В объятиях злого рока (СИ) - "Julia Candore". Страница 8

Сквозь шифер трансформаторной подстанции проросли органные трубы, и из них, коптя чистое небо, валили клубы дыма. Прямо как у ректора из ушей. Слухи быстро расходятся, а правда — еще быстрее. Видимо, о наших славных похождениях ему уже доложили.

На сей раз он встретил нас, недобро уперев руки в бока. Глаз у него дергался — ему даже монокль пришлось в карман убрать. Выражение лица как бы говорило само за себя: «Идите, идите сюда. Уж я вам башку откручу!»

В общем, не светило нам ничего хорошего.

Если честно, я думала, выгонят. Скажут: «Отчислены!». А Тай Фун отмажется, потому как на себя ни копейки ректорской не потратил.

Но нет: нас не отчислили. Да и Тай Фуну отмазаться не удалось. Ему вынесли возмутительное обвинение: «Не уследили, голубчик». После чего всем троим назначили чудовищную отработку.

Лично я готова была провалиться сквозь землю.

Фуршет в нашу честь обещал быть блистательным. Ректор хоть и слыл личностью неординарной (проще говоря, с прибабахом), но когда речь заходила о праздниках, финансами распоряжался щедро, от души. Мы с Мирой предвкушали, как появимся среди первокурсников в элегантных платьях из шелка и крепдешина. Как в ушах у нас будут сверкать серьги, на пальцах — кольца. Как проплывем мы по зеркальной глади пола в центральном холле и все взгляды будут устремлены на нас.

Ну что сказать, взгляды действительно устремились в нашу сторону. Только не восхищенные, как мы себе нафантазировали, а по большей части сочувственные. Местами — насмешливые. Восхищением тут и не пахло.

Нас представили разряженной толпе таких же предвкушающих первокурсников.

— Вот, — язвительно сказали в мегафон, — Сафро Шэридон, приемная дочь разорившихся аристократов, любительница енотов и прочей зубастой живности, а также неотесанный гений.

— А вот, — направили рупор на Миру, — совершенно уникальная (и притом гениальная) сущность из межпространства.

— Ах да! — ректор театрально хлопнул себя по лбу. — Прошу любить и жаловать, ваш новый преподаватель — мистер Тай Фун — тоже отпетый гений — будет вести спецкурс «Введение в трансформацию субстанций». А на сегодня, ввиду злополучного стечения обстоятельств, его звездная роль — официант!

Мы втроем стояли на сцене, переминаясь с ноги на ногу и сгорая со стыда. И вместо роскошных нарядов на нас была напялена униформа горничных. Черные прямые платьица до колена, белые накрахмаленные фартуки, тесные туфли, еще этот дурацкий обруч на голове.

Тай Фун выглядел получше. К его отутюженному костюму официанта прилагался длинный черный передник и бабочка-удавка, которая ему удивительно шла.

— Начиная с сегодняшнего дня и на протяжении недели они будут отрабатывать должок! — ехидно сообщил Иридиус Младший. Слово «должок» перекатывалось у него на языке, как сладкая карамель. — Так что если кому надо постирать носки или провести в комнате генеральную уборку, обращайтесь прямиком к ним! — издевательски закончил он. После чего сделал нам знак, чтобы мы проваливали обслуживать столики.

— Позорище! — прошипела Мира, соскакивая со цены. — Если переживу неделю этого ада, изменю себе внешность.

Помимо приговора к бытовому рабству, нам были даны четкие указания: никакого самоуправства, никаких выкрутасов в ментальной лаборатории! Мусор убираете ручками, ручками. А иначе пеняйте на себя.

Мы удалились на кухню за подносами, склоняя ректора на все лады. Мы кривились от неловкости, прятали лица, краснели до ушей и фыркали. Тай Фуну единственному удавалось сохранять достоинство. Он не фыркал, не заливался краской. Он вообще как в рот воды набрал.

— Вы бы должны нас ненавидеть, — проронила я, когда мы в бессчетный раз удалились на кухню с подносами, полными пустых бокалов.

Его надменно вздернутая бровь сигнализировала о том, что я только что сморозила несусветную чушь.

— Ненависть равносильна саморазрушению, — гордо изрек наш профессор-официант. — К тому же, я знал, что так и будет. Мне приснилось.

— Знали и не остановили нас?! — подскочила к нему Мира. В руке у нее была тарелка, а на тарелке, верхом на пропитанных кремом коржах, восседал розовый спрут из растительных сливок. Казалось, еще чуть-чуть — и подруга впечатает этот торт ему в физиономию.

— Во сне останавливал, — сказал в оправдание Тай Фун. — Поэтому вы мне назло потратили еще больше. Так что я вам услугу оказал, когда не стал вмешиваться.

— Гирополукомпас! — выругалась я. Нормальных слов в лексиконе не нашлось — наверное, сказывалась усталость спустя несколько часов непрерывного курсирования по залу и выполнения поручений в духе «принеси-подай».

Спрут на тарелке малость поплыл и скуксился. Думаю, это из сострадания к нам, горемычным.

Таким мы его к круглому столу и поднесли.

— Налейте пунша, милочка, — обратилась ко мне у стола первокурсница с носом картошкой. И как будто нарочно отдавила ногу тяжеленным шнурованным ботинком.

Вот ведь змеюка подколодная!

На голову ей взгромоздился черный волосатый паук. Сначала подумала — настоящий. Но потом пригляделась и вздохнула с облегчением: всего-то элемент прически, зато какой устрашающий!

— Милочка! — с напором повторила девица. — Пунш!

Я проглотила унижение, покорно налила из чана в бокал порцию пузырящегося напитка, услужливо поднесла первокурснице. И сполна утешилась тем, что в последний момент выплеснула жидкость ей в лицо.

Мира одобрила возмездие яростными аплодисментами. А вот девица с носом поступка не оценила и завизжала оглушительной сиреной. Прическу ей, видите ли, испортили. И макияж потек. Красота!

К ней с разных сторон тотчас стеклись гибкие мускулистые парни, больше похожие на ожившие сгустки мазута. Надо полагать, телохранители.

Тай Фун, в свою очередь, подбежал ко мне, ухватил за руку и быстро поволок прочь из зала.

— Держите ее! Это она! Она, стерва! — завопила девица, как резаная.

Ох и давненько же меня стервой не называли! Припомним, что ли, старые добрые времена?

Публика оживилась. Нам вслед понеслись угрозы и оскорбления. Кто-то даже ботинком швырнул. Ну совсем очумели люди! Никаких манер!

— С ума сошла! — констатировал Тай Фун, спешно уединившись со мной в каком-то пыльном чулане. Вокруг в беспорядке стояли швабры, валялись ведра и половые тряпки. А еще было ни зги не видать.

— Знаешь, кого ты пуншем облила?! — зашипела тьма мне на ухо голосом Тай Фуна. — Это дочь самого министра иностранных дел!

— Важная шишка, да? — пролепетала я, ощущая его горячее дыхание у себя на щеке, крепкую хватку на запястьях, а также близкие ароматы леса, океана и вересковой пустоши. Ног я под собой не чуяла то ли из-за неудобной обуви, то ли из-за того, что он очутился слишком близко.

— Слабо сказано, — парировал мистер Океан. — Понятия не имею, как ты выкручиваться будешь. Одним отчислением теперь не отделаться. Придется по дорогим счетам платить.

— А если… Если мы с Мирой объединимся и повлияем, ну, на их разум? Память там подотрем…

В ответ фыркнули как-то совсем несерьезно. Сжали меня покрепче, потерлись носом о щеку.

— Ты глупая, взбалмошная и не знаешь меры…

— Но вы всё равно?..

— Да, — вместо признания выдохнул Тай Фун.

Глава 5. Фараон и дом, которые преследуют цель

Он накрыл мои губы сказочным поцелуем, заставляя прогибаться в спине. От поцелуя вело голову. Тьма вокруг кипела, как вода в чайнике, феерично кружилась и расцветала немыслимо красивыми фейерверками, отсветы которых дрожали в невесомой дымке, напитанной запахом сосновых лесов.

По чести сказать, у меня от одних его объятий случаются такие галлюцинации. Наверное, побочный эффект в результате слияния наших ментальных лабораторий.

Объясняю. Чтобы установить контакт с Мирой, нам всего-то и нужно, что взяться за руки. С мистером Лесом этот трюк не работает. Ему надо непременно меня обнять. И тогда у него в свободном доступе оказывается целый арсенал немытых колб и пробирок, перегонный куб, пароводяной котел и мой неотесанный талант в придачу.