубом. В тусклом ореоле уличного света эта забегаловка здорово походила на сказочный домик, где съедобно всё, включая стены и крышу.

Скряга Тай Фун, который обыкновенно проповедовал умеренность и аскетизм, исчерпал лимит самообладания и пустился во все тяжкие.

— Что будешь заказывать? — спросил он, пронзив меня многозначительным взглядом поверх талмуда с меню.

Я поёрзала на мягком стуле и ляпнула что-то насчет диетического салатика. Мира идею горячо поддержала. Ну а что? Быстрее прикончим салатики — быстрее попадем в безопасный замок иллюзий и будем на всякий случай трястись там от страха и предаваться панике.

— К тому же, завтра Фараон угощает, — брякнула я, не подумав.

С недавних пор легковесная дамочка по имени Сафро Шэридон что-то вообще не утруждается подумать. Она сначала делает, после чего невинно хлопает глазами и теряется в догадках: как же это ее так угораздило?

Тай Фун коварно ухмыльнулся, подозвал официанта и заказал три блюда с жареной бараниной под соусом, ассорти деликатесов, фруктовое мороженое и торт со сливками. И неважно, что сладкое на ночь вредно. Будем шиковать. А то Фараон, того и гляди, переплюнет.

— Терпеть не могу баранину, — прошипела Мира. — Она плохо жуется. А переваривается и того хуже. Можно мне водички?

Так и быть. Мистер Транжира милостиво согласился на водичку. Но в остальном никаких уступок!

— Вот что я тебе скажу, родная ты моя, — шепнул он по секрету, когда Мира, махом осушив бутыль воды, отпросилась в туалет. — Нам надо хорошо провести остаток дней, потому что скоро начнется остросюжетный фильм с нами же в главных ролях.

Ага. Так вот, чего он ходил с лицом сборщика налогов, которому все задолжали! Не Фараон у него в печенках сидит, а всего-то скверное предчувствие.

— Я гонялся за Вельмирой, чтобы ее уничтожить, а теперь вынужден защищать, — добавил он после паузы. — Что это если не злой рок? Твоя подруга на удивление живучая и находит союзников там, где иной бы нашел врагов.

Я предвидела, что рано или поздно злой рок обломает зубы о ее неистощимую тягу к жизни и рванёт к дантисту.

— То есть, вы признаёте, что очарованы ею под завязку и теперь ни за что не отступите перед натиском межпространства?

— Нет, милая моя. Очарован я тобой, — серьезно сказал он, протянув руку и коснувшись моих пальцев. В животе у меня немедленно запорхали бабочки, а по телу пробежал озноб. — Но ты права, не отступлю. Некуда отступать. Недавно мы в приватной обстановке потолковали с Каролиной. Она уверяет, что случай, который произошел с вами в заброшенном крыле академии, лишь первый сигнал. В наш мир проникла инородная материя. Она крепнет, разрастается и в один прекрасный день подберется к самому порогу. Я… Нет, мы. Мы втроем должны объединиться. Иначе пропадем.

Ради Миры он вновь нацепил на себя маску баловня судьбы и беспечного прожигателя жизни. Едва она уселась за столик, Тай Фун принялся в красках излагать историю о том, как однажды мы с енотом побывали на цитрусовой плантации Каролины. А через четверть часа принесли заказ.

Пока мистер Сказочник, предаваясь рефлексии, пережевывал вдумчиво и не спеша, Мира продемонстрировала пример скоростного уничтожения пищи и слопала причитающуюся ей порцию всего за каких-то пять минут. Разве что добавки не попросила. А ведь я была почти уверена, что ей кусок в горло не полезет. Неужели Тай Фун приманил аппетит своей напускной беззаботностью?

Что касалось меня, то я отказалась от мяса в пользу торта — и не прогадала. Воздушный крем с кислинкой, нарезанные ломтиками фрукты, слой желе, присыпанный кокосовой стружкой. М-м-м! Это вам не какие-нибудь пироги из моего прошлого, которые Мира пекла в своей ментальной лаборатории и которыми можно было пушку заряжать (такие они выходили твердые и невкусные).

Покончив с ужином, мы еще немного попетляли по хитросплетениям ночного квартала. Полюбовались цветными фонтанами на площади Девяти Истин. И попали на выступление бродячего виолончелиста. Он расположился у лохматой финиковой пальмы, под фонарем, и водил смычком по струнам, извлекая из инструмента звуки, достойные многотысячных концертных залов. Вокруг толклась разнородная публика, откуда нет-нет да и выбежит какой-нибудь малец, опустить монетку в шляпу-цилиндр для подаяний.

— А вы ведь тоже, — проронила я, — на виолончели играете.

— Играл, — поправил Тай Фун. — Моя старушка виолончель дала дуба.

— Печально, наверное.

— Вот ничуть. Я нашел эквивалент, — загадочно молвил тот. И улыбнулся так обворожительно, что мне захотелось его расцеловать, спрятать в рукаве и никому не отдавать даже за выкуп с процентами.

Ночной город словно вышел из моего сна. Так здесь было спокойно и привычно. Мне нравились приземистые, будто игрушечные здания с черепичными крышами и стрельчатыми окнами. Остывающие после жары мостовые. Низкие фигурные светильники у каждого крыльца. Домики для птиц, похожие на миниатюрные копии дирижаблей и подвешенные к ветвям фикусов, как новогодние украшения.

Плеск фонтанов умиротворял. Шелест близкого моря зазывал в круиз получше любых рекламных проспектов. Сегодняшний вечер таял во рту, как шоколадный пломбир. Какая жалость, что время не идет на попятный. Его несёт без остановки, без права на привал — из праздного, уютного "сейчас" в непредсказуемое "завтра". И нас — неоправданно беспечных — уносит с ним за компанию.